то приходил в себя, то снова валился в сон, было решено принять караул мне и Хохлу, поочередно. Я заступил в дозор первым. Хохол пошел отсыпаться на спущенной камазной камере, которую он нашел там же в коллекторе. Лег он поодаль от нас за перегородкой, чтобы стоны впавшего в жар санитара не мешали предаваться сну. Какое-то время я стоял под решетчатой крышкой люка и курил сигарету, глядя на мглистое мрачное небо - Звезд... как же их здесь не хватает. Почему так бывает? Спроси, что у нас есть - Ничего. А не хватает именно звезд. Радиоактивные обожженные облака стиснули зубы и не пропускали ни лучика от тех далеких звезд. Я знаю. Знаю. Они там есть. Непременно есть! Их надо только почувствовать. Поверить! Как есть мы,... - чудом уцелевшие тем, кому Зона подарила еще один день. Нас тоже, надо только почувствовать, только услышать, - мы рядом. Но холодное сердце датчиков не воспринимало наши послания, а просто молчало. Но Зона нас по-прежнему слышала и наблюдала за нами. Подобно африканской саванне она не отдыхала. Одни возвращались с охоты, другие только отправлялись. Совершенно ясно, что ныне не наше время - не время людей. Потому чтобы выжить приходилось быть начеку. Я отошел от люка и сел рядом с санитаром. Его стоны и монотонное сопенье меня не особо беспокоили. Даже наоборот не давали вырубиться и забыться во сне. Спустя минуту забарабанил кислотный дождь, сквозь крышку люка струи кислоты просачивались к нам в коллектор и, шипя, въедались в металл стен. В редкие минуты, такие как сейчас Зона, кажется, мне сродни живому организму борется за свое выживание. Для нее мы что-то вроде бактерий. Она хочет излечиться от нас - убить, чтобы восстановиться и, пополнив силы развиваться дальше. Я посмотрел на Горошникова: по воротнику его врачебного халата прошмыгнула крыса. Она уже хотела залезть санитару за воротник, но я, ухватив в последний момент за хвост, швырнул ее в сторону. По какой-то немыслимой траектории крыса, подчиняемая чем-то иным, вылетела из моих рук, описала дугу и, пролетев в метре от спящего Хохла, ударившись обо что-то, повисла в воздухе, затем снова взметнулась вверх, и со смачным шлепком разлетелась в клочья. Ее останками окатило даже дремавшего Хохла, отчего тот очнулся.
- Тихо! Не вставай - я одернул Андрея.
Андрюха посмотрел на меня обреченно, как загнанный зверь - Ловушка? Аномалия! Как мы ее не заметили.
Действительно это был Вихрь - блуждающая аномалия, встречается крайне редко. Возникает только в замкнутых помещениях. Одна такая разрезала целый отряд сталкеров, когда тот укрылся от кислотного дождя в железнодорожном тоннеле. Это было единственным случаем ее упоминания. Исключительность и отличие от всей массы прочих аномалий - эта была активна, то есть время от времени перемещалась, меняя свое местоположение, поэтому ни на одной сталкерской карте она не указывалась. По свойствам напоминала сильнейший электромагнит, притягивающий своим излучением все металлическое. Мой нагрудный жетон забился под комбинезоном и автомат, потянув за ремень, повлек меня следом. Андрюха хотя и был всех ближе к ней, но аномалия его не достала, и достать не могла, так как рядом с ним была спасительная железобетонная перегородка, за которой он спрятался. В отличие от него у нас такой перегородки не было, а был лишь тупик в виде глухой стены. Единственное что оставалось - это отступать пока было куда. Я, пятясь назад, волочил за собой тело Горошникова, довольно не долго, пока не уперся в стену. Тем временем аномалия все становилась ближе, и чем ближе она становилась, тем сильнее обжигало лицо. Мой датчик температуры, вшитый в комбинезон, показывал почти 60 градусов по Цельсию. Хохол замер в ожидании, того, что же с нами будет. Можно конечно было попробовать выскочить через люк, но кислотный дождь не пощадил бы. К тому же санитара я в любом случае бы не успевал вытащить.
- Андрей, ты не потерял гранату к подствольнику?
- Нет - ответил он
- Тогда стреляй по потолку, рядом с аномалией. Смотри нас не задень! - сказал я, сам же прижался к полу, накрыв собою Горошникова.
