Но это ещё было до наступления эры телевидения, когда «демократия» расцвела особенно ярко.
«Страшный грех лежит на журналистах, — писал в 1994 году. — Они ещё раз доказали, что журналистика — вторая древнейшая, то есть вторая после проституции, профессия на земле. Заметим, положение сейчас не такое, как много лет назад, когда отказ говорить неправду влёк за собой суровые репрессии. Сейчас может грозить только увольнение с работы (страсти-то какие! И только поэтому надо так расстилаться перед властью? Давать ежедневно насиловать себя? Нет, точно — вторая дневнейшая)».[547]
Для профессионалов политических манипуляций не секрет, что желаемый результат на выборах создаётся преимущественно путём активного использования электронных средств массовой информации. Даже печатные СМИ, при всем их влиянии, уступают телевидению и радио. А значит, тот, кто владеет этими электронными СМИ (или большинством из них), имеет несравненно больше возможностей для достижения своих целей. И получается, что узкая группа людей, владеющих СМИ, может навязывать свою волю многим миллионам — избирателей. Если назвать это демократией, то будет ли это настоящей демократией?
«Мы столкнулись и со старой проблемой: как при помощи голосования осуществить реальную свободу выбора. Для выбора нужна информированность и значит, вместо нас выбирают те, кто снабжает нас информацией. Конкретно, мы увидели: чтобы быть избранным, нужно уметь добиваться большего времени на телевидении, отпечатать много листовок, мобилизовать агитаторов, написать заманчивую программу. И все это отнюдь не гарантирует государственной мудрости, опыта, а часто даже элементарной честности».[548]
Да и сам выбор. Нужен ли он? Способен ли каждый человек (например, наркоман, закоренелый преступник, глупый, неграмотный и т.п.) понимать что действительно нужно стране вообще и ему лично в частности. Заметим, что лётчика, который ведёт пассажирский самолёт мы не выбираем, в ведь управлять самолётом во много раз легче, чем страной.
Внешне демократия — это, прежде всего, выборы. Ещё в XIX веке, в романе «Янки при дворе короля Артура» Марк Твен заметил: «Очевидно и бесспорно, что глава исполнительной власти в государстве должен быть человек высокой души и выдающихся способностей; столь же очевидно и бесспорно, что только бог один может, не опасаясь ошибиться, избрать такого человека».[549] Право выбора не есть гарантия от ошибок. А в условиях фиктивной демократии тем более.
Но в 1989 году, когда мы начали «демократические опыты» до этой простой и банальной мысли доходили очень и очень немногие. Впрочем, отдельные мудрые люди предсказывали это ещё до того, как этот режим падёт. Но кто их слушает-то мудрецов в период всеобщего возбуждения. [550]
Бывший руководитель советской разведки мрачно пошутил: «Демократия протухла, не успев созреть. Это бывает со скороспелками».[551]
4.15.4. Летом 1988 года в стране прошло конференция КПСС, произошло это уже после длительного перерыва в проведении таких мероприятий. Горбачёв не стал ждать съезда и решил воспользоваться возможностями проведения конференции. «…С партийной конференции началось пробуждение политической активности в стране. И выдвижение депутатов на партконференцию было первой попыткой изменить советскую процедуру выборов».[552]
И все же, можно сказать, в Советском Союзе демократия началась в 1989 году, когда появился по сути дела новый орган — Съезд народных депутатов. пытался проводить серьёзные изменения в политической системе, не обращая внимание на продолжающиеся экономические трудности. Экономику по боку, политику вперёд.
Журнал «Известия ЦК КПСС констатировал: „Главным событием общественно-политической жизни страны и партии в мае стала работа Съезда народных депутатов СССР. Ход съезда…явились поворотным пунктом и одновременно завершением первого этапа реформы политической системы советского общества, осуществляемой в соответствии с программными установками XIX Всесоюзной партийной конференции“.[553] Все вполне в духе партийной риторики. Окунёмся в неё ещё раз.
