Железный рассвет

потребовалось бы исключение не подлежащей оглашению информации всего лишь из одной локации. Оставив в стороне вопрос дублирующего маршрута и ошибочно превышенную пропускную способность, приходим к выводу, что только в одной локации и единственном иммиграционном отделении остается полный ревизионный след всех передвижений наших агентов внутри и вне системы.

U.Поршия Хойст слегка нахмурилась.

– Не придерживаюсь вашей аргументации. Несомненно, все уничтожено последствиями Инцидента Ноль…

Байрут медленно покачал головой и увидел, как расширяются ее глаза.

– Горловина, которую они подобрали, – изолированный склад горючего и иммиграционный пункт в парсеке от Москвы. Там прошла эвакуация до прихода ударной волны. Скотт отправил доверенную группу для приведения в порядок и увязывания всех концов на станции: уничтожение иммиграционных записей, ликвидация свидетелей и тому подобное. Несомненно, если бы сработали аккуратно, это стало бы элегантным решением проблемы, но выяснилось, что во время эвакуации произошел ряд необъяснимых инцидентов. Таких как пропажа письменных инструкций для местного агента, неудачная попытка возврата всех копий из опечатанного шкафа миграционной службы, возможны и другие проколы. Возник также вопрос о систематизированной регистрации протоколов проводившихся тогда экспериментов, которые тоже пропали во время эвакуации. Агент послал собак, босс. Государственных собак службы безопасности, одолженных у дрезденского Министерства иностранных дел. Скотт, похоже, думал, что в отправке надлежащей стерилизационной команды, как это обычно делается по правилам, нет необходимости. Все спрятано под ковер, конечно, улики надежно укрыты. Вот почему это так долго не проявлялось.

– О, дорогой, – улыбнулась Хойст. – И это все? – благожелательно поинтересовалась она, и Байрут вздрогнул: у холодной как лед Хойст внезапное к нему потепление. – И он не позаботился доложить об этом?

Байрут кивнул. Он не позволил себе произнести это вслух.

– А ваш канал в департаменте Скотта… – Она выгнула бровь.

– Канал – это очень личный друг Отто Нойрата, – подчеркнул он. – Как бы вы не решили реагировать на данную информацию, прошу вас проявить терпимость в его отношении. Я верю, Отто обладает большим потенциалом для творческой деятельности в поддержке высоких целей, и неделикатность, проявленная к его особому другу… э-э… может скомпрометировать его дальнейшую полезность. Образно говоря.

– О, Георг, каким же вы монстром меня представили? – Пугающая улыбка погасла. – Я не глупая, знаете ли. Или кровожадная. По крайней мере когда не следует. – Она шмыгнула носом. – Пусть Отто оставит себе свою игрушку, пока ее благонадежность перенацеливается на нашу команду. Я не сломаю ее ради него.

Байрут кивнул, расслабляясь. Ее сдержанность он мог объяснить необходимостью более крепкой привязки Отто к их растущей фракции.

– А для вас… – Пугающая ухмылка вернулась вновь. – Как вам нравится открыть дискуссию с департаментом Скотта насчет нашего предстоящего объединения?

– Мне? – Он, пораженный, заморгал.

– Да, вам. – Она кивнула. – Полагаю, вы заслуживаете прибавки возможностей, появляющихся с повышением степени ответственности в такое время, Георг. Что означает сие словосочетание? Большой потенциал для творческой деятельности в поддержке высоких целей, так, по-моему, вы сказали?

– Но почему? Я чрезвычайно признателен, но…

– Не надо. Пока не надо. – Она показала на террасу за окном с зарослями роз и садом за оградой «ха- ха»,[9] на стены, деревья и аллею, ведущую снизу вверх по холму к замку. – Если ваше сообщение подтвердится, то у нас существует серьезная протечка, которую нужно починить. И, думаю, чинить на месте. Я слишком долго, сидя за столом, ткала судьбы, Георг. Ошибка Скотта – типичный случай, когда слишком засиживаешься на месте и теряешь связь с реальностью.

