Бровии…»): вместо Подраки в первом издании («Фантастика, 1962») планета называлась Падрака.
И если не считать многочисленных опечаток в издании «Миров братьев Стругацких», которые значительно ухудшают тонкую стилистику текста.
Здесь опять хотелось бы показать, как изменение даже не одного слова, а всего лишь его части, размывает понимание текста либо меняет смысл до противоположного.
Конечно, опечатки есть не только в издании «Миров», просто там они встречаются с неподобающей частотой. Редактор или корректор в издании 1986 года (сборник Стругацких «Жук в муравейнике») посчитал опечаткой образное выражение в японском хокку и заменил слово УКРАЛ («Снег тихонько все украл…») на УКРЫЛ. А в издании трехтомника (1990) привычный любителям фантастики (но, вероятно, не знакомый издательским работникам) глайдер изменился на клайдер.
Но вернемся к изданию ПКБ в «Мирах». К примеру, «„Корабль“ плавал в стратосфере». Вместо СТРАТОСФЕРЫ — СТАРТОСФЕРА (нечто совсем уже фантастическое — Земля обладает, оказывается, не только биосферой, литосферой, гидросферой, атмосферой… но еще и сферой, из которой стартуют). Вадим пел свои четверостишья ГРУДНЫМ голосом… В «Мирах» он поет ТРУДНЫМ голосом, что непонятно.
Привычное словосочетание «обдавали жаровню водой» изменилось на «обливали жаровню водой», что в принципе верно, но менее наглядно. Да и Вадиму — лингвисту будущего — более присуще употреблять именно «книжную» форму словосочетания (в то время — уже устаревшего), чем понимать смысл действия…
«ЗДОРОВЕННЫЕ, упитанные парни в шубах» превратились в ЗДОРОВЫХ. «ПОТНЫЙ кулак с мечом» человека в шубе изменился на ПЛОТНЫЙ.
Саул за рулем глайдера. «Глайдер шел неровными толчками». Вместо НЕРОВНЫМИ — НЕВЕРНЫМИ. Из всех значений последнего слова с трудом, но можно применить значение «неправильное»…
Когда Антон пытается управлять машиной Странников, всовывая пальцы в дырочки, он ощущает «короткий болезненный укол, и в то же мгновение в двигателе что-то с рычанием провернулось». В «Мирах» последнее слово заменено на ПРОСНУЛОСЬ, что более присуще квазиживым механизмам землян.
Донесение «Лучезарному колесу в золотых мехах» от стражника пронизано уничижением пишущего: «…уголь кончается, а топить мертвецами по вашему милостивому слову мы за невежеством и недоумием не умеем». НЕДОУМИЕМ заменено на НЕДОУМЕНИЕМ, что перечеркивает подобострастность письма.
Несмотря на вышеизложенное и на некую претенциозность предисловий С. Переслегина в томах «Миров братьев Стругацких», никоим образом не хочу умалить главное достоинство этого издания, ибо более ни одно собрание сочинений Стругацких (ни первое, издательство «Текст», — по причине плохой в то время распространяемости, ни третье, издательство «Сталкер», — по причине дорогостоимости) не смогло удовлетворить многотысячную армию любителей творчества Стругацких и полностью насытить рынок книгами Авторов.
В архиве черновиков, к сожалению, не сохранилось никаких, хотя Б. Н. Стругацкий в «Комментариях» и пишет: «Сохранились заметки. Разнообразные варианты реакции различных героев на происходящее; готовые эпизоды; подробный портрет-биография Роберта Склярова; подробный план „Волна и ее развитие“, любопытное „штатное расписание“ Радуги <…> Первый черновик „Далекой Радуги“ начат и закончен был в ноябре-декабре 1962-го, но потом мы еще довольно долго возились с этой повестью — переписывали, дописывали, сокращали, улучшали (как нам казалось), убирали философские разговоры (для издания в альманахе издательства „Знание“), вставляли философские разговоры обратно (для издания в „Молодой Гвардии“)…» Возможно, всё это сохранилось в рабочих дневниках или в письмах? Но их публикация еще впереди…
Первая публикация повести была в сборнике «Новая сигнальная» (1963), годом позже — издание в книге совместно с ТББ, еще годом позже — в одном из томов «Библиотеки фантастики и путешествий» (приложение к журналу «Сельская молодежь»).
Первая публикация несколько отличается от остальных и, что интересно, в лучшую сторону. В некоторых местах текст был полнее, в некоторых — изменены песни (эти места были восстановлены в окончательном тексте повести в собрании сочинений «Сталкера»). И хотя в обоих вариантах нуль-перелетчики поют песню на слова из переводов С. Маршака, поздний вариант:
Когда цветут луга весны. И трель выводит дрозд. Мы честной радости полны. Бродя с утра до звезд… как-то менее отвечает сущности «ревущей десятки» Габы, чем первоначальный:
Мне нужна жена. Лучше или хуже. Лишь была бы женщиной. Женщиной без мужа… «Где-то за северным горизонтом, над необозримыми пустырями мертвой земли били в стратосферу исполинские фонтаны горячей ядовитой пыли…» В первом варианте было не МЕРТВОЙ, а ВЫЖЖЕННОЙ. То есть первоначально Авторы считали, что до появления человека на Радуге там земля была не мертвой? Ибо раз «выжжено», значит было что выжигать.
В первом издании присутствует характеристика Шота Пагавы — носатый, горбоносый.
Изменения в последующих изданиях иногда путают читателя. Последовательность «пития» Горбовским соков в кабинете Директора Радуги в первом издании правильная: он смешивает коктейль из соков, потягивает через соломинку, затем, «отложив соломинку, отхлебнул прямо из стакана». Уже со второго издания и во всех последующих, смешав коктейль, Горбовский лежит, прихлебывая из стакана, а затем снова идет фраза «отложив соломинку, отхлебнул прямо из стакана», что странно.
Десантники в первом издании еще пишутся с заглавной буквы, как в «Полдне».
Убранная после первого издания фраза точно характеризовала незнание (или неприятие) физиками масштабов катастрофы. В одном из заявлений, услышанных Скляровым по радио, после слов «Не вернуться ли мне на базу? Сейчас, по-моему, не до ульмотронов» идет ответ: «Нет, уж ты, будь другом, дотерпи до конца. Все равно день пропал…»
О сносках и переводах. В первом издании, чтобы развлечь детей, Габа «запел детскую песню-считалочку». В последующих изданиях Габа запел:
