делай с ней, что хочешь, говорит Паникер, я даже не шевельнусь. А за пайку хлеба я бы пожалуй остатки Сержанта и Интеллигента приволок. Такой жратвы, говорит Мерин, едва хватит на то, чтобы расстегнуть штаны. А уж об застегнуть и речи быть не может. Кому как, сказал Жлоб. Я бы сейчас пару штук запросто сделал. Все знали, что это не пустое бахвальство. Когда батальон был на переформировании в Д (вот житуха была!). Жлоб за ночь обходил все деревни в радиусе пятидесяти километров и трахал по двадцать штук попадавшихся по дороге баб. А утром, как ни в чем ни бывало, становился в строй. Обидно только, говорил он, что ни одну в рожу не видал и звать как, не знаю. Убьют - чей образ будет, стоять перед глазами, чье имя будут шептать уста? У нас в училище, говорит Пораженец, был курсантишка. По фамилии Членик. Малюсенький-малюсенький. Кто-то в шутку сказал что у Членика даже член больше, чем он сам. Слух об этом распространился по гарнизону, и Членик имел бешеный успех в среде офицерских жен. Хотя они его скоро дезавуировали, он успел приобрести мощный опыт и стал грозой гарнизонного начальства. Он подкупал (а зарабатывал он на этом деле здорово!) всех дежурных, дневальных, часовых и старшин и каждую ночь отправлялся в самоволку. Он даже Сотруднику ухитрялся подкидывать кое-что из того, что ему перепадало от его же собственной мегеры. Утром у себя над койкой на стенке палочки чертил. Большие - число баб, маленькие число раз. Если верить этой бухгалтерии - выдающийся талант был. И чем же закончилась его карьера, спросил Уклонист. Обычно, сказал Пораженец. Зависть. Подловили и за самоволку отправили в штрафной.
ВТОРИЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
Я в твоей мастерской наблюдал всяких людей и всякие человеческие страсти, говорит Посетитель. Очень любопытные бывали случаи. Вот, например, проблема Шизофреник-Неврастеник. Первый относится к типу творцов, характеризуемых такой формулой: несмотря ни на что сделать дело, на которое они способны и которое их захватило. Неврастеник способный и умный человек. С какой-то точки зрения он, может быть, умнее Шизофреника. Но он относится к типу людей, характеризуемых такой формулой: они решаются, но никак не могут решиться начать делать дело, на которое они не способны, но относительно которого они думают, что они более способны, чем люди типа Шизофреника. Неврастеник есть имитация и отражение Шизофреника. Если нет первых, нет и вторых. Первые порождают вторых, но своим существованием обрекают их на бесплодие. Никто так не заинтересован в уничтожении Шизофреника, как Неврастеник. Но с уничтожением первого исчезает его отражение во втором. Второй этого не понимает. Он претендует на самостоятельное бытие. Проблема сальеризма, говорит Мазила. Нет, говорит Посетитель. Тут что-то иное. Возможно, проблема самоуничтожения творчества. Творческую личность образует не один индивид, а некоторое множество, по крайней мере, из двух (скорей всего - более двух) индивидов. Творческий индивид есть группа индивидов со своеобразным распределением функций. Моцарт и Сальери есть раздвоение единого в одном плане, Шизофреник и Неврастеник - другом. Мазила и Болтун - в третьем. С этой точки зрения ты немыслим без Болтуна. Болтун, в некотором роде, есть соавтор твоих работ. И даже я, если ты не возражаешь. Выдающаяся творческая личность есть лишь официальный представитель творческой группы-индивида. Выходит, говорит Мазила, что директор института, в котором сделано крупное открытие, по справедливости есть автор открытия. А почему бы нет, говорит Посетитель. Но между мною и таким директором есть же какая-то разница, говорит Мазила. Есть, говорит Посетитель. Эти лишь различные типы представительства творческой группы. Кошмар, говорит Мазила. Почему, кошмар, говорит Посетитель. Почему в таком случае ты не считаешь кошмаром законы тяготения? Но меня это не устраивает, говорит Мазила. И плевать мне на твои законы. Это другое дело, говорить Посетитель. Когда люди захотели наплевать на законы тяготения, они изобрели самолет.