– Вы намерены поехать лично? А как же ваши поместья и комитеты…

– Сами о себе позаботятся. Им же лучше, они знают, что я вернусь. – Улыбка на сей раз была почти жеманной. Если бы он не знал ее, поклялся бы, что она с ним заигрывает. – Теперь серьезно. Я объединю поездку с отборочным туром для новых кандидатов в полевых условиях – с целью укрепления личного контроля над марионетками Скотта – и вернусь с пониманием реально происходящего. Обширная программа, Георг. Только вообразите! – Она щелкнула по клавише планшета. – Подготовьте мне полный обзор. Затем я договорюсь о совещании с обердепартаментсекретарем Блюмляйном и получу разрешение еще до вынесения формального обвинения через Следственный Комитет. После чего обсудим, как вам позаботиться об учреждении на время моего отсутствия.

Он перехватил ее взгляд.

– Я?

Она даже не моргнула.

– А у вас другие планы на вечер? Нет? Боже, тогда я допускаю, что безо всякого риска могу пригласить вас отобедать со мной. У нас много тем для. обсуждений, Георг. Включая и то, как гарантировать, что вы не разочаруете меня так же, как U.Скотт…

Натиск был стремительным. Хойст выложила определенные факты для привлечения внимания обердепартаментсекретаря U.Блюмляйна. Тот пронзил ее ледяным взглядом очень близко посаженных голубых глаз. «Действуйте», – только и сказал он, оставив ей достаточным кусок веревки, чтобы повеситься самой, если выяснится ее неправота и поддепартамент Охраны Окружения U.Ванневара Скотта окажется чист.

…Проходя через разбитые стеклянные двери офисного здания в Самаре, Хойст кивнула и улыбнулась военным у стола.

Выше флаг, как призывал ее воспитатель Фергус. Парочка прохаживающихся раненых терпеливо ждала медицинский эвакуационный фургон. Неподвижные тела, с текущей из глаз и ушей кровью, были штабелированы на кафельном полу у стены фойе, их мозги уже забрали Селекционеры. Хойст не обратила на это внимания, сосредоточившись на пожатиях рук и обмене любезностями со своим персоналом. Прежде всего, самое важное. Кровь на подошвах ботинок. Она получит Скотта в надлежащее время. Черт тебя возьми, за то что вынудил меня сделать это.

Конечно, штаб-квартира Скотта не единственная цель акции. Узловые точки разбросаны по всей планетарной сети, периферийные офисы входят в автономный режим и изолируются во время зачисток. Вне территорий войска Принуждения к Миру толкались в двери его гарема, забирали марионеток на прокол мозгового ствола и включали их в процесс – ненужных уничтожали немедленно, низкое соотношение цена/прибыль – риск для переделки. Это были все составляющие грязного бизнеса, принижающего ubermensch,[10] которого обвинили в злодеянии, и Хойст ненавидела его за это. А также за то, что он заставил ее публично разоблачить РеМастированного, более чем неподходящего для предназначенной ему роли. Но у нее не было реального выбора. Ошибочные действия могли раззадорить его, но хуже того, ее собственным людям могли предъявить обвинения в некомпетентности. Хойст не могла подвергнуть риску судьбы своих людей.

Военные в кремово-бежевом офисном камуфляже освобождали ей двери для прохода по пути следования через административную крепость к исполнительному обслуживающему ядру. Ее охранники держались от нее на расстоянии шага, анонимы под масками. По пятам следовали штабные офицеры, взволнованные и готовые услужить. Заметны признаки немногочисленных повреждений; крепость Скотта брали тайком и в первую очередь. Внутренние части безопасности заменили собственные штурмовые группы Хойст, встреченные с распростертыми объятиями вялыми защитниками, которые и не подозревали, что их свидетельства о смерти были выданы планетарным обердепартаментсекретарем отрывистой фразой в два слова.

В ядре здания располагалась зона безопасности, двери открыты с предательским невниманием. Хойст поднималась по лестнице в невеселом настроении. Наверху, в бельэтаже, расположился контрольный хаб Скотта. «На первый взгляд здесь все в целости и сохранности, – отметила она, – словно ничего не произошло». Проход в бельэтаж был заляпан засохшими пятнами крови прямо под лампами аварийного