Янчуки собрались на сенокос.
— Пойдёшь с нами, Тамара? — обратился отец к дочери.
— Пойду, — неохотно согласилась она.
Перед уходом мать наставляла младшего сына Сашу:
— Захочешь поиграть — закрой дверь на замок. Если кто спросит о нас, отвечай: «На работе у пана, дома никого нет». Мы возвратимся вечером. Понял?
— Понял, мама, — ответил мальчик.
Саша вышел во двор, заперев дверь на замок. Он игрался в песке у самого колодца, находившегося посередине двора.
Ростислав забрался на чердак.
Оставшись в доме один, я распахнул окно. Усевшись на подоконнике, любовался восходом солнца, наслаждался щебетанием птиц в густой сосновой посадке, начинавшейся возле дома.
Саша копался в песке и с детским любопытством поглядывал на дорогу. «Смышлёный малыш!» — подумал я.
Вдруг на дороге показался мужчина в форме красноармейца. Он шагал, озираясь по сторонам. Я закрыл окно и из другой комнаты продолжал наблюдать сквозь марлевую занавеску. Солдат вошёл во двор. Я хотел броситься ему навстречу, но какой-то инстинкт самосохранения удержал меня. Солдат приблизился к Саше.
— Ты здесь живёшь, мальчик?
— Да.
— Кто дома?
— Нет никого. Я один.
— А где же твои родители?
— Работают у пана.
— Принеси мне кружку воды, пить охота, — попросил солдат.
— Вон в колодце ведро висит, пейте.
— Из ведра неудобно.
— Дверь заперта на замок, — хитрил мальчик.
— Подумаешь, замок! Я могу его открыть без ключа.
— Нет, не надо, мне от мамы попадёт.
Я слышал этот разговор. Заподозрил: полицейский! Значит, он тут не один. Что же предпринять? Стрелять? Нет, горячиться не следует.
Солдат с недовольным видом вытянул из колодца ведро и, отпив несколько глотков воды, удалился.
По приставной лестнице я взобрался на чердак к Ростиславу, разбудил его и рассказал о происшедшем.
— Ну и что? — недоумевал брат.
— Пойми, это же не красноармеец, а подосланный. По всему видно. Уж очень ему хотелось проверить, кто скрывается в доме.
— Как же быть? Надо уходить, пока не поздно, — предложил Ростислав.
— На всякий случай приготовимся к обороне.
Я спустился вниз и, посмотрев в окно, увидел во дворе Зигмунда, плюгавенького шуцмана из Невиркова. Ростислав, Жорж и я в 1940 году работали с ним на строительстве железобетонного моста через реку Горынь возле села Горбакова. Мы тогда жили в общежитии, наши койки стояли рядом. Он ремонтировал пианино, рояли, костёльные органы. Знал немецкий язык. Где обитал и чем занимался этот человек в последнее время и с какой целью появился в этой глуши, я не знал.
Зигмунд напился воды и, ничего не добившись от Саши, исчез.
Я поднялся к Ростиславу. Он был взволнован.
— Коля, я говорил тебе, что нужно уходить, а теперь поздно, мы погибли…
— Что случилось?
— Посмотри в щель…
В сосновой посадке копошились полицейские, среди них был и «красноармеец», который заходил во двор. Каратели окружали дом.
— Хотят