Америка... Живут же люди!

наличными стали подъезжать прямо к дому. Это был мой скромный вклад в американскую коррупцию.

Другой пример: в конце прошлого века развернулась мощная дискуссия о праве полиции использовать приборы ночного видения и тепловизоры, позволяющие им «видеть» сквозь стены домов. Еще большие по остроте дебаты прошли по теме мощных прожекторов, расположенных на днищах полицейских вертолетов. Все видели в фильмах, как яркий ослепительный луч полицейского прожектора рыщет по городу в поисках преступника или позволяет следить за бегущим внизу подозреваемым. Однако в реальной жизни не все так просто, поскольку этот луч невольно способен осветить то, что честные американцы не хотят выставлять на его яркий свет, – например, свою спальню, романтические посиделки на заднем дворе или купание голышом в собственном бассейне. Люди, не совершившие никаких преступлений, но попавшие под этот луч, стали обижаться. Возник юридический прецедент. Отчасти он напоминал другой казус, уже разбиравшийся в США, когда на магистралях страны стали устанавливать фотокамеры, регистрирующие нарушителей. Все бы ничего, но камера фотографирует не только проштрафившегося водителя, но и того, кто сидит с ним рядом. И если штраф ни у кого не вызывал протестов, то фотографирование пассажира, который имеет все права на частную жизнь, вызвало шквал возмущения. Еще пример: должна ли полиция стучать в дверь и ждать, пока ей откроют, если у нее есть полная уверенность, что в данном доме, например, производят или хранят наркотики? Было немало случаев, когда полиция ждала у дверей, а наркодилеры успешно спускали все свои запасы в туалет.

Американская очередь

Американское понимание privacy наглядно демонстрируется, например, в очередях. Американские очереди, пожалуй, одни из самых длинных, но не потому, что в них стоит много людей, а потому, что они стараются соблюдать разумную дистанцию между собой, то есть персональное пространство. Антрополог Эдвард Холл в свое время рассчитал, что для американца комфортное расстояние между ним и его собеседником (если это не член семьи или очень близкий друг) должно быть в районе 1,2 метра. Для сравнения: в Западной Европе это расстояние составляет от 0,6 до 0,9 метра. Если кто-то оказался слишком близко, американец начинает испытывать дискомфорт и будет всячески стараться дать понять нарушителю, что он является источником этого дискомфорта. Полагаю, в типичной российской очереди средний американец рискует потерять сознание. Во многих местах, в том числе в кулинарных отделах продовольственных магазинов, давно используется система номерков, которая позволяет стоять в очереди, не находясь в ней физически, а лишь следя за тем, когда твой номер появится на электронном табло.

Любое прикосновение американец воспринимает как нарушение его личного пространства, поэтому в США, как правило, люди не берут друг друга за локоть и не стучат по плечу, если хотят привлечь внимание, не обнимают «по-братски» за плечи, не хлопают по спине и другим местам – конечно, если это не романтические пары. Не принято среди мужчин США демонстративно целоваться при встрече, да и рукопожатия распространены гораздо меньше, чем в России и других странах Старого Света. Это все следует иметь в виду, иначе вы рискуете прослыть невоспитанным и вульгарным человеком. Конечно, есть немало исключений, например, те же ночные клубы, где все танцуют очень близко друг к другу, а также общественный транспорт – особенно в час пик, особенно метро, или, как его называют в Нью-Йорке, сабвей, подземка.

Частное пространство на работе имеет свои особенности. Американский стиль работы в офисах – двери должны быть открыты. Это не только создает атмосферу общности и единого коллектива, но и позволяет начальству видеть, кто и чем занимается в каждый конкретный момент. Другой вариант – разделение всех офисов на одном этаже стеклянными стенами. В результате все как на ладони, включая начальство, все друг друга видят, никто не может сачковать или, скажем, уйти с работы раньше. Если кому-то все же надо уйти, то американцы, как правило, рассылают по внутренней сети электронное письмо или sms с соответствующим извещением.