МЕТОДЫ ПОРЯДОЧНЫХ ЛЮДЕЙ
Позвонил архитектор Ш, уговоривший в свое время Мазилу сделать барельеф на фасаде здания, которое он собирался строить. Привет, старик, сказал он. Вынужден тебя огорчить. Барельеф зарубили. Что? Нет! Это никак не связано с твоими фокусами. Они даже не знали, что барельеф должен был делать ты. Отменили независимо от авторства. Как вообще делишки? Я слышал, у тебя опять там выставка... Что это такое, спросил Мазила у Болтуна. Скорей всего начало, сказал Болтун. Возможно, он сам спровоцировал запрет барельефа. Возможно, сразу согласился. Возможно, не очень энергично отстаивал. Во всяком случае, теперь сотрудничество с тобой повредило бы его положению и карьере. Если ты выкрутишься, он не так уж много теряет. Тем более у него совесть чиста. Он хотел тебя привлечь. Ему не дали. Репутация порядочного человека сохранена. В глазах начальства он тоже безупречен. Но мы же с ним дружили двадцать лет, сказал Мазила.
ПЕДАГОГИКА
Два часа занимались строевой подготовкой. Отрабатывали обращение к начальству и приветствие старших по чину. Потом ворчали по поводу бессмысленности и бесчеловечности этих занятий. Лейтенант сказал, что эти занятия чисто педагогические цели преследуют. Педагогика - вещь серьезная, сказал Жлоб. У нас у одного курсанта рефлексы запаздывали. Инструктор (большой педагог) пошел на хитрость: стал все команды подавать раньше. И курсант вылетел самостоятельно, окончил школу и улетел на фронт. А чем он кончил, спросил Уклонист. Сбросил бомбы после того, как эскадрилья возвращалась уже домой, сказал Жлоб. Это что, говорит кто-то в темноте. У нас в первоначалке один курсант боялся без инструктора сажать самолет, хотя летал прилично. Инструктор решил тоже взять его на хитрость, отсоединить ручку управления в воздухе и выкинуть за борт. Курсант узнал об этом и захватил в кабину с собой запасную ручку. Летят. Инструктор отсоединил ручку, показал курсанту и выкинул за борт. Мол, теперь веди самолет сам. И сажай сам. А курсант показал запасную ручку инструктору и тоже выкинул ее за борт. И чем это кончилось, спросил Жлоб. Инструктор сошел с ума, сказал говоривший, а курсант посадил машину, попал на фронт, заработал сначала кучу орденов, а потом десять лет. За что, спрашивает Уклонист. За разговорчики, сказал Юморист. В наше время слово есть самое серьезное дело. За слово дают больше, чем за дело. Да, сказал Уклонист. У нас за словом идет Дело.
НЕОБОСНОВАННЫЕ НАДЕЖДЫ
При попытке произнести слово 'межконтинентальная' Заведующий вывихнул челюсть. В связи с этим в среде передовой интеллигенции стали циркулировать слухи. Теперь, наверняка, слетит, говорили все в один голос, понимающе усмехались (мол, давно, пора!) и питали необоснованные надежды. Но надежды оказались не вполне обоснованными, так как челюсть была искусственной, и ее заменили на новую, более высокого качества (по слухам такие челюсти делают специально для космонавтов), вследствие чего о снятии Заведующего никто не стал даже думать. Рано! Не беда, сказал Ученый. Скоро Заведующий будет делать доклад по проблемам науки. Так уж он непременно коснется достижений генетики. А там ребята подсунут ему словечко 'дезоксирибонуклеиновая кислота', от которого его тут же хватит инсульт. А что хорошего, сказал Карьерист. Думаете, новый будет лучше? Пусть хуже, говорит Неврастеник. Но все-таки какая-то приятность от этого будет.
