караулить…

– Да нет, Федор Иваныч, не то: лютуют, грозят на тебя!..

– Тс-с-с!.. – зашипел Федор. И все спокойствие, вся уверенность его вдруг исчезли. – Чего орешь?! Слуг на меня поднять хочешь? Изменщик!..

– Федор Иваныч, кричат по городу, чтоб тебя и с женой побить, – зашептал подьячий, и губы его шевелились, как черви. – Стрельцов не видать. Решетки в улицах не заперты, сказывают, что стрельцы воеводу не слушают. Народ пускают из слобод в город… Ты бы супругу свою взял да как-нибудь…

– Пошто ж я ее повезу? Кому баба нужна, кто ее тронет?! – со злобой прервал Емельянов.

– Кричат, чтоб ее, и сына твоего, и тебя самого – всех убить. И меня тоже, Федор Иваныч…

– Опять орешь! – хрипло остановил Федор, хотя Филипп теперь говорил шепотом. – Чего ты весь дом мутишь! Меня побить хотят, я не ору, а ты надрываешься! Я их в бараний рог скручу!.. Утре стрельцы придут… Иди спать…

Шемшаков удивленно взглянул на Емельянова, не понимая, почему он его так выпроваживает.

– Федор Иваныч, я спать не пойду. Новое что станется – дам уведом, – дрожащим голосом сказал он.

– Ладно, ладно! – тяжело и нетерпеливо сказал Емельянов.

И Шемшаков поспешно выскочил вон из горницы…

Глава девятнадцатая

1

Несмотря на мороз, Иванка вспотел, мчась по улицам от Петровских ворот к Рыбницкой площади.

– Припоздал, припоздал, скачи! – кричали ему вдогонку ребята.

– Скинь шубейку-то, жарко! – насмешливо бросила от ворот какая-то девушка.

– Подбери, зайду! – крикнул ей на ходу Иванка и, сорвав с плеч нагольный тулупчик, подарок Первушки, в одной рубахе помчался дальше.

Рыбницкая площадь гудела, полная всяким народом. Сюда собрался весь Псков. У всех на устах были ненавистные имена Федора Емельянова, воеводы Собакина и Филиппа.

Два больших опрокинутых селитряных чана стояли среди площади. С этих чанов в торговые дни объявлялись царские повеления и воеводские указы, а в дни всегородних сходов обсуждались земские дела.

Когда Иванка вбежал на площадь, на одном из чанов без шапки стоял высокий, сухой, чернобородый стрелец Юхим.

– Где то видано, братцы, свой хлеб отдать да под окнами побираться?! А мы из города хлеб вывозить не дадим. А похочет кто силой взять, и пусть на стрелецки пищали наскочит. Побьем! – кричал стрелец на всю площадь.

– Побьем! Всем городом встанем! – отозвались из толпы.

– То и лад. Всем городом крепче стоять. Омельянов всем в городе знамый изменщик, и воевода с ним. Немцев пущают в город? – спросил стрелец.

– Пущают. Повседни у них пиры! – закричали вокруг.

– Голодом город морят? – продолжал Юхим.

– Заморили, проклятые! Намедни без соли, а ныне без хлеба!

– Челобитий наших к царю не пущают. Очи застят царю на правду. Вот и спрошаю братцы, кто они есть – изменщики али нет?

– Изменщики! Хуже немцев проклятых!

Иванка проталкивался сквозь толпу, пробираясь к стрельцу, где ожидал найти и Гаврилу.

– Стой тут тихо, куды ты, пострел! – досадливо одергивали его.

– Гонец я, со скорою вестью, – отозвался Иванка.

– К кому гонец?

– А туды… – Иванка кивнул головой к чану.

– Что за весть?

– Про то ведаю сам. Пустите-ка, братцы.

Иванка толкался, рвался, продирался и наконец, добравшись до дощанов, растерянно огляделся, не видя знакомых в пестром множестве лиц… В это время чернобородый стрелец Юхим, окончив речь, спрыгнул вниз с дощана, а на место его уже забрался мясник Леванисов.

– Кричать, господа, кричим, чтобы немцам хлеба не дать. Всем городом глотки дерем, а придет к ответу, не стали бы отрекаться… а чтобы не было между нами измены, крест поцелуем стоять заедино… – начал мясник.

– Ты что, молодой? – спросил сочувственно только что соскочивший с дощана стрелец Юхим, видя растерянную нерешительность запыхавшегося парня, одетого по-летнему в яркую синюю рубаху, без шубы и без кафтана.

– Я от Петровских ворот… Немцы скачут с Москвы… – выпалил залпом Иванка…

Вы читаете Остров Буян
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату