Литературный театр

Вас проняло бы ужасом и дрожью!

Но дружбу вы чтоб ведали мою,

Одуматься я время вам даю!

Появляется стол с бумагой и письменными принадлежностями, служанки сцены сажают Попова за стол.

Здесь на столе, смотрите, вам готово

Достаточно бумаги и чернил:

Пишите же – не то, даю вам слово:

Чрез полчаса мы изо всех вас сил…»

Попов. 

Тут ужас вдруг такой объял Попова,

Что страшную он подлость совершил:

Пошёл строчить

Служанки сцены. (как люди в страхе гадки!)

Попов. 

Имён невинных многие десятки!

Явились тут на нескольких листах:

Из разных концов сцены и зрительного зала произносятся фамилии и являются как бы призраки жертв доноса Попова.

– Какой-то Шмидт,

– два брата Шулаковы,

– Зерцалов,

– Палкин,

– Савич,

– Розенбах,

– Потанчиков,

– Гудим-Бодай-Корова,

– Делаверганж,

– Шульгин,

– Страженко,

– Драх,

– Грай-Жеребец,

– Бабков,

– Ильин,

– Багровый,

– Мадам Гриневич,

– Глазов,

– Рыбин,

– Штих,

– Бурдюк-лишай –

Хор. и множество других.

Попов. 

Попов строчил сплеча и без оглядки,

Попались в список лучшие друзья;

Служанки сцены:

1-я. 

Я повторю: как люди в страхе гадки –

Начнут, как Бог,

2-я.  а кончат, как свинья!

Попов. 

Строчил Попов, строчил во все лопатки,

Такая вышла вскоре ектинья,

Что, прочитав, и сам он ужаснулся,

Вскричал: фуй, фуй, задрыгал – и проснулся.

Музыка. Свет. Радостный Попов.

Микрофон.

Небесный свод сиял так юн и нов,

Весенний день глядел в окно так весел.

Служанки сцены ввозят кресло с несколькими парами штанов.

Попов. 

Висела пара форменных штанов

С мундиром купно через спинку кресел;

И в радости уверился Попов,

Что их Иван там с вечера повесил, –

Одним скачком покинул он кровать (Прыгает в кресло.)

И начал их в восторге надевать.

В продолжение монолога Попова служанки сцены надевают ему одну пару штанов за другой – сколько можно надеть! Называемые Поповым лица появляются в разных концах сцены и зрительного зала – кто улыбается ему, кто посылает воздушный поцелуй, кто радостно простирает руки и т.д.

«То был лишь сон! О счастие! о радость!

Моя душа, как этот день, ясна!

Не сделал я Бодай-Корове гадость!

Не выдал я агентам Ильина!

Не наклепал на Савича! О сладость!

Мадам Гриневич мной не предана!

Страженко цел, и братья Шулаковы

Постыдно мной не ввержены в оковы!»

Затемнение.

Фонограмма. Но ты никак, читатель, восстаёшь

На мой рассказ? Твоё я слышу мненье:

На сцене читательницы.

Первая. 

 Сей анекдот, пожалуй, и хорош,

Но в нём сквозит дурное направленье.

Всё выдумки! Нет правды ни на грош.

Вторая. 

Слыхал ли кто такое обвиненье,

Что, мол, такой-то – встречен без штанов.

Так уж и власти свергнуть он готов?

Третья. 

И где такие виданы министры?

Кто так из них толпе кадить бы мог?

Первая. Я допущу: успехи наши быстры,

Но где ж у нас министр-демагог?