формы... Родной брат человечества — очень юный, очень незрелый и очень жестокий... И вдобавок ко всему эти дурацкие машины пришельцев...
Далеко впереди на голубой равнине показалась маленькая черная точка. Вот и «Корабль», подумал Антон. А возле, под снегом, мертвые. Как странно, всего день прошел, а я уже привык. Точно всю жизнь ходил среди голых мертвецов в снегу. Легко привыкает человек. Психическая аккомодация. Странно. Может быть, дело в том, что они все-таки чужие. Может быть, на Земле я сошел бы от всего этого с ума. Нет, просто я отупел...
Снижая скорость, он сделал круг над «Кораблем». «Корабль» выглядел ободряюще — знакомый черный конус над голубыми холмами. И две резкие тени от него: короткая черная и длинная розоватая. Глайдер опустился перед входом. Снег смерзся вокруг «Корабля» в сплошное ледяное поле. Антон похлопал Вадима по колену.
— Ну что, что? — сонно спросил Вадим.
— Подъем.
— А ну тебя...
— Вставай, Димка. Пойдем на «Корабль».
— Сейчас, — сказал Вадим и зачмокал. — Еще минуточку...
— Пощекотать его? — деловито предложил Саул.
Вадим сразу открыл глаза и поднялся.
— Ага, это «Корабль»... Понимаю.
Они вылезли на твердый скользкий снег. От морозного воздуха захватило дух. Было слышно, как Вадим застучал зубами. Саул придерживал «языка» за шиворот. Что думает сейчас этот бедняга? — подумал Антон.
— Вы поднимайтесь, — сказал Саул, — а я его прямо в душевую.
Они вошли в «Корабль», зарастили люк, и Антон, подталкивая Вадима, стал подниматься в кают- компанию. Вадим, постукивая зубами, дремал. Внизу страшно заорал пленник. Вадим встрепенулся.
— Чего они там? — тревожно спросил он.
— Мыть повели, — объяснил Антон. — Он весь в паразитах.
Послышался голос Саула:
— Добром иди, небось не сдохнешь...
Дверь душевой хлопнула. Они вошли в кают-компанию и разом повалились в кресла.
— Милый, добрый «Корабль», — сказал Вадим. — Как хорошо, как чисто...
Антон лежал с закрытыми глазами.
— Болит? — спросил он.
— Чешется...
— Значит, все хорошо... Слушай, что тебе нужно для работы?
— Вычислитель, — сказал Вадим. — Половина памяти. Оба анализатора. Побольше кофе и какой- нибудь вкусной еды для «языка». Через два часа он будет сидеть здесь за столом и беседовать с тобой о смысле жизни.
Снизу опять донеслись вопль, возня и шлепанье босых ног.
— Куда? — взревел Саул. — На место... Дай сюда!
— Здорово он его моет, — сказал Вадим с уважением. — Наверное, мыло в глаза попало... А вот интонации у Саула не те. Весь этот рев бедняга «язык» воспринимает как умоляющий лепет. Тон приказа вот. — Вадим, вытянув шею, жалобно и нестерпимо завизжал.
— Котенку наступили на голову, — сказал Антон.
— Вот-вот!
— Ну ладно, рубку ты займешь... Я все принесу.
Вадим внимательно поглядел на него.
— А ведь ты, милый, выжат, как лимон, — сказал он.
— Есть немножко... Рана у тебя не очень серьезная, но я измотался. Знаешь, как это изматывает?
— Ложись спать, я справлюсь один. А Саул все принесет.
— Ладно, — сказал Антон. — Это моя забота. Иди. — Он махнул рукой. — Готовься.
Вадим поднялся.
— Советую все-таки поспать. — Он пошел в рубку и вдруг остановился. — А взяли они одежду?
Сначала Антон не понял, а потом сказал:
— Честно говоря, не знаю... Не помню. Но они нами очень недовольны.
— Ох, и каша, ну и каша! — сказал Вадим. — Ничего не понимаю. За что он меня ткнул мечом?
Он покачал головой и пошел в рубку. Антон сейчас же задремал. Ему приснилось, что он пошел на кухню, сварил очень много кофе, принес кофейник и консервы в рубку, а Вадим был занят и огрызнулся, и тогда он пошел в свою каюту, сел за стол, чтобы подобрать программу обратного перелета, но ему очень хотелось спать и все время попадались старые программы его прежних рейсов. Потом его разбудил Саул.
— Вот, — сказал Саул.
Перед Антоном стоял стройный светлолицый парень в трусах и тетраканэтиленовой куртке, черноглазый и испуганный.
— Хорош? — спросил Саул насмешливо.
Антон засмеялся.
— Красивая раса, — сказал он. — Здравствуй, младший брат.
Младший брат смотрел на него круглыми от страха глазами. Ну до чего славный парнишка, подумал Антон.
— А вот это было у него под шубой, — сказал Саул и положил на стол твердый пакет.
Пленник сделал движение к пакету.
— Н-но, — грозно сказал Саул. — Опять? Я тебя!
Пленник съежился. По-видимому, интонации Саула он уже усвоил хорошо. Антон взял пакет, осмотрел его и вскрыл. В конверте из отлично обработанной кожи лежали замысловато сложенный лист бумаги, какой-то чертеж и несколько кусков окровавленного тампопластыря.
— Понимаете? — сказал Саул. — Это они ободрали с раненых.
Антон вспомнил изуродованных людей в шеренге и стиснул зубы.
— Это, наверное, донесение, — сказал он, помолчав. — О нашем появлении. Вадим! — позвал он.
Пленник вдруг заговорил. Он говорил быстро, ударяя себя ладонями по груди, на лице его были ужас и отчаяние, и это странно не вязалось с резкими и даже как будто насмешливыми интонациями его голоса. В зал спустился Вадим и остановился позади пленника, прислушиваясь. Пленник замолчал и закрыл лицо руками.
— Посмотри-ка, Вадим, — сказал Антон, протягивая листок.
— О! — сказал Вадим. — Письмо! Это же просто прелесть! Вдвое меньше работы!
Он взял пленника за рукав и повел в рубку, на ходу рассматривая листок. Пленник покорно плелся за ним. Саул внимательно изучал чертеж.
— Я не специалист, — сказал он, — но, по-моему, это точное изображение внутренности того танка. Помните, в котловане?
Он перебросил чертеж Антону. Чертеж был сделан синей краской, очень аккуратно, но на бумаге было много следов грязных пальцев. Это был план кабины-шумовки — по-видимому, очень точный план. Некоторые отверстия были отмечены грубо намалеванными крестиками, некоторые просто зачеркнуты. Антон зевнул и потер глаза. Ну вот, вяло подумал он. Отличные чертежи делают рабовладельцы.
— Слушайте, капитан, — сказал Саул, — идите спать. Все равно, пока наш лингвист не кончит, вы никому здесь не нужны.
— Вы думаете?
— Уверен.
Голос Вадима из рубки потребовал:
