у него только бездонный желудок и кроличьи половые органы. Знаю я эту породу.
Я положил карандаш и потянулся. Хорошо потянуться после работы. Ныла спина, сильно горели веки. Стемнело, но я без труда уверил себя, что еще достаточно рано. Я вышел к телефону, набрал номер Нины и долго слушал длинные гудки. Потом трубку взяла Наташа.
- Вас слушают, - строго сказала она.
- Здравствуй, - сказал я. - Мама не приехала?
- Нет. Кто это говорит?
- Андрей Сергеевич.
- Здравствуйте, Андрей Сергеевич. Она завтра приедет. Она сегодня звонила из Минска и сказала, что приедет завтра. Ей передать что-нибудь?
- Передай привет, дружок.
- Обязательно. Вы к нам придете?
Я задержал дыхание.
- Приду.
- Понимаете, Андрей Сергеевич, у меня к вам большущая просьба.
- Какая?
- Вы еще пойдете смотреть на осьминога?
- На осьминога? Возможно, пойду.
Голос ее стал вкрадчивым и проникновенным.
- Андрей Сергеевич, возьмите меня с собой. Можно?
- Почему же нет?
- Меня пустят?
- Со мной пустят.
- Понимаете, мне очень хочется посмотреть.
- Понимаю, кнопка.
- Что вы говорите?
- Понимаю.
- А если меня не пустят?
- Пустят. Пусть попробуют не пустить, я им тогда переводы не отдам.
- Это мысль. Когда мы пойдем? Завтра?
- Нет, у меня еще не все готово. Да я тебе позвоню.
Было слышно, как кто-то хрипло кричит о любви.
- Ты что сейчас делаешь?
- Я? Телевизор смотрю.
- Детям до шестнадцати?
- Ничего подобного. “Последние залпы”, я уже два раза видела. Ничего там такого нет.
- Ну, ладно, смотри свои “Залпы”. До свидания.
- Я буду ждать, Андрей Сергеевич!
Я повесил трубку и отправился стелить постель. Я стелил и думал: все хорошо, и Наташка - хорошо, и завтра приедет Нина, и я прямо все скажу ей, я скажу, хватит с меня всех этих глупостей и страхов, хватит, а сейчас надо спать, спать, а то я устал, хуже чем собака, хорошо бы выпить кофе, но если выпить кофе, то не уснешь, и вообще лень ставить чайник, и, вообще, есть у меня нечего, а бежать в гастроном - страшно подумать, да и есть не хочется, потому что жарко и слипаются глаза. Я постелил постель и стал раздеваться, но тут сосед позвал меня к телефону. Звонил Костя Синенко.
- Андрей, - сказал он. Он был трезв и угрюм. - Ты когда будешь в издательстве?
- Завтра. В чем дело?
- Приходи обязательно. У нас очень плохо.
- Что случилось?
Он помолчал.
- Очень плохо, - повторил он. - Скорей приходи. Очень плохо. Ты сам увидишь. Пока.
ПРИЛОЖЕНИЕ
КРАКЕН
ЧАСТЬ I
Гл. 1
Андрей Сергеевич Головин, переводчик-японист, 37 лет, у себя дома. Заходит Петя Синенко, сосед по квартире, молодой рабочий, приносит два письма и фотоаппарат. Хвастает аппаратом. Андрей нюхает его и приходит в восторг. Читает письма: одно - с договорами из Издательства, другое от Марецкого, с приглашением обмыть получение свидетельства на изобретение. Петя восхищается мечом, висящим над диваном, делает выпады и упражнения. Беседа Андрея с ним - о народе и о простых людях. Андрей одевается и идет в Издательство - отнести подписанные договоры. В редакции у Семена Федоровича Хейфица, старого товарища Головина по институту и армии, сидит разъяренная дама - мамаша какого-то переводчика, рукопись которого отвергли. Она одолевает Хейфица. Андрей слушает и потешается. Когда мамаша уходит, Андрей отдает Хейфицу договоры, они немного беседуют. Хейфиц кричит, что больше не может здесь, все надоело, хочется работать, а не возиться с бездарями. Но уйти из Издательства он боится -семья, двое детей. “А вдруг сократят гонорары? А вдруг я кому-нибудь не понравлюсь, и мне не дадут переводы?” Андрей прощается и уходит.
Гл. 2.
Андрей покупает вино, сласти, идет к Марецким. Марецкие - Виктор Григорьевич, научный работник, кибернетист, и Юля, его жена, однолетки и школьные друзья Андрея. Юля работает инженером “Нефтьпроекта”, с помощью Виктора занимается изобретательством в области автоматизации добычи нефти. Когда Андрей приходит, Юля возится на кухне, а Виктор крутит магнитофон с Питером Сигером. Стол накрыт, Андрей немедленно запускает пальцы в ветчину. Виктор начинает рассказывать про Кракена, но тут приходит Нина Владимировна Сойкина, переводчик Интуриста, 35 лет, мать-одиночка по убеждению. Андрея с нею знакомят. Садятся за стол, пьют, хохмят, танцуют. Спор об информации - нужна ли она, какой она должна быть, довод о летающем блюдце, севшем на площади Дзержинского. Виктор выдвигает свои положения о неспособности человеческих организаций управлять миром, возлагает свои упования на машины. Снова вспоминает про Кракена, пытается рассказать, но слишком пьян, ничего у него не получается. Андрей активно интересуется Ниной. Они собираются уходить.
