13.3.6. Анатолий Куликов писал об ответственности Лебедя за трагедию в Грозном: «Информация о том, что в городе накапливаются боевики, стала стекаться к командованию федеральных войск из различных источников ещё задолго до самих событий. Назывались разные цифры, но речь шла о сотнях боевиков, расползавшихся по всему городу. Было ясно: затевается нечто серьёзное. Объединённые общим командованием эти люди дожидались сигнала, чтобы достать из тайников оружие и боеприпасы.
Чтобы предвосхитить их нападение, следовало ввести в республике чрезвычайное положение и провести в Грозном несколько упреждающих операций — так называемых «зачисток», чтобы выявить тайники и проверить прибывающих в город людей на их принадлежность к незаконным вооружённым формированиям.
Но Лебедь, демонстрировавший свою приверженность договорённостям в Назрани с руководством боевиков, ничего иного слышать даже не хотел. Как следствие, армейские части ушли из центра Грозного на окраины — в Ханкалу и Северный. Блокпосты, на которых несли службу военнослужащие ВВ и сотрудники милиции, хоть и были подготовлены к длительной обороне, были все же немногочисленны и отстояли далеко друг от друга.
Такое поведение А. И. Лебедя вызывало у меня по меньшей мере недоумение. Мы столько раз обжигались на том, что чеченские боевики нарушали свои обещания, что вера секретаря Совбеза в их благородство казалась наивностью, сродни той, что позволяет простофилям верить даже в «честное воровское» слово. Я и предположить не мог, что Лебедь, бывший когда-то боевым комбатом в Афганистане, медлит совершенно осознанно, что его назначение уполномоченным представителем президента России в Чечне, как это следовало из радиоперехвата переговоров лидеров НВФ, являлось условием начала боевых действий в Грозном».[478]
Серьёзное обвинение, даже очень серьёзное.[479] По нормальной логике в нормальном государстве достоверность такого обвинения следовало бы тщательно проверить. Тут либо один предатель, либо другой лжец. Разумеется, если они оба таковыми не являются. Но в любом случае для страны важно понять истину и соответственно отнестись к тому и другому.
Но сделано это не было. Лебедь был вскоре уволен, но совсем по другой причине (см. пункт 1 4. 1 5. настоящей книги). В российских кабинетах власти было безразлично предал он или нет. Там подсчитывали только одно: выгодно или нет. Так и осталось не ясным кто герой, а кто подлец.
13.3.7. Война, конечно, не самое лучшее времяпровождения. Но для её предотвращения или прекращения нужна воля всех заинтересованных сторон. Разумеется, если не происходит полная капитуляция.
В 2000 году Геннадий Зюганов отметил: «Пять лет назад война вольно или не вольно была превращена в важнейший элемент предвыборной борьбы. „Ястребы“ демонстрировали силу и решительность. „Голуби“ играли в гуманизм и миротворчество. Каждый получил свой „навар“. Но как только эта функция чеченской войны была исчерпана, власти потеряли к ней всякий интерес. Они хладнокровно предали и российские интересы на Кавказе, и армию, и все население Чечни, отдав их в лапы бандитов. До следующих выборов…».[480]
«Первая чеченская война» было не особенно популярна в России. Особенно в начале. Ближе к концу азарт борьбы (как в спорте) стал понемногу втягивать. Но все же окончание войны поддерживали многие, хотя и не все.
