Она меня еще похуже.
А самый общий вывод вам
Я в заключенье преподам.
Известно: самокритика
Нам врезалась в печенки. -
По принципу: смотрите-ка,
Какие мы подонки.
МЫ - СУДЬИ
Минут пятнадцать я стихи листал.
И вот момент решающий настал.
Судьбу чужую я в руках держу.
И я безжалостно сужу.
Хотя бы раз пусть буду я
Не подсудимый, а судья.
Все это, - я решаю, - вздор,
Лишь для помойки лишний сор.
А больше ль, меньше ль на поэта,
Потомкам наплевать на это.
Я в приговоре ставлю точку:
Рву беззащитные листочки.
Нюшка вторит мне ретиво.
Для кого такое чтиво?
Почему, я не пойму,
Учат нас они уму?
Я, Иван, считаю: надо
Нам самим учить их гадов.
Ты глаза свои протри
И на Запад посмотри.
Здесь поэтов, вот ей-ей,
Не считают за людей.
Здесь уму, как и пристало,
Учат ин-теллек-туалы.
Нам пора понять, что мы
Суть ведущие умы.
В этом духе
Нюшка крыла
Рифмоплетов вшивоту.
В этом духе землю рыла,
Утверждая правоту.
Выражало ее рыло
Мыслей чистых высоту.
Источало ее рыло
Чувств высоких чистоту.
Кровь порою в жилах стыла,
Нюшку зря в минуту ту.
МЫ - НАРОД
Я добавил не для спора,
А в порядке разговора
Свои робкие слова.
Ты, конечно, голова.
Но народ наш, вот вопрос,
До высот сих не дорос.
А пока он, сволочь, зреет,
На помойку поскорее
Брось подальше от греха
Эти рифмы вороха.
Остроумно? Ха-ха-ха!
Отправляясь на помойку,
Завершила Нюшка бойко
Моей мысли поворот:
Мы, Иван, и есть народ.
Но в конце концов остыл
Наш судейский грозный пыл.
Всем известно, доброта
Наша русская черта.
Проронив слезу в подушку,
Тихо вымолвила Нюшка:
Толку что его срамить,
Надо б парня подкормить.
Пусть напишет нам, к примеру,
Про подъем в России веры,
Про неверие в марксизм
И сплошной алкоголизм.
Я припомнил с сожаленьем,
Как в одном стихотвореньи
Этот чокнутый чудак
О себе помыслил так:
Ведь я пишу не для себя - для них,
Пускай убьют меня, но сберегут мой стих.
Какой затрепанный мотив!
Какой наивный примитив!
Теперь похуже ситуация на свете:
Стих убивают при живом еще поэте.
