Темно, грязно, серо-зеленые пятна плесени на стенах. И водяная пленка на голых участках. И пожал плечами:
– Вижу. И честно говоря, ничего особенного не заметил.
– И ничего удивительного, – кивнул головой Александр. – Никто ничего особенного не замечает. Потому что и нет ничего особенного здесь с виду. А вот давай пройдемся.
И мы пошли, оставив на месте остальную компанию. Александр впереди, я чуть позади. Луч фонарика выхватывал из тьмы мохнатые от плесени стены. В одной из ниш – назначение ее осталось для меня неизвестным – я заметил белесую гроздь, судя по всему, это были грибы. Через триста метров Александр остановился и указал рукой куда-то вбок. Подойдя, я заметил, что тоннель заворачивает и полого уходит вправо и вниз.
– Пройди-ка вперед, – Александр посветил фонариком во тьму, выхватывая лучом света то пол тоннеля, то бетонную стену, покрытую влажной грязью. – Там скоро будет проход вправо. Я тебе кое-что покажу.
Тот проход, на который указывал Александр, оканчивался небольшой нишей, в полу которой зияла дыра. Я обернулся:
– И что я здесь был должен увидеть?
– Если спуститься в этот колодец, то можно попасть в проход, ведущий на закрытую станцию. Туда многие ходили, все же очень интересный участок. Но иногда, рассказывают, именно в переходе между станциями случаются неприятности. Говорят, несколько человек пропало именно здесь. Я не могу ни подтвердить эти рассказы, ни опровергнуть, но вот что я знаю сам.
Когда-то, а было это полгода назад, спускались мы сюда втроем. Я, Леший и Серега. Особенно долгой ходки тогда не планировали. Разминка: спуститься, посмотреть что да как, не больше. И вот на этом самом месте Леший возьми да и скажи, что два дня назад сюда же один пацан полез. Пацан – не пацан, года двадцать два ему. Студент Политеха, все его Ленчиком звали, насколько я из рассказа запомнил. А накануне парень этот с Лешим выпивал и рассказывал так загадочно, мол что-то такое интересное в переходе видел. Видел, да вот пока не скажет, потому что боится удачу упустить, и в следующий раз ему уже до конца разобраться не удастся. Леший поудивлялся, конечно, какие это страсти такие студент в родной подземке обнаружил, да и отстал. Мало ли что нашел человек. Может, и впрямь что-то внимания заслуживающее. И так бывало. Вот, к примеру, Серега нашел однажды в каморке на закрытой станции ящик динамита. Властям про находку не рассказал, динамит себе забрали. А наши потом долго обсуждали, что вот-де Серега террористов ограбил. Я только вот думаю, кто угодно мог спрятать, только не террористы. Слишком уж место проходное, как ни крути, любой может и обнаружить. А потому, самая ходовая версия – какой-то не в меру предприимчивый увел откуда-то запас. И едва не попался. Вот и спрятал впопыхах, где попало, собираясь в ближайшие дни понадежней имущество пристроить. Да не успел. Опередил его Серега.
А тогда мы нашли в переходе фонарь. Прямо посреди коридора и лежал, словно кто-то в спешке уронил его, а поднимать то ли времени не было, то ли не до того вовсе. Нам показалось это очень странным. Ну кто фонарь посреди тоннеля бросит? Да еще налобник. Поднял Леший фонарь, осмотрели мы его внимательно – корпус треснул, стекло выбито, ремень порван. Выглядит так, будто на него сильный удар пришелся. Мы надолго в тоннеле задержались – место осматривали. Тщательно, сантиметр за сантиметром. Ничего. И следов особенно никаких. Хотя какие тут особенные следы? В тоннелях очень грязно, конечно, но определить, кто здесь прошел и когда, разве с собаками можно.
Вот если ты после колодца пройдешь по проходу буквально метров сто пятьдесят, то попадешь как раз туда, где мы проводили поиск. Но тот день больше нас ничем не порадовал: облазили и основной тоннель, и боковые, которые поблизости оказались, – пусто. Странное дело, конечно. Ну да чего не бывает. Может, в самом деле кто-то фонарь разбил до непригодности, да и бросил на месте. Мы пока на этой версии остановились и наверх поднялись. И так уже времени ходка заняла больше, чем первоначально рассчитано было. А через три дня позвонил Леший и сказал, что Ленчик этот пропал. И видели его в последний раз ровно перед тем, как он собирался под землю идти. Решили мы более обстоятельный поиск устроить.
