Авторский голос.
Отыщется, я думаю, чего там!
… Вообразим же, коль пришла охота
До слёзных и самовлюблённых снов,
Молитвенное шествие коров,
Отверженность и жабью рябь болота:
Сочувственный и призрачный приют.
Дорожный посох и мешок ковровый
В товарищах немилых по оковам,
Как и во мне, застенчиво живут.
Во время чтения последних трёх стихов на сцене появляются четверо заключённых..
Я думаю, насильственно, темно,
Протянутыми, скучными годами
Они об этом ревностно гадают
По стёршимся костяшкам домино.
Вот так и я, ребячливо, навзрыд
В кругу своих товарищей постылых
Со стеллажами книжек и пластинок
Придумал свой пустынножитный скит.
Так милосердно пожалеть о том-
О сём, себя взжалеть без меры,
И причитать, в исконность слов не веря:
Двойник.
Отыщется ль странноприимный дом?
Авторский голос. Отыщется…
Заключённые играют в домино; ставя костяшки, произносят реплики.
Первый. … И нет конца,
Второй. ни крова…
Третий. … И посох сбит…
Четвёртый. И пуст мешок ковровый…
Первый. … И долог путь…
Второй. … И беспредельна ночь…
Авторский голос (включается в игру, нервно ставит костяшки).
… И безысходна память этой ночи:
Униженность блужданья без помочи,
Паденье ниц и стыд отмёрзших ног…
От театра. Но и в лагере Илья Габай жил напряжённой интеллектуальной жизнью – выписывал пять газет и двенадцать журналов, вёл переписку не с одним десятков адресатов, создавал поэму. На всех этапах возил с собой книги. Слухи о необычном арестанте распространялись по лагерям…
А по возвращении… Последние месяцы его вызывали на допросы еженедельно – им надо было его дожать… Они мечтали о раскаянии диссидента.
Пауза.
20 октября 1973 года поэт и правозащитник Илья Габай выбросился в окно своей квартиры – с одиннадцатого этажа. В предсмертной записке он просил друзей и близких простить все его вины: «У меня не осталось ни сил, ни надежды». Сам почерк записки и то, что он позаботился положить рядом с ней очки, подтверждает, что всё совершилось в ясном разумении. Ему только-только исполнилось 38 лет.
Песня «Не собирай посылку, мама» звучит в исполнении певиц, находящихся на переднем плане.
Двойник.
А время каменеет. И у фраз
нет свойства передать из давней дали,
что люди жили, мучились, страдали,
а не свершали действа напоказ.
Нет горечи и боли…
Во время чтения этих стихов Двойник как бы ведёт всех участников спектакля на сцену из зрительного зала. Когда все уже на сцене, вновь появляются судья и два заседателя.
Судья (перебивая Двойника). Встать! Суд идёт! (К зрителям). Встать! Обвиняемый Габай Илья Янкелевич… (Далее что-то бормочет, а что – не слышно).
Авторский голос. Сознание своей невиновности, убеждённость в своей правоте исключают для меня возможность просить о смягчении приговора. Я верю в конечное торжество справедливости и здравого смысла и уверен, что приговор рано или поздно будет отменён временем.
Все (скандируют)… отменён временем… отменён временем… отменён временем.
Приглушённо звучит мотив песни «Не собирай посылку, мама».
Авторский голос.
Что делать мне? Какая даль иль близь,
В каком краю предстанут мне защитой?
Так нету сил!
Двойник. (И где мой утешитель?)
Авторский голос. Так худо мне!
Двойник. (И где же мне спастись?)
Авторский голос. Так нету сил!
Двойник. И, стало быть, пора
Искать в ночи не ночи злобы – лица
Родные, и бессловно приклониться
К товарищам по перьям и пирам.
Авторский голос (обращаясь к зрителям).
Когда вы притомитесь от борьбы,
Какие ждут вас пропасти и сшибки?
Но дай мне Бог: грехами и в ошибке,
И чем угодно – сходным с вами быть.
Двойник.
Да минет вас замшелый бережок
Приюта плоти сытой и несытой!
Вместе.
Пускай звучит по-эллински: элита!
Пускай элита круг свой сбережёт.
Авторский голос.
Когда-нибудь при яркой вспышке дня
Грядущее моё осветит кредо:
Я в человеках тож: я вас не предал.
Ничем.
Друзья, молитесь за меня.
Теперь Авторский голос звучит уже на фонограмме.
Я верю в конечное торжество справедливости и здравого смысла и уверен, что приговор рано или поздно будет отменён временем.
