путем достигали главного места гренландского поселения. Так, по самым древним дошедшим до нас показаниям морского пути, плавали в старину в Гренландию, пока полярные льды не двинулись с севера и до того скопились на половине дороги между Исландией и Гренландией, что без явной опасности нельзя было плавать старым путем.
Впрочем, древние рассказы говорят о диких, невозделанных пустынях между восточным и западным поселениями; они согласуются с показаниями гренландцев, обитающих на восточной стороне, что их родина на самом юге; но там повсюду утесистая, обнаженная и бесплодная страна, совсем нельзя видеть значительно больших долин и нет никакой особенной растительности. Замечательно, что между гренландцами ходит сказание о чужеземцах на восточном берегу острова.
В наше время английский мореход, Скоресби, успел объехать этот берег до 75 градуса северной широты. Он сначала вошел в Ледовитое море и плыл до 81 градуса: там льды представили неодолимые препятствия дальнейшему плаванию к северу; тогда Скоресби взял направление к юго-западу и 4 июня 1822 года достиг восточного берега Гренландии под 74°43 'северной широты; оттуда он продолжал плаванье к югу пдоль берега и заметил во многих местах следы жителей и хижин, видел холмы, похожие на северные курганы, кости людей, собак и оленей, но ни одного живого существа, кроме белых зайцеп, птиц и насекомых. В июле жара была необычайно сильной в долинах; во многих местах виделась высокая, в изобилии растугиая трава, так что нашли эту страну не совсем недостойной такого названия, которое она получила от первых открывших ее мореплавателей. Но уже 23 августа, когда Скоресби находился под 69 градусом, многие признаки возвестили близкий приход зимы. Он думает, что если бы мог посвятить больше времени на исследование этого берега, то получились бы более достаточные открытия о древнем «восточном поселении». Может быть, будущий смелый и опытный путешественник или какие-нибудь изменения в полярных льдах помогут определить точнее, как далеко простираются следы прежних поселений на восточном берегу и около внутренних его заливов; в противном случае, вынуждены будем предполагать местом прежнего «восточного поселения» самую южную часть западного бере-гл, где сохранились многочисленные памятники того могучего народа, который в древнее время отважился населить и нозделывать страшные пустыни Гренландии с таким успехом, которого не могут добиться новые поселенцы при всей обширности их сведений и способов.
Главную пищу скандинавам доставляло скотоводство, оттого и искали они изобильных пастбищ внутри страны. Напротив, первую цель новейших поселений составляет торговля; при поселении выбираются удобные местности вблизи морей, где мох да голые утесы покрывают землю. Сверх того, у скандинавов не было обыкновения, возникшего только впоследствии, населять новооткрытые страны отребьями общества или, в лучшем случае, наемными, зависимыми толпами, которые, вселяясь в поселение за чужой счет, должны были иметь в виду одну только существенную прибыль своих хозяев и состоять в их полном распоряжении.
Но в старину причиной переселений или путешествий в чужие края было размножение народа, не соразмерное со способами пропитания, доставляемыми страной, неудовольствие на ход дел на родине или любовь к странствиям; выселялись лучшие люди, которые искали себе отечество и находили его везде, куда ни приезжали; могли отнимать силою оружия возделанные уже страны у народов юга или, в случае нужды, вести из-за того упорную борьбу с суровой и дикой полярной природой. Предоставленные самим себе, с полной свободой в действиях, они умели пользоваться всеми способами пропитания, какие предлагала земля; всякое завоевание, сделанное за счет дикой страны, было их владением, их недвижимой собственностью
Глава девятая
Поездки скандинавов в Северную Америку (Winland)
В числе людей, прибывших для поселения в новооткрытую Гренландию с Эйриком Раудом, сага упоминает о Херюльфе Бардарсоне, который построил себе жилище на мысе, названном, по его имени, Херюльфовым мысом. Его сын, Бьерн Херюльфсон, прекрасный и способный на все человек, по обычаю викингов, всегда выезжал в морские набеги на собственном корабле и имел обыкновение проводить одну зиму на чужбине, а другую — у отца, в Исландии.
Воротившись однажды летом в Исландию, он узнал, что его отец переехал весною в Гренландию с Эйриком Paудом. Это известие очень не понравилось Бьерну; он, не разгружая корабля, решился тотчас же отыскивать новую землю, чтобы, не отступая от своей привычки, погостить зиму у отца. Ни он, ни кто другой из его спутников еще не плавали пали по Гренландскому морю. Однако ж, хотя эта дорога была вовсе не знакома для них, они смело отправились в тy сторону, куда указали им в Исландии.
Когда они вышли в открытое море и потеряли из вида берег, подул сильный северный ветер с густым туманом и грозой. Путешественники не знали, куда едут. Таким образом, ветер носил их многие дни до тех пор, пока буря не утихла, солнечные лучи разогнали туман и можно было различить стороны небосклона. Они опять распустили паруса и после полусуточного плавания увидели незнакомую землю; на ней росли леса, кое-где виднелись небольшие высоты, но не горы; они рассуждали, какая бы это была земля, но ничего не могли придумать; что это не Гренландия, они заключали из того, что признаком ее должны быть покрытые снегом горы, как им сказали.
Они повернули корабль, направили его влево и, после двухдневного путешествия, опять увидели землю, подъехали к берегам и нашли, что это ровная, вдалеке покрытая деревьями страна, Бьерн не счел полезным приставать к этим чужим и незнакомым берегам, потому они опять повернули корабль, вышли с юго-восточным ветром в море и спустя три дня заметили, что опять возвращаются к земле. На этот раз они увидели возвышенную страну с голыми утесами и первобытными горами, покрытыми снегом; она показалась им совершенно бесплодной, почему и не могли считать ее Гренландией. С тем же ветром, оставляя слева от корабля виденные страны, они в третий раз вышли в море; ветер подул сильнее, и они должны были подобрать несколько парусов, чтобы не плыть сильнее, нежели сколько могли выдержать их суда и снасти. После быстрого четырехдневного плавания они приблизились к четвертой земле, которая более всех, ими виданных, походила на Гренландию, судя по рассказам об этом острове. Они взяли направление к берегам и высадились на одном мысе; это был мыс Херюльфа, где отец Бьерна поставил себе новое жилище.
Уже первый взгляд на карту, сначала по направлению того ветра, который унес Бьерна к югу в открытое море, на половине дороги между Гренландией и Исландией, и потом другого, пригнавшего его к Херюльфову мысу, показывает нам, какие неизвестные земли оставались слева от Бьерна: это были берега Северной Америки, открытые им на обратном пути. Молва о его поездке и неизвестных землях в далеком море не умерла в Гренландии, но разнеслась по Исландии, а оттуда по всему скандинавскому северу. Думали, что Бьерн совсем нелюбопытен, если не умел ничего сказать об открытых странах и не собрал никаких сведений об их свойстве; он слышал к себе упреки за такую оплошность.
Теперь часто шла речь о поиске земель, и Лейф, сын Эйрика Рауда, открывшего Гренландию, высокий, сильный человек с гордою осанкой, но очень умный и скромный, решился найти новые земли и исследовать их лучше Бьерна. Он купил для дальнего путешествия корабль Бьерна и с 35 смельчаками, в числе которых многие были спутниками этого путешественника, вышел в море и после счастливого плавания увидел землю: это была та самая земля, которую нашел Бьерн после двух первых.[145]
Лейф пристал к берегу, чтобы осмотреть страну. Трава там не росла; высокие, покрытые снегом горы виднелись в глубине ее; от них простирались небольшие обнаженные отроги до морского берега; вся страна походила на каменистую отлогость