Перед тем, как спускаться, каждый из нас попытался выяснить, что же имел в виду Ленчик, когда говорил, будто обнаружил что-то интересное в тоннелях. Вдруг не одному Лешему он вот так вот хвастался, о находках своих рассказывал. Сам понимаешь – исследователь не может не поделиться тем, что ему удалось узнать-открыть-обнаружить. Да еще и молодой парень. Устроили мы опрос его приятелей, одногруппников, соседей. Даже любимую девушку на разговор вывели. И ничего толком. Один приятель, правда обмолвился, Ленчик как-то прихвастнул за бутылкой пива насчет открытий чудных в сфере животного мира, а также о том, что пресса, конечно, желтая, да вот только порой в каждой утке есть своя доля правды. Приятель всерьез его слова не принял, да и посмеялся – Ленчик слишком фильм «Люди в черном» любит смотреть, вот и верит в сокрушительную правдивость бульварных газет. Ну студент тогда и продолжать не стал, обиделся и пообещал на деле доказать: ерунду пороть – не в его правилах. А через три дня исчез.
Разговоры о «сфере животного мира» нас сразу насторожили. Нет, байки про крыс под два метра в длину без хвоста – это плод больной фантазии, конечно. Ну как такая здоровая зверюга незамеченной по проходам будет бегать? Уж кто-нибудь бы точно успел сфотографировать. А не фотографию, так тушку или скелет бы нашли и как доказательство предоставили. А вот то, что животные могут в техногенной среде с ума сходить, – это не байки. Между прочим, есть теория, что в Москве уровень загрязнения воздуха велик, потому вредность в городе не меньшая, чем на зараженных территориях поблизости от Чернобыля. А крысы – они везде бегают, а не только под землей. Помойки, свалки, строящиеся объекты. И дряни везде предостаточно. Поэтому мутации не мутации, а ничего хорошего с животными не происходит. Крысы – они твари с высокой способностью приспосабливаться к любой гадости, и я не удивлюсь, если они и останутся на Земле жить, когда все вокруг от загрязнения вымрет.
Заявление о пропаже в милицию подали, конечно, но те ничего предпринимать не стали, как только прослышали, что диггер. Мол, сам парень приключений искал, вот небось и нарвался. А в районе и так нераскрытые дела одно за другим. Было решено еще раз обследовать тот район, куда, по его же собственным словам, собирался спускаться Ленчик. Вначале ничего, что могло бы на след какой-то навести, нам не попадалось. Только в одном из боковых проходов мы нашли крысиную тушку. Может быть, она и тогда, во время первой нашей ходки, там валялась – в этом я не уверен. Обычно на такие вещи под землей не обращаешь внимания. Кошки, крысы, многоножки разные – коренные обитатели тоннелей, потому что в отличие от людей, там они и живут, и рождаются, и умирают. Ну а людям приходится иногда последствия этой жизнедеятельности убирать. Так уж сложилось. А крыса та была подозрительная. Выглядела так, словно ее изо всех сил об стену приложили. Кошка так не порвет, все-таки. Я знаю, что говорю – самому пришлось эту крысу рассматривать. Мы решили пойти по ходу, в котором обнаружили тушку – единственное, что вообще удалось обнаружить, – дальше.
Мне крыса эта дохлая как-то сразу не понравилась. Не скажу, чтобы интуиция у меня была развита слишком, или я там беду предчувствовать имел обыкновение – нет, ничего такого за мной обычно не водится. Но вот тогда я ее за хвост держу, а кошки на душе скребут. И так же некстати фонарь тот разбитый припомнился. Он как раз у того самого бокового прохода лежал. Дальше шли очень медленно, осматривали каждый выступ, двери искали – мало ли куда человек свернуть мог. Пока не вышли в небольшой тупик. Куча тряпья, вонь, сильная, намного сильнее, чем обычный запах, стоящий под землей, выводок крыс, который порскнул с этой самой кучи по углам, и теперь из темноты нет-нет да и поблескивали, отразив луч фонаря, бусинки глаз. Приятного в последующей работе было мало. Скорее, его вообще там не было. Мы до сих пор спорим о том, откуда взялось все это тряпье, которое было свалено в тупике. Леший говорит, что это обычное «лежбище», которое устроил себе какой-нибудь бомж. Разбирали мы эту кучу не слишком долго, чего уж скрывать – старались побыстрее покончить с этим делом. Леший сразу куртку заприметил. Ленчик был выпендрежник известный. Даже для того, чтобы в канализацию полезть, шил на заказ себе экипировку. Комбинезон, куртку, ботинки подбирал. Чтобы, по его же словам, соответствовать гордому именованию диггера. А куртка у него была оригинальная – с двумя металлическими «пацификами», вшитыми прямо в ткань. Вот эти-то «пацифики» и сверкнули сразу же, стоило фонарем в развал тряпья посветить, несмотря на то, что изодранная, совершенно грязная куртка тогда уж такие же лохмотья напоминала, какие были свалены в общую кучу.