Через секунду Хохол прицелился и пальнул. Взрыв гранаты усиленный энергией аномалии разорвал коллекторную трубу напополам, вырвав значительную часть, насквозь пробил огромную дыру до самой поверхности. Высвобожденная энергия вмиг растворилась. Нас прибило к полу, а Хохла взрывной волной откинуло назад прямо в канаву (паз) с кислотным раствором. Он еще пару метров на инерции прокатился по ней на спине. Через секунду он был уже на ногах. Его комбинезон начал плавиться и течь. По его крикам я понимал, что кислота в отдельных частях уже разъела защитные слои комбинезона, но помочь ничем не мог, так как расколотая надвое труба, пересеченная воронкой от взрыва наполненной кислотной водой, разделяла нас. Перчатки расплавились и въелись в кожу, чтобы снять приходилось сдирать вместе с ней. Сдернув с себя комбинезон, он швырнул его на пол.
- Как ты там? - испуганно спросил я
- Думал крышка - сдавленным голосом прохрипел Андрей.
Его руки вздулись и побагровели от крови как при сильном ожоге. Сочащаяся лимфа блестела в свете карманного фонарика.
- Бинты у тебя?
- Сейчас - я засунул в моток бинта гайку и швырнул Хохлу.
- Вадим, свети ниже.
- Хорошо.
Хохол скулил и матерился, бинтуя руки от плеч до пальцев. В ту ночь больше никто не спал.
День второй: по тропе, ведущей в город.
Утром мы выбрались из трубы и продолжили путь. Андрюха с забинтованными по плечи руками и лицом шел впереди, еле держа автомат. Без комбинезона, в трико и майке-тельняшке он напоминал сумасшедшего моряка сбежавшего с крейсера, как только тот причалил в бухте. Санитара тащил я, усадив его себе на спину. Думаю, мы тоже смотрелись не очень. Горошников второй день был в отключке, на нем по-прежнему был этот дурацкий врачебный халат. Он что-то несвязное мычал мне на ухо. И все время из его рта мне на голову текли слюни. Кроме того, его голые вонючие лапы, как бы вам сказать, производили на меня достаточно сильное впечатление. Дело в том, что до этого Андрюха решил: так как санитар все равно ехал на мне верхом, то штиблеты ему не особо нужны, в общем, он забрал его боты себе: не идти же впрямь босиком.
Хохол внезапно остановился и огляделся. Как вкопанный встал и я.
- В чем дело? - поинтересовался я.
- Здесь погиб Палый?
- Да где-то здесь? Вон с той пятиэтажки в нас кинули гранатой. Меня отбросило вон за ту кучу арматуры, а Палого вон к тем ржавым бакам.
Андрюха подошел к бакам, там лежала пара костей и череп.
- Вот и Палый.
Я подошел к Мальченко - Да это он.
- Точно? - спросил он меня и брезгливо посмотрел на останки. - Интересно где остальное.
- Да. Я видел, как граната размозжила ему голову. Судя по пробитому черепу... - сомнений никаких. Остальное, скорее всего зверье по округе растащило.
- Может, заберем его, пока остальное не утащили?
Я молчаливо согласился. Андрей сложил останки, в рюкзак, рассчитывая дойти до убежища и захоронить Палого там. - Все - Тогда двинули дальше. Мы шли по дороге: то по левую, то по правую стороны. На всем пути попадались разбитые машины. Дома сверху смотрели на нас своими пустыми и безразличными к нам глазами. Словно афинские развалины перекочевали на здешние улицы, вторглись в наше время - время металлопластика, железобетона и металлоконструкций.
- А что было дальше? - Хохол.
- Дальше меня оглушило. Появился какой-то парень в плаще, который добротно меня помолотил. Затем этого парня выстрелом, откуда-то оттуда, грохнул Кастет.
- Откуда? - переспросил Андрюха.
- Оттуда - я ткнул пальцем в сторону дальних кустов. Только я это произнес, как что-то сильно грохнуло и сидящего на моей спине санитара просто сорвало с меня и отбросило метров на пять назад. Мы рухнули на землю и отползли к ближайшему остову машины, укрывшись за ним.
- Выстрел? - Хохол.
- Да и не пукалка обычная, а серьезная винтовка, по звуку СВД.
