Железный рассвет

– Кто там? – прогремел голос с другой стороны.

– Полицейский переговорщик. Вы хотели поговорить с кем-нибудь?

– Тогда чего ждете? И вам бы лучше быть без оружия! Заходите и слушайте. Камеры принесли?

Ох. «Шварц прав, – пробормотала она в аудиомонитор. – Вы готовы сейчас начинать?»

– Да, мы с вами. – Голос Макдугл, слабый и хриплый, просипел в левом ухе.

Рашель взялась за дверную ручку и медленно повернула. Квартирная охрана была занята эвакуацией, а менеджмент отключил все запоры. Дверь легко открылась. Рашель стояла в дверном проеме, полностью просматриваемая из комнаты.

– Можно войти? – спросила она, стараясь не подавать признаков, что услышала жужжание жучка, слетевшего с ее плеча.

Жилье представляло собой однокомнатную квартирку со встроенными в противоположную стену комнаты кроватью, душевой кабиной и кухонным комбайном. На входной двери рисованное окно с видом бескрайних просторов Юпитера, что открывается с поверхности курящегося желтым Ио. Когда-то это был жилой модуль временного использования для переселенцев (одинокий взрослый индивид), но более поздние обитатели обжили его, доведя почти до полного износа основные структуры общего пользования и изгадив обстановку. Складная мебель поддерживалась подпорками, на потертом ковре сотни брошенных объедков. Тошнотворно сладковатый запах гниющей пищи почти заглушал смрад дешевого табака – гадкой смеси, по мнению Рашели. Она отказалась от курения вместе с заменой третьей пары легких много лет назад.

В центре комнаты в полукресле, подающем среди окружающей грязищи пример хорошего состояния, разлегся мужчина. Почти двухметрового роста и скроенный как танк, но с явными признаками болезни. Мелированные волосы, голый потный живот, вздувшийся над ремнем, лицо, изрезанное глубокими морщинами. Он развернул к ней свое сиденье и широко улыбнулся.

– Прошу в мой королевский дворец! – объявил он, разводя руки.

Рашель заметила грязный бинт, обмотанный вокруг левого запястья, и тянувшийся из-под него к большому контейнеру с ячейками провод.

– Хорошо, вхожу, – произнесла она со всем возможным спокойствием и зашла в комнату.

Из контейера прохрипел механический голос:

– Время отсчета: минус тридцать пять минут. Отсчет продолжается. Предупреждение: опасное приближение. Неизвестный субъект на расстоянии трех метров. Требуется ускорение цикла?

Рашель сглотнула. Человек в кресле не обратил на голос никакого внимания.

– Добро пожаловать в Президентский дворец нынешнего и будущего Короля Уганды! Как тебя зовут, сладенькая? Ты известная журналистка? Пришла брать у меня интервыо?

– М-м, да. – Рашель остановилась в двух метрах от больного ц его говорящего атомного любимца. – Я Рашель. Славная у вас бомбочка, – осторожно заметила она.

– Предупреждение: опасное приближение. Неизвестный субъект…

– Заткни хайло, – небрежно откликнулся мужчина, и бомба замолкла на полуслове. – Миленькая, да?

– Да. Сами смастерили? – У Рашели участился пульс. Она заблокировала часть эндокринных потоков, заставляя усилием воли потовые каналы на ладонях прекратить накачку и приостановить попытки желудка очиститься в ближайшее окно.

– Я? Я похож на бомбодела? Приобрел готовенькое. – Он улыбнулся, сверкнув золотым зубом.

Рашель сумела сохранить спокойное выражение лица, но ее ноздри раздулись от безошибочно узнаваемого запаха гнилых зубов.

– Разве это не здорово? – Он выставил запястье. – Если я умру – пуф! Все похоронные затраты включены!

– Насколько она мощна? – поинтересовалась Рашель.

– О, очень! – Он улыбнулся еще шире и, непристойно раздвинув ноги, потер промежность. – Третья градация, более трехсот килотонн.

«Это не простецкая бомбомбочка с черного рынка», – мысленно передала она, надеясь, что Макдугл тщательно прислушивается к разговору, и медленно произнесла:

– Эта штуковина, должно быть, стоит кучу денег.

– Естественно. – Улыбка увяла. – Продал все. Даже отказался от некоторых титулов. – Внезапно он оказался на ногах и напыщенно воскликнул: – Я Иди Амин! Король Шотландии, Кавалер ордена Креста Виктории, Кавалер орденов Британской Империи второй и пятой степеней, Губернатор Кибоджи и Мэр Букаке! Я Президент! Уважайте и спрашивайте меня! Вы, сраные белые европейцы, так долго угнетающие народы Африки, трепещите – настало время нового свободного мира! Я стою за исламские ценности, африканский триумф и свободу от угнетателей. Но вы меня не уважаете. Меня никто не слушает, когда я говорю, что надо делать. Настало время кары! – Он уже плевался слюной.

Рашель попыталась сделать еще шаг, не привлекая внимания разглагольствующего, но бомба была начеку.

– Тревога: приближение неидентифицированного субъекта, предположительно противника…

«Не шевелись, – едва слышно прошептала Макдугл, – эта срань на самовзводе. Приближение без дружеских намерений – взрыв!»

По лицу Рашель скатилась капля пота. Но женщина заставила себя улыбнуться. Над головой тихо гудели насекомые-наблюдатели.

– Воистину впечатляет, – проговорила она.

Полицейские осы кружились рядом, готовясь к осторожному налету. Мысль о внезапном нападении: «Нужно быть ближе. А как? Думай».

– Мне нравятся люди, умеющие впечатлять, – проворковала она. – А вы из таких, мистер Президент?

«Подберитесь чуть ближе для обезвреживания, – бессловесное сообщение Макдугл, – оповестите о готовности жучков».

– Рад слышать, что вы так думаете, юная леди, – провозгласил Последний Король Шотландии, почесывая промежность.

«Не симптом ли это крайнего приапизма?» – отметила Рашель, глядя на грязные пятна пота, с трудом сдерживаясь, чтобы не облизать пересохшие губы.

«В инъекции очень сильный антисеротонин, воздействующий на активационпую систему сетчатки. Десять секунд – и он в коме. Нужно заставить его замолчать, прежде чем он вырубится. И, да, это симптом».

– Ваш маленький царек выглядит так, будто хочет держать двор, – соблазнительно улыбнулась Рашель, сглатывая и готовясь к следующему шагу. «Сначала завоевать доверие, затем обезвредить эту…» – А как по протоколу следует приблизиться к Президенту, господин Президент?

– Нужно раздеться догола. Голые – мои друзья. У голых нет пушек. Слышишь, бомба? Голые женщины – мои друзья. Голые сучки. Мои особенные друзья. – Казалось, он должен немного расслабиться, но его челюсти были крепко сжаты, а сам он злобно щурился, словно испытывал сильную свищевую головную боль. – Собираешься раздеваться, сука?

– Как скажете, господин Президент. – Рашель стиснула зубы в болезненной имитации улыбки, когда расстегивала блузку и медленно снимала ее. «Услышали это?» – мысленно произнесла она, скатывая легинсы до колен и стягивая их с ног. Она встала перед ним и с трудом изобразила улыбку, пытаясь выглядеть соблазнительной, подстегнула эндокринную систему для подачи потока крови в подкожные сосуды вялых сосков. Стараться притвориться возбужденной и выполнять все требования жалкого ублюдка, чтобы отвлечь его от перспективы болезненного пути в ядерное забвение, прихватив с собой полгорода. Все что угодно, лишь бы подобраться к пусковому