1963
«Трудно быть богом» — непосредственный отклик на изменения окружающей нас действительности. После той знаменитой встречи в Манеже[3] ситуация в стране обострилась, и наше мировоззрение дало некую трещину. Мы поняли вдруг одну вещь: не все люди, говорящие, что они коммунисты, ратуют за коммунизм… совершенно не все они находятся по одну сторону баррикады. Вот и Никита Сергеевич — человек, к которому я отношусь с глубочайшим уважением, человек, который сделал очень много в нашей истории, — при всем при том, коль скоро речь шла о культуре, коль скоро речь шла о роли интеллигенции и интеллигентности, находился по другую сторону баррикады от меня. Я преклоняюсь перед ним, как перед человеком, первым поднявшим руку на репрессивный социализм, на Сталина, переориентировавшим наше мировоззрение. Мы ведь были сталинистами. Отпетыми причем. И этот человек сделал нас во многом такими, какие мы есть сегодня. И в то же время он был по другую сторону баррикады. Он не понимал, какую роль играет Культура в жизни человека. Он не понимал, какую роль играет Культура в становлении коммунизма — самого святого понятия нашей жизни… Понимал это вульгарно, примитивно, с позиций невежественного человека. И «Трудно быть богом» в значительной степени было ответом ему. То, что критик Нудельман в свое время назвал «публицистическими Отмелями», — составляет костяк повести. Это рассуждения об интеллигенции, о том, зачем нужна интеллигенция, почему она необходима в каждом государстве… Вспомните, чем занимается Румата. Он спасает интеллигенцию. Это вообще было время, когда мы начали обожествлять интеллигенцию, считая, что именно она является панацеей от всех бед. Потом от этой идеи мы вынуждены были отказаться, но тогда она вела нас.
Дорогой Борик!
Информация:
1. Выслал девять экземпляров «Стажеров», сегодня вышлю еще восемь и, если повезет, четыре экз. «Фантастики, 1962 год» — уже вышла и на днях пойдет в продажу. Когда раздаришь (имею в виду «Стажеров») — напиши, можешь рассчитывать еще штук на пять, но не больше. А лучше, если обойдешься тем, что есть.
2. Положение с литературой достаточно прочное. Слухи всякие, но в основе — уверенность, что литературы это коснуться не может. Н. сказал, будто бы, что талантливые вещи, как бы остры они ни были, публиковаться будут. Есть также признаки того, что имеет место даже сожаление по поводу происшедшего. Я пишу так неопределенно потому, что информация, коей я располагаю, чрезвычайно противоречива и зашумлена разного рода личными настроениями, симпатиями, предвзятыми мнениями и так далее. Но ясно одно: работать можно и нужно.
3. В «Знании» все непрерывно нетерпеливо подсигивают. Статья Дмитревского и Брандиса здесь не очень понравилась. Андреев требует поставить в первый номер нашу статью, но я не знаю, удобно ли это. Варшавскому передай, что в первый номер идет его серия «В Космосе», а во второй — рассказы, кои он послал дополнительно. Толя Днепров подсунул рассказы старые, плохие, из-за этого возникнут, вероятно, некоторые трения между ним и Андреевым. Мы с Ленкой[4] были у него позавчера на встрече с Борунем, я ему (толе) намекнул, что он теперь должен работать особенно тщательно.
4. Все — и в «Мол. Гв.», и Андреев, и в «Знании», и Север[5] — очень жаждут «Радугу». «Радуга» сейчас на машинке, будет готова в понедельник, я немедленно вышлю тебе экз.
5. Передай Травинскому, чтобы он немедленно начал работу над статьей, ее очень требуют в «Знании» и как можно скорее, ибо время положить перед верхами готовый материал для первых трех номеров неумолимо близится.
Вот пока всё. Теперь предложения по работе. Полагаю по получении «Радуги», чтобы ты тут же сел и набросал последнюю главу от лица Роберта. Ничего не дожидайся. Но это работа на день-два. А постоянно работать давай так: ты правильно говорил при расставании, что надобно попробовать писать по отдельности. Пиши «Магов», а я буду писать «Кракена». У меня уже руки чешутся.
Вот всё. Крепко обнимаю, твой Арк.
Пиши много и часто.
Дорогой Бобка.
Покою мне нет, вожусь с новым альманахом, читаю новые рукописи, ругаюсь с авторами и так далее. Вот еще чума на мою голову. Раньше этим занимался К. Андреев, но нынче он надолго слег в больницу — совсем расклеился старик, его контузило миной в голову, и вот теперь это начало сказываться.
