Этот эпизод весьма схож с теми многочисленными ситуациями, и которых оказывались в конце X и начале XI столетий русские князья, когда после выполнения договорных обязательств военного и политического свойства со своей стороны норманнские отряды представали в роли нежелательной и беспокойной вооруженной смлы, которая представляла реальную опасность внутренней стабильности государства и которую князья стремились возможно скорее спровадить на сторону. Чаще всего путь варягов-викингов пролегал дальше на юг, в Византию, ко двору императора, однако иногда эту силу удавалось направить против восточных неспокойных соседей, параллельно решая тем самым собственные государственные задачи (прим. ред.)
82
Не от первой женм, Эммы, но от второй, Гунноры, прежней его наложницы, красивейшей женщины страны, притом очень милой и умной, из знатной норманнской фамилии. Сверх того, он имел многих детей от разных других наложниц: из этих детей два сына были один после другого графами Э, и их потомки владели этим графством еще в XII веке.
83
То обстоятельство, что Бретань была подчинена герцогу Нормандскому, фрзнцузские летописцы считают счастьем для Анжу и Пуату, которые избавились через это от частых вторжений беспокойных бретонцев.
84
Завоевание норманнами северо-западной части королевства франков, будущей Нормандии, имело наиболее существенным последствием сложение здесь одного из наиболее мощных и классических феодальных государств Западной Европы этого периода. Весьма чистые формы феодального строя, возникшего здесь, объяснялись далеко не в последнюю очередь «вливанием новой крови», привнесением дополнительного, полуварварского, германского компонента, наслоившегося на складывавшуюся и успешно прогрессировавшую структуру нового феодального общества. Ассимиляция норманнов здесь носила классический характер и шла очень быстрыми темпами (язык и, вероятно, северное самосознание исчезали уже во втором поколении). Тем не менее воинственный дух викингов не угас, но нашел себе благодатное поле для развития. Весьма активная и даже агрессивная политика Нормандии, осуществившей вскоре военную колонизацию Сицилии (Королевство Обеих Сицилии) и полное завоевание Английского королевства, без сомнения, питалась
85
Это служит некоторым подтверждением известий, встречающихся в сагах, о битвах скандинавов с
86
В англосаксонской Британии сложилась система так называемой Гептархии (Семикоролевья). Семь английских, саксонских и ютских королевств, возникших после англосаксонского вторжения и завоевания кельтской Британии в V в. находились в динамическом равновесии и периодических столкновениях между собой. Непрестанные попытки наиболее мощного государства Гептархии — Уэссекса — установить собственную гегемонию привели в конечном счете к доминированию именно этого государства, а затем герцогства в складывающемся едином английском государстве. Вообще необходимо признать, что непрерывные нападения викингов, постоянная угроза с их стороны, явились весьма заметным объединительным фактором и немало способствовали объединению страны (прим. ред.)
87
Ательстан отправил с посольством драгоценный меч норвежскому королю, Харальду. Посол принес ему этот подарок с такими словами: «Этот меч посылает тебе Ательстан и желает, чтобы ты принял его». Харальд взял меч за рукоять. «Ты принял подарок — продолжал посол, — исполнил желание нашего короля: теперь, взявши его меч, ты должен быть его слугой и подручником». Эти слова удивили Харильда и напомнили ему тогдашний обычай, что все, поступившие на службу к феодальному господину, в знак верности, клали руку на эфес меча. Он очень рассердился, однако ж отпустил послов без всякого вреда. У Харальда был маленький сын, которого родила ему, уже старику, его наложница Тора Морстенстинг. На другой год после Ательстанова посольства он отдал этого малютку своему подручнику, Хауку Хаброку (Длинные Чулки), бывалому во многих опасных положениях, и велел ехать в Англию, научив его, что ему делать в этой стране. Король Ательстан был в Лондоне и давал великий пир в то время, когда пришли к нему норвежские послы. Хаук Хаброк вошел в королевсксую залу в сопровождении тридцати воинов; все они держали в левой руке щиты, которыми прикрывались эфесы обнаженных мечей, спрятанных у них под плащами. Король отвечал таким же приветствием. Хаук взял малютку Хакона и посадил его королю на колени. Король посмочрел на дитя и спроеил Хаука, зачем он сделал это. «Харальд, — отвечал Хаук, — просит тебя воспитать его побочного сына». В то время воспитатели чужих детей почитались ниже тех лиц, которые поручали им воспитание. Ательстан в гневе схватил свой меч, стоявший возле него, обнажил и готов был заколоть ребенка. Но Хаук сказал: «Ты держал его на коленях, государь; можешь заколоть его, если хочешь, но не перебьешь всех сыновей Харальда». Сказав это, он вышел со своей свитой, сел на корабль и отплыл в Норвегию. В те времена дети, посаженные какому-нибудь семьянину на колени, считались принадлежащими к его семейству; он принимал на себя обязанность их воспитания. Этот долг исполнялся тогда свято и добросовестно, и Ательстан, несмотря на иронию, с какой Хакон поступил к нему в воспитанники, однако ж воспитал его, как родного сына, велел учить христианскому закону, назидал в добрых нравах, учил всем известным гимнастическим упражнениям и любил его больше всех родных. Получив такое воспитание, Хакон стал прекрасным, ко всему способным человеком, рост имел выше обыкновенного; в скандинавских сагах, напр. в саге Харалъда Харфагра, он называется питомцем Ательстана. Не получив никакого наследства после отца в Норвегии, спустя некоторое время после смерти Харальда Харфагра, он приехал в эту страну. Ательстан снабдил его войсхом и хорошими военными кораблями. Он прибыл в Трондхейм, нашел там первых приверженцев частью по чрезвычайному сходству с
