– Ничего, как-нибудь перетопчемся…
– Эх, жаль, специй нет. Замариновали бы шашлычок, – проговорил четвертый обитатель подземелья. – Вот, помню, раньше…
– Ничего, натрем солью, перцем и на костерок. Будет не хуже твоего шашлыка, – перебил его голос второго. – Сейчас все устроим, как в лучших ресторанах Азии и Европы с Америкой.
Из подземелья донеслись звуки возни, звон посуды и треск разгорающихся сучьев.
Чеченец вытащил из заднего кармана большой раскладной нож. Открытое широкое лезвие Таймураз спрятал в рукав и стал спускаться. Главное было – никого не упустить живым…
Увлеченные приготовлением «праздничного» ужина, бездомные никакого сопротивления не оказали. Первый удар достался вороватому жигану, молодому, невысокому крепышу (именно он, по мнению Пророка, мог оказать сопротивление). Остро отточенный клинок вошел бомжу под левую лопатку. Не издав ни звука, бродяга повалился на бетонный пол. Стоявший рядом с ним приятель, о чем-то оживленно рассказывая, подкрепляя рассказ жестикуляцией, увидел незнакомца с окровавленным ножом, попятился, зацепился ногами за трубу и рухнул на пол. Хадышев со всей силы нанес ему удар в голову ногой, чтобы на время обездвижить. Затем в одном прыжке настиг пожилого мужчину с длинными волосами и всклокоченной бороденкой. На длинном носу старичка сидели допотопные очки с резинкой от трусов вместо дужек. Ухватив старика за рукав, Таймураз рванул его на себя, одновременно выставляя нож перед собой. Затем отшвырнул бесчувственное тело и бросился на четвертого. Мужчина опомнился от шока и вздумал бежать. Чеченец сбил его с ног и, усевшись сверху, перерезал горло, как жертвенному барану. Добивать оглушенного ему не пришлось, носок тяжелого ботинка проломил несчастному височную кость. Убедившись, что все жертвы мертвы, Пророк занялся изучением доставшихся трофеев.
Добыча по его нынешнему положению оказалась более чем внушительная. Подготовленная к зажарке баранья нога, с десяток различных консервных банок, две булки серого хлеба, а также пять бутылок водки сомнительного качества. Таймураз обнаружили запас сносной верхней одежды.
Упрятав трупы в одном из тоннелей коллектора, чеченец нанизал баранью ногу на длинный металлический штырь и подвесил ее над тлеющими углями.
Трое суток Пророк жил без забот, но утром четвертого дня его разбудил незнакомый грубый голос:
– Что, бродяги, разбогатели, глаза на «пятаке» не кажете. Надеюсь, не забыли, что Господь велел делиться?
Пророк отбросил с лица воротник овечьего тулупа. При тусклом свете чадящего факела он разглядел двух мужчин. Один, высокий и широкоплечий, с громовым, как у церковного певчего, голосом, стоял метрах в пяти от лежака Хадышева. Второй, маленький и щуплый, стоял возле лестницы. Вся его поза говорила, что в любой момент он может броситься наутек.
«Нож здесь не помощник», – мгновенно оценил ситуацию Пророк, снимая с предохранителя лежащий под рукой «ПМ».
– Так я не понял, сонные тетери, делиться думаете с братьями по несчастью? – возмущенно пророкотал верзила. Он не успел ничего сообразить, как из-под тулупа высунулась рука, сжимающая кургузый пистолет, и тут же грянул выстрел. Первая пуля досталась осторожному коротышке, ударив того в грудь, отшвырнула в сторону.
– Вы чего, мужики? – заголосил верзила, закрываясь руками от направленного в его сторону «Макарова»…
На этот раз трофеи оказались гораздо беднее, узкая шилоподобная заточка и кастет, выпиленный из текстолита, да несколько мелких купюр. Таймураз вгляделся в циферблат наручных часов, пытаясь определить дату. Три прошедших дня, конечно, срок небольшой, но ажиотаж по поводу его поисков уже должен идти на спад. Тем более что оставаться в этой кочегарке он уже не мог, за этой парой бомжей наверняка придут другие. А всех бездомных Ростова зачистить невозможно.
