золота, со спиралями из стальной проволоки на головке рукояти, другие — с железной рукоятью искусной работы и посеребренные, кубки из цельного золота, золотые и хрустальные, с широкими золотыми ободками урны. Много разных вещей древней работы отрыто в земле и найдено в родовых курганах.[488]
Многочисленность таких находок напоминает известия Адама Бременского об изобилии серебра и золота в Швеции и подтверждает сказания саг о древней пышности. Богатые землевладельцы и вожди, чрезвычайно пышно убирая свои комнаты резьбою, блестящими обоями, дорогими полавочниками и подушками, украшали также столовую посуду и кубки серебром, золотом и живописью. О праздниках они любили одеваться в красные суконные платья, подбитые дорогими мехами, с золотыми и серебряными застежками, иногда с украшениями из золота на рукавах. Они носили серебряные пояса с пряжками: большие тяжелые кольца охватывали кисти и локти рук. Исландец Скаллагримсон получил об Рождестве в подарок от одного родственника шелковый плаш, доходивший до пят, вышитый золотом и сверху донизу усаженный золотыми пуговицами,[489] Эндриди Ильбред, богатый поселянин в Тронд-хейме, всякий раз, отправляясь к королю, Олафу Трюггва-сону, рядился в красный суконный кафтан; на правую руку надевал тяжеловесное золотое кольцо, на голову — шелковую шапку, вытканную золотом и обитую цепочкой из того же металла.[490]
Дворянское платье
Такое богатство, привозимое из набегов и нажитое торговлей, в золоте и серебре, дорогих тканях и других драгоценностях, давало скандинавам возможность являться в народных собраниях и при других торжественных случаях с наружной пышностью и блеском, приличными их роду и значению, снисканному подвигами.[491] В сагах попадаются бесчисленные описания их великолепного оружия. Видали воинов с обитыми золотом и серебром секирами, другие щеголяли в золотых шлемах и имели мечи с оправленными в золото рукоятками; нередко бывали стрелы с золотыми ободками, копья и щиты с такой же насечкой. В богатом оружии, дорогих платьях, тяжеловесных золотых кольцах обыкновенно состояли подарки скальдам, воинам, гостям и родным от королей, ярлов и других владельцев. Древний король сидит посреди своей дружины. Только что сделан победоносный набег на неприятельский край: смелая поездка на конях моря, волнах, была успешна. За плечами короля, по обеим сторонам его и прямо перед ним стоят лучшие сподвижники; возле них доблестные мужи, подальше — молодые люди из дружины, еще далее — гости. Надо раздавать награды; в ногах короля сидит певец, под тихоструйную арфу он запевает простую песню, в которой славит предков короля и его самого и хвалит верность и способность его храбрых. Королю приносят сундуки и кубки; в них лежат кольца на кольцах. Щедрая рука выбирает и весит: тяжесть кольца соразмеряется с важностью дела. Когда дело еще не полный подвиг, король вынимает меч и сильным ударом рубит кольцо пополам: «На этот раз половина, впереди целое кольцо».[492] Щит, полученный скальдом Эйнаром от норвежского ярла, Хакона, в награду за песню в честь его, украшался золотыми полосами и живописными сценами древних саг. Саксон Грамматик также доставляет нам подобные описания древних щитов с картинами, по-видимому, не уступающих в пышности тому художественному щиту Ахиллеса, который выковал и украсил живописью Вулкан.[493]
Мужчины также очень любили возвышать нарядом красоту женщин. Они считали для себя честью наряжать своих дочерей прилично их достоинству и происхождению. Бывали отцы, находившие это столь важным, что, выдавая дочь замуж, заключали о том особенные условия, подобно исландцу Освивру: при обручении дочери, Гудрун, с Торвальдом Халльдорсоном он, в числе разных условий, выговорил для нее такое количество платья, которое поравняло бы ее в нарядах с другими женщинами равного с нею происхождения и состояния. Торвальд обещал невесте, что ни у одной женщины не будет таких прекрасных нарядов, как у нее. Гудрун припомнила это: после свадьбы она обнаружила такое усердие к составлению собрания нарядов, что не было драгоценности в западной четверти Исландии, которой не желала бы она иметь. К числу женских украшений принадлежали красивые белые повязки на голове, у знатных — вытканные золотом, ожерелья и брошки, золотые и серебряные кольца, цепочки, пряжки. Они составляли главную потребность прекрасного пола и не один раз порождали зависть и неприязнь между женщинами, если на пиры или в большие народные собрания одна являлась наряднее другой. Вообще скандинавы очень обращали внимание на приличие и опрятность одежды,[494] вообще любили яркие цвета, но также очень ценили тонкость тканей и лучший покрой платьев. Мужчины носили узкие панталоны и высокие башмаки с ременными завязками, длинные куртки, камзолы — сверху узкие и широкие в боках, поверх накидывали плащи, доходившие до пят, опоясывались поясами, к которым привешивались цепочки с ножами; на голове носили шапки или шляпы.