В этом политики отличались от рядовых граждан. «Единственная фракция в Государственной Думе, которая поддержала Хасавюртовские соглашения, — фракция „ЯБЛОКО“. [481]
И, тем не менее, действия Лебедя поддерживали некоторые личности. Например, поддержал экс- председатель КГБ СССР Вадим Бакатин, сказавший: «Московские псевдопатриоты озабочены „потерей“ славы русского оружия, к которой они не имели и не имеют никакого отношения. Кто-то боится ответственности за содеянное, кто-то теряет доход на крови. Они и мешают генералу А. Лебедю».[482]
«Есть люди, которые считают, что война противоречит фундаментальным ценностям и, прежде всего, нарушает права человека — любая война в любых условиях. По их выходит, что воевать нельзя, потому что это бесчеловечно, негуманно. Но если альтернативой войне служит отказ от „противления злу силой“, то абстракция „прав человека“ превращается в сомнительное основание для предельно невыгодной позиции с точки зрения того же гуманизма. Невыгодной для страны, но очень выгодной для предателей, получивших либо мзду, либо садистское наслаждение от унижения Родины. Для России применение „демократических“ абстракций в оценках чеченской войны — просто философия добровольного разоружения и отдания сограждан в лапы свирепой дудаевской шайки».[483]
Это философские рассуждения о войне важны, но есть ещё о простое человеческое отношение к той войне. Один российский журналист писал: «…На пути в Москву я разговорился с молодым солдатом, провоевавшим в Чечне полгода: „Мне лично не нужна эта война. У многих ребят здесь просто „едет крыша“. Я очень устал и просто не могу поверить, что уезжаю отсюда. Но ни я, ни мои товарищи не простим, если завтра наши войска уберут из Чечни. За что я страдал, ради чего убивали моих друзей?!“.[484]
«Наши миротворцы постоянно делали вид, что сепаратисты с прекращением военных действий станут „белыми и пушистыми“…
Пока «миротворцы» старались делать хорошую мину при шулерской игре, они решили забыть о существовании законного правительства Завгаева, легитимность которого хотя и вызывала серьёзные сомнения, но никем не была оспорена (особенно в российском руководстве). Следствием стала массовая расправа над чеченской милицией и работниками администрации Завгаева на местах. По данным МВД России на территории Чечни за последнюю половину августа было расстреляно более 300 должностных лиц и милиционеров.[485] Это была цена того миротворчества, которому отдался Лебедь …
А ведь помимо тех чеченцев, что состояли на военной и государственной службе России, были и тысячи простых чеченцев, знающих не по наслышке, что такое криминальный режим Дудаева и не желающих его возвращения. Эти граждане, которых мы обязаны считать «своими», должны были в результате миротворчества Лебедя стать неизбежной жертвой».[486]
Вспомним, мы уже говорили о судьбе Эриха Хонеккера и Германской демократической республики.[487] Все повторяется, только теперь уже гораздо более кровавым вариантом. Грозный это уже не Берлин. Но суть поведения правителей России — одна и та же, они запросто сдают своих союзников. Впрочем, если можно сдать «кровного брата» (об этом чуть позже в настоящей книге), то почему не сдать какого-то азиата на окраине государства.
Если бы только чеченцев убивали сепаратисты. Они убивали всех, включая тех, с кем вели переговоры. «…Гибель солдат продолжалась до конца 1996 г. … Данный факт тщательно скрывался федеральным командованием».[488]
Многие считали: «То, что произошло в Чечне, мы единодушно называем предательством. Предано и продано все, что можно предать и продать. Предан и отдан на заклание Завгаев. Этому человеку грозит смертельная опасность, и долг России и её министерства внутренних дел защитить его.[489] Предана тысячи честных и мужественных чеченцев, которые не мыслили свою жизнь без России. Преданы и 200 тысяч русских. Пять лет они испытывали неслыханное унижение и издевательство, а сегодня они просто отданы в рабство, в заложники, в жизнь под топором».[490] И так считали не только автор этих строк.[491] Лев Рохлин позже напишет: «Армия по вашему приказу срочно бежала из Чечни, оставив там на уничтожение целый полк пленных и все русскоязычное население».[492]
Признает это даже Ельцин, говоря: «Военные называли это решение предательством»,[493] но тут же находит оправдание (иначе ему просто нельзя).
Совсем по другому написал Анатолий Куликов : «Действия А.И. Лебедя в августе 1996 года я и сегодня называю предательством. В предательстве, в отличие от ошибки, всегда можно обнаружить корысть. В предательстве, в отличие от спонтанных решений, обязательно откроются следы сговора.