Пророк разжег костер и подвесил над огнем кастрюльку с водой. Нужно было побриться, привести себя в порядок и уносить ноги. План своего дальнейшего движения Таймураз уже наметил, товарняками выбраться за пределы области, потом на перекладных добраться до Моздока, а уж оттуда его переправят к побратиму Турпалу. Из Шали рукой подать в горы, к Мурзе с его отрядом.
Вода закипела, выплескиваясь на угли. Пророк осторожно поставил кастрюльку на колченогий столик, где установил большой бесформенный кусок зеркала и набор одноразовых бритвенных станков…
Неделя, проведенная на комфортабельном лайнере, уже не казалась Алене увлекательным отдыхом. Ее деятельная натура изнывала от вынужденного безделья.
Некоторое время она потратила на посещение тренажерного зала, бассейна, сауны, массажного кабинета, но вскоре и это надоело. И Воронцова переключилась на чтение, но посещение библиотеки наскучило еще быстрее.
Правда, было одно развлечение на «Варшаве», предаваться которому Алена могла с утра до вечера. В прошлом мастер спорта по стендовой стрельбе, она обожала стрельбу по летящим тарелкам. В данном случае надо было себя сдерживать. Метко стреляющая из ружья дама, да еще с египетским паспортом, могла вызвать нездоровое любопытство и кривотолки. Также наверняка и неподдельный интерес судовой службы безопасности, уж не матерая ли арабская террористка отдыхает на «Варшаве» после кровавых акций? Попасть в разработку для Алены Игоревны было равносильно провалу. Любимую забаву пришлось оставить до возвращения в Златоглавую…
Оставалось лишь плескаться в бассейне и принимать солнечные ванны, сидя на корме теплохода в шезлонге. Изнывая от дурманящего ее безделья, Алена стала наблюдать за путешествующими с ней пассажирами. И вскоре заметила, что ее внимание чаще всего концентрируется на старом знакомом – уголовном авторитете Серванте.
Тот дважды в день появлялся в ресторане на обед и на ужин, все ночи напролет проводя в казино для того, чтобы потом отсыпаться до обеда. Общался авторитет с персоналом и соседями по игровому столу на ужасном английском, из чего Воронцова сделала вывод – путешествует Сервант по поддельным документам. Почему авторитет бросил насиженное место и путешествует без пристяжи или даже любовницы, задала себе вполне законный вопрос Алена. Ответ был очевиден – отголоски недавнего конфликта с чеченцами. Бывший боевой пловец выиграл войну, но не смог удержать завоеванных позиций. Большие деньги и влиятельные связи ударили по нему, как крепостной таран.
Открытое, мужественное лицо, высокий рост, широкие плечи в сочетании с атлетической фигурой делали его довольно привлекательным объектом для флирта.
Воронцова, считая себя высокопрофессиональным разведчиком, даже глубоко в душе не желала признаться в пробуждении чисто женского инстинкта, напоминая себе, что с незапамятных времен разведка в своих тайных целях использовала криминал. Кто знает, на что может сгодиться господин Севрюков (он же Сервант).
Вечером того же дня после недолгих раздумий Алена надела длинное светло-зеленое платье, облегающее и подчеркивающее аппетитный рельеф ее фигуры. Захватив лакированную сумочку из кожи каймана, в приподнятом настроении направилась в ресторан.
Ужин прошел, как обычно. Сергей Севрюков заказал неизменный бифштекс с кровью и бутылку сухого красного вина и со свойственным ему аппетитом быстро расправился с мясом и вином, после чего с удовольствием раскурил кубинскую сигару и, пуская дым в приоткрытый иллюминатор, долго вглядывался в бархатную черноту морской ночи.
Докурив сигару, Сервант направился к выходу.
Выждав еще немного, Воронцова также покинула ресторан и не спеша спустилась по трапу вниз, в сердце лайнера, откуда исходили флюиды алчности, азарта и разочарования.
Остановившись на пороге казино, Алена быстрым взглядом окинула игровой зал. Народу было довольно много. Сервант уже занял свое обычное место за рулеткой, перед ним высилась горка разноцветных фишек. Зажав в углу рта тлеющую сигару, он торопливо расставлял фишки по клеткам игрового поля.
Алена подошла к окошечку кассы и, протянув одну из банковских карточек, заказала фишек на тысячу евро. Получив на руки два десятка розовых фишек, на торцах которых был изображен высунувший язык