Главная проблема, связанная с privacy сегодня, – Интернет. Многие опасаются, что личная информация, которую они предоставляют разным организациям, может оказаться доступной всем. Опасения вполне оправданны, подобные случаи имели место. Американцы в целом крайне беспечны, и власти страны активно пытаются просветить своих граждан в этом вопросе, отучить их от того, чтобы давать кому попало свои коды и пароли, кредитные карточки и ключи от машины, тем более что на вождение чужого автомобиля в США не нужна доверенность. Бери и езжай, если есть водительские права. Некоторый прогресс, безусловно, есть, хотя до сих пор почти перед каждым домом в США можно отыскать на газончике ключ от входной двери, а в съемную квартиру могут легко заходить ремонтники и обслуживающий персонал многоквартирного дома. Но это не власть – представителей власти американец может и не пустить к себе без ордера, получить который можно только у судьи, и сделать это очень непросто. В этом вопросе голливудские фильмы правдивы.

Право знать и право не знать

Понимание разницы между частной жизнью и общественной необходимостью обладать информацией – тонкая грань. В США есть четкая разница между публичной фигурой и частным гражданином, а также между публичными действиями и действиями, которые совершают публичные фигуры, когда они выступают в качестве частного лица. Но с другой стороны, у политика в США практически отсутствует право на защиту частной жизни и информации. Логика простая: человек, который решает стать политиком, во-первых, принимает это решение добровольно, его никто туда не тянет, а во-вторых, он хочет получать зарплату из кармана налогоплательщиков. Избиратели выступают в роли работодателя и имеют право на максимум знаний о человеке, которого нанимают.

Человек, ищущий поддержки от общества, не может скрывать от этого общества то, что оно хочет знать. Ни один серьезный политик в Америке не вздумает судиться с журналистом или СМИ. Это не только выглядит как лицемерие с его стороны, но и может привести к концу политической карьеры. Политики – от президента до последнего публичного клерка в муниципальном офисе провинциального американского графства – журналистов побаиваются и стараются заигрывать с ними. Публичность политики в США и относительная, как я писал выше, свобода прессы стали в свое время сильнейшим фактором, обеспечившим сранительную свободу местной политики от внутренних манипуляций, привходящих и групповых интересов, коррупции, нелегального финансирования политических кампаний и т. п. Конечно, многое здесь не идеально, но все же американская политика в значительной степени свободна от этих недостатков.

Есть еще категория людей, от которых сильно зависит жизнь других, и по их privacy в США до сих пор нет определенности. Например, врач имеет право на защиту своей личной жизни, в том числе личной медицинской информации – она вообще по законам США охраняется особо. Однако возникает конфликт между правами врача на privacy и правами пациентов знать, если, скажем, врач-стоматолог или хирург сам болен СПИДом. Имеют ли родители школьников право знать, что учитель их детей был четыре раза разведен, что для некоторых родителей является просто аморальным? Они не решатся доверить такому человеку своего ребенка. А как быть с религиозными предпочтениями учителя? Конечно, и то и другое является сугубо частной информацией, защищенной соответствующими законами, однако при желании можно увидеть логику и в праве общества на подобные знания о людях, от которых ежедневно зависит их жизнь.

Здесь открывается поле деятельности для журналистов. Еще в начале своей жизни в США я попал в офис профессора-юриста в Гарвардском университете. За его спиной стоял огромный книжный шкаф, заполненный томами законов. «Это, – сказал он, указывая на тома, – введение в законодательство о средствах массовой информации. Само законодательство в этот шкаф и не влезет». Я знал, что Америка – страна законов, юристов и журналистов, но не подозревал, что закон и журналистика в этой стране связаны столь тесно. Расписано буквально почти все – от права журналиста на сокрытие своего источника информации до его ответственности за невольное искажение фактов, от права использовать свой стиль письма до отношений с редакторами и владельцами издания. Есть еще профессиональный кодекс журналиста, где содержится требование, ставшее почти законом: информация должна быть проверена из трех независимых источников. Там же говорится о том, что при описании конкретного человека или его действий журналист должен указывать максимальное число его личностных характеристик, чтобы люди с такими же именами и фамилиями не были приняты за героя статьи. Там же содержится запрет на указание национальности или религиозной принадлежности преступника и т. п. Конечно, реализация на практике многих положений этого огромного законодательства зачастую отличается от того, что написано в книгах.