«Вся общественно-политическая жизнь в июне проходила под знаком работы первого Съезда народных депутатов СССР и первой сессии Верховного совета СССР, ставших, по единодушному мнению как советской, так и международной общественности, не только событием номер один во внутренней жизни Советского Союза, но и предметом самого пристального внимания всего мирового сообщества», — с пафосом написали в том же журнале через месяц.[554]
Если насчёт мирового сообщества, то это было несколько преувеличено, но в остальном на редкость верно. Съезд, действительно, воспринимался нашим народом с огромным интересом.
Сколько интереса вызывали дебаты депутатов, их показывали на всю страну по телевидению и все и с интересом прильнули к телевизору, забыл о других проблемах. Это было так не привычно.[555]
Уже этим, получил солидное преимущество в удержании власти. Народ был отвлечён от насущных экономических проблем, которые становились все трагичнее и тягостнее. Страна опускалась в омут кризиса, но благодаря демократической трескотне даже не замечала это.
Как не заметила и трагичный для страны распад системы европейских союзников (см. пункт настоящей книги). Мы тогда словно отгородились от всего мира, замкнулись в своём панцире.
Некоторые указывали, что уверенней чувствовал себя, когда вокруг него была политическая борьба, в которой он играл часто успешно роль арбитра. Тут сразу приходит на ум может быть шальная мысль, что преобразование политической системы начал и в том числе потому, что хотел создать себе привычное, удобное и постоянное место арбитра. Мысль эта только на первый взгляд кажется не очень обоснованной, но если вспомнить как обычно поступал, то предположение уже не кажется крамольным.
Дело ещё было в том, что выборы для части депутатского корпуса проходили свободно, без влияния структур компартии, которым прямо дали указание не вмешиваться. Но в массе своей к выборам были не готовы ни потенциальные соискатели депутатских мест, ни сами избиратели.
Тем, более учитывая, что ранее в славные коммунистические времена формально выборы были, но не было выбора. Тем более, что в стране существовал социальный слой, способный кинуться на выборы от безделья и отсутствия иного варианта карьерного росту.
«…Год за годом неуклонно увеличивалась доля работников низшего и среднего звена, для которых устройство в НИИ являлось не более чем удобным способом избежать работы на производстве. Здесь, изнывая от безделья и не видя перед собой сколь-нибудь ясных карьерных перспектив, они коротали время до пенсии, интриговали, бродили в рабочее время по кинотеатрам и магазинам (за это в своё время их попытался приструнить ), брюзжали в неопрятных курилках по адресу своего, разумеется, глупого начальства., идиотизма, с их точки зрения брежневского правления и советского социализма в целом».[556]
Именно они увидели в нарождающейся советской демократии свой личный шанс и воспользовались им насколько это было возможно. Сначала при выборах народных депутатов СССР, а затем и в Советы всех уровней. «Появились новые „горловые“ лидеры, примелькавшиеся на экранах телевизоров, не боявшиеся ничего (а что им терять?), но получившие лёгкую славу, известность на весь мир».[557]
при помощи различных манипуляций обеспечил себе на Съезде необходимое послушное большинство, но по телевизору были заметны совсем другие люди из непослушного меньшинства. Они делали «картинку» работы депутатского корпуса именно на них обращали внимание телезрители.
Это создало другую проблему народные кумиры оставались в меньшинстве, что не удовлетворяло ни народ, ни кумиров, а значит стимулировало народное недовольство при наличии уже признанных и узнаваемых вождей.
Появление нового состава депутатского корпуса в стране, на очень короткое время отвлекло внимание людей, но очень быстро создало новые, ещё более серьёзные проблемы. Что стоит одно постоянное горбачевское говорение. напишет: «…Нам лгали всегда, всю жизнь — по обязанности, по привычке и во имя „высших интересов“. Но никогда прежде не лгали с демократических трибун, в такой благородной маске правдолюба».[558]
