– Я товарищей соберу, да таких, что им сам сатана не страшен. Поскачем в угон по Новгородской дороге, догоним, в лесу где-нибудь ошарашим дубьем и того…
Иванка и Кузя оба раскрыли рты.
– Взаправду?! – дрогнувшим голосом произнес Иванка.
– Петро Шерстобит сгодится? – спросил Гурка.
– А он пойдет?
– Со мною он всюду пойдет. Ивана Липкина, тульского кузнеца, знаешь? Сгодится?
– То парень кремяный! – признал Иванка.
– Стало, сгодится. Татарин Шарип не хуже его и тоже со мной куды хошь… И еще наберем, – сказал Гурка.
– Ну как, Кузьма, не сробеешь? Ты что же молчишь? – спросил друга Иванка, видя, что он задумчиво чешет в затылке.
– Постой, не мешай. Я считаю, сколь хлебушка надо в дорогу на столько людей, – сказал Кузя.
– Вот малый так малый! – воскликнул Гурка, подставив Кузе свою богатырскую пятерню.
Кузя с маху ударил его по ладони своею мягкой тяжелой лапой. Иванкина рука твердо легла сверху, скрепляя их рукобитье…
3
Самое трудное было сговорить сопровождающего конного стрельца и двоих ямщиков Ямского приказа, чтобы они взяли с собой в товарищество пятерых молодых парней.
– А вдруг они конокрады и нас пограбят! – сказал один из ямщиков.
– Не на тебе ответ, а на мне, – возразил ему Кузя. – Я не страшусь, а тебе что? А я мыслю так: нас всего четверо, разбойники нападут, и нам не сберечь коней, а увидят столько народу, кто сунется грабить!
На дорогах было всегда неспокойно, и прежде других согласился с Кузей стрелец. За ним сдались ямщики.
Когда на другой день они выехали из Москвы, на ближних ямских дворах они узнали, что Васька Собакин с двумя холопами и ямщиком уже проехал по Новгородской дороге. Кузя заторопил товарищей.
– Да куда нам гнать – не с грамотой царской скачем. Загонишь коней, а дохлые клячи на кой черт в ямских дворах! – возразил пожилой ямщик.
Но Кузя настаивал. Он был старший, и все должны были его слушать.
К вечеру третьего дня они снова услышали о Собакине, но оказалось, что он пропьянствовал целую ночь, задержался в пути и был значительно ближе. Надежды нагнать его стало больше.
Миновали Новгород. Близилось место сдачи ямских коней.
Иванка боялся, что в Новгороде они потеряют следы Собакина. Однако дальше, за городом, встречный ямщик снова сказал Кузе, что видел Собакина. Теперь он ехал совсем уже невдалеке впереди них, и вот-вот они могли оказаться вместе с ним на ночлеге. Товарищи, посовещавшись, решили, что им не годится попасть на ночлег в одно место с Васькой, чтобы никто их не мог опознать. Надо было не только догнать его, но обогнать, чтобы выбрать место для схватки заранее и поудобнее…
И вот наконец Собакин остался у них позади.
Ссадив с лошадей Иванку с друзьями на перекрестке дорог не доезжая посада Сольцы, Кузя поехал сдавать на ямской двор коней и обещал тот же час возвратиться, чтобы помочь в нападении на Ваську, который был должен подъехать к вечеру, чтобы к ночлегу попасть в Сольцы…
Петр Шерстобит, вооруженный большим медвежьим ножом, Гурка с кистенем, Иванка с Кузиным пистолем, Гуркины друзья с романовского двора – тульский кузнец Иван Липкин и татарин Шарип – с топорами дожидались проезда Собакина у дороги в лесу.
Все пятеро медленно брели по дороге, словно крестьяне, которым осталось рукой подать до своей деревни и некуда торопиться.
Уже из кустов и из-за темных елок по сторонам дороги начали выползать сумерки и подсинили снег, когда послышалось бряцание ямских бубенцов… Все пятеро товарищей, вместо того чтобы свернуть с дороги, растянулись в один ряд, загородив проезд.
– Егей-ей! – крикнул ямщик за их спинами.
И вдруг все пятеро повернулись и стали навстречу коням.
– Стой! – крикнул Гурка разбойничьим покриком.
– Гони! – крикнул Васька Собакин, вскочив в санях, и тогда Иванка поднял пистоль.
– Стой! – гаркнул он во всю глотку.
Ямщик задержал коней.
– Что за люди, чего вам? – спросил воеводский сын.
– Робята, хватай! – зыкнул Гурка, и все разом кинулись на проезжих.
– Разбойники! Караул! Грабеж! – кричал Васька.
И вдруг двое холопов Васьки враз выхватили пистоли и выпалили в упор в пятерых друзей. Но руки ли дрогнули у холопов, или плохи были пистоли – выстрелы их не принесли вреда.