Густые, прекрасные волосы были украшением как мужчин, так и женщин: на голове и бороде их чесали, мыли, убирали с большим тщанием. То, что сначала было простым удовольствием, стало потом нравственной гордостью; только свободный мужчина и непорочная девушка носили развевающиеся по плечам волосы: у рабов и женщин дурного поведения они обрезывались. Что ж удивительного, что на них обращали особенное внимание и не забывали их мыть, помадить и расчесывать? Сирены чешут на берегу свои длинные кудри золотым гребнем; колени их прикрыты златотканым сукном; они поливают свои волосы морской водой. Молодые люди подстерегают их за этим занятием. Девушки рады, что прелести их внушают любовь; они не жестоки, меж ними нет ни одной Лорелеи, которая находила несчастное удовольствие в пагубе людей.
На Севере считались прекрасными одни белокурые волосы; сносны были и каштановые, принадлежавшие, по песням Эдды, лангобардам и готам. Описание Зигфрида с черными волосами ясно показывает, что его считали за иностранца. Рыжие волосы — у любимого народного бога, Тора; многие короли и значительные люди называются в сагах рыжебородыми. Но черные волосы считались безобразием; они были чужды и противны духу народа. Неразлучный с ними темноватый цвет кожи, мрачная наружность, густая борода придавали черноволосому, по народному вкусу, что-то отвратительное; рабов обыкновенно представляли себе черными. Если же, несмотря на то, черноволосого находили красивым, это считалось исключением. Так замечает сага о Сторвирке, сыне Старкада: «Прекрасен был лицом, хоть и с черными волосами». Хотя мужчины носили длинные приглаженные волосы, однако ж кудреватые считались приличными для одних только женщин. Норвежский король, Магнус Босой, имел мягкие, шелковистые волосы, падавшие ему на плечи. У викинга Броди черные волосы доходили до пояса. В исходе XII века носили волосы при дворах не длиннее, как до мочки уха, гладко зачесанные; на лбу остригали их короче.
При описянии красавиц никогда не забываются длинные, шелковистые волосы. Рагнар Лодброк, славный витязь скандинавских саг, по смерти любимой жены, Торы, решился остаться вдовцом, вверил управление королевством своим сыновья, а сам обратился к прежним опасностям морских разбоев. В одно лето он прибыл в пристань близ Спангареда, в Норвегии, и послал своих людей на берег испечь хлеб. Они скоро вернулись назад с подгоревшим хлебом и извинялись перед королем, говоря, что повстречали чудную красавицу и, заглядевшись на нее, не занялись, как надобно, делом. Это была Крака, очень красивая девушка; ее длинные волосы касались земли и блестели, как светлый шелк. Она стала супругой Лодброка (Аслауг). После нее считалась красавицей в Исландии Халльгерд; несмотря на высокий рост, она могла покрывать всю себя длинными волосами. Мы знаем также северную Изольду, которая одним волосом своей косы могла влюбить в себя издалека: это Ингигерда, дочь короля Греггвида, которая также могла окутывать себя длинными волосами, блестевшими как золото или солома. На могиле покойной жены сидел Торгнюр, ютландский ярл. Над ним вмласъ ласточка. Она выронила шелковый клубок, на котором намотан был один женский волос, золотистый, длиной в рост человека. В восхищении ярл клянется, что достанет ту, кому принадлежит этот волос; его наперсник, Бьерн, отгадывает тотчас, что это Ингигерда, дочь Греггвида.
Девушки ходили с распущенными волосами; невестам заплетали их в косы; замужние накрывали
