Кризис на Вулкане

проблему этики, и их тени темным пятном проскользнули по их ногам. Когда эти четверо прошли, Спок произнес:

– Разве концепция вулканской науки не страна?

– Что вы имеете ввиду?

Спок посмотрел на своего кузена. Эти двое были по вулкански похожи: темные волосы, заостренные уши, остро наклоненные брови. Разве что Сирок был несколько бледнее, тоньше, выше и был больше вулканцем. Через мгновение Спок медленно сказал:

– Я не знал что есть вулканская, человеческая или какая-либо другая наука. Есть просто наука.

– Это нелогичное утверждение, – сразу же ответил Сирок.

– Нет, – настаивал Спок. – Вся наука – вулканская, человеческая или даже клингонская – стремится к знанию и истине. Методы, используемые для достижения этой цели, на самом деле не имеют такого значения, как результаты.

– Но человеческая наука часто спотыкается, следует методом проб и ошибок, утомительных поисков, – сказал Сирок. – Вулканская наука полностью логична и рациональна. Из-за наших методов размышлений наши эксперименты никогда не приводят к неожиданным или непригодным для использования результатам. Мы слишком дисциплинированы, чтобы удивляться. Вулканская наука – процесс логической развертки, а не простых открытий.

Он произнес слово открытие как если бы оно было слегка вульгарным.

– Вынужден не согласиться. Позвольте привести вам пример, который покажет, что я имею ввиду, – медленно сказал Спок. – На борту «Энтерпрайза» я увидел команду из нескольких сотен человек, занимающихся наукой. Они не были однородным коллективом. Люди по характеру больше отличаются нежели вулканцы. И они не пытались скрывать свои эмоции. Они смеялись, чувствовали напряжение, иногда даже боялись. И все же они добивались своих целей. Даже больше, потому что они делали так, что там я ощущал то, чего не чувствую здесь.

– Что это?

– Благожелательность, – сказал Спок.

Сирок встал.

– Вот. Вы видите свою человеческую слабость.

Спок прищурился на него.

– Мне очень жаль, но я не вижу.

С жестом нетерпения Сирок ответил:

– Желание быть среди людей нелогично для вулканца. Как вы сами только что сказали, люди рабы своих эмоций.

– Не думаю, что я это сказал.

– А как же ваши слова? ?Они не пытались скрывать свои эмоции. Они смеялись, чувствовали напряжение, иногда даже боялись.? Подобное окружение не поощряет ясность мысли и логические действия. Хуже того, такие реакции заразительны, Спок. Если бы вы жили среди людей, сколько времени прошло бы прежде чем ваша наследственность сделала вас воистину одним из них? У вас острый ум, кузен. И было бы жалко сделать его добычей каждой беспорядочной эмоции, которая могла бы встретиться на вашем пути.

Спок встал.

– Мой отец работает с людьми и со многими другими видами. И все же я не думаю, что он подхватил болезнь эмоций.

– Ваш отец вулканец, – напомнил ему Сирок.

Так что этот вопрос отложили на другой день. Спок продолжал размышлять над аргументами, которые он мог бы использовать, чтобы убедить своего кузена в своей точке зрения, и которые он все-таки не использовал. Он думал: а что если Сирок частично прав? Что если благожелательность, которую я испытал на борту «Энтерпрайза» затронула меня эмоционально? Он был не уверен, что ощущение причастности, приятия на самом деле не было эмоцией. Однако, как предупреждал его Сарек, радостные чувства были самыми предательскими. И конечно же он почувствовал влияние скептицизма, которое он видел в лицах своих товарищей студентов, и – немного лучше скрытых – на лицах преподавателей.

После ужина следующим вечером Спок снова поднял этот вопрос с Сироком. Они сидели в комнате отдыха, и их дискуссия была слишком спокойной, чтобы называться спором. Слова Спока были тихими, и Сирок отвечал не громче. Их проблема была логической прогрессией. Однако несмотря на радушие, Сирок снова был уверен, что Спок не прав.

– Вы выросли на Вулкане, – заметил он. – Ваш отец вулканец. Поэтому и по образованию, и по наследственности вы должны чувствовать себя как дома среди вулканцев. Думать, что человеческое общество лучше, значит признавать ваше слабое человеческое наследие…

Его прервал звонок; три музыкальных аккорда. Из комнаты Спока прозвучал голос компьютера:

– Сообщение от Сарека для его сына Спока.

Спок встал и поспешил в свою комнату.

– Спок слушает, – сказал он. – Продолжить сообщение.

Над его столом замерцал голографический дисплей виртуального экрана коммуникатора. Лицо Сарека, странно напряженное, привело Спока в замешательство.

– Я звонил, чтобы сказать тебе, чтобы ты немедленно возвращался домой, – сказал Сарек.

Удивленный Спок уставился на Сирока, который приподнял бровь в молчаливом вопросе. Своему отцу Спок сказал:

– Отец, почему я должен вернуться домой?

– Твоя мать выздоравливает, – сказал Сарек.

– Что случилось? – Спок не смог удержать настойчивость, проникшую в его голос, и произнес это громче, чем хотел.

В глазах Сарека промелькнула вспышка неприязни.

– Спок, не показывай эмоции. Я звонил чтобы сказать тебе, что на Аманду напали. Ради твоей собственной безопасности и ради безопасности семьи ты должен немедленно вернуться домой.

Глава 7

– Где мама?

Сарек ушел с головой в разговор со своей ученицей Т’Лак. При неожиданном вмешательстве он поднял взгляд на своего сына.

– Спок, ты вмешался с неподобающей поспешностью, и твой голос почти резок.

Спок стиснул руки, сражаясь за контроль. Т’Лак, высокая молодая вулканка, опустила взгляд. Хотя она была двоюродной сестрой Спока, вулканцы полагали, что семейные перепалки должны всегда оставаться личным делом. Сделав глубокий вдох, Спок пробормотал:

– Прошу прощения, отец. Твое сообщение вызвало у меня серьезную озабоченность. Когда пилот аэрокара сел на транспортной платформе, нас встретили охранники. Их присутствие усилило мое беспокойство, и меня занесло.

– Охранники это мера предосторожности, – сказал Сарек. – Очевидно наша семья стала жертвой какой-то вендетты, кампании возмездия. Это весьма нелогично, но мы должны справиться с проблемой. Что касается Аманды, то она в своей комнате. Ты можешь посетить ее если хочешь, но не расстраивай ее. Помни, она человек.

– Я вряд ли это забуду, – сказал Спок.

Он поспешил к комнате Аманды. Дверь зазвонила, возвещая о нем, и он услышал как голос его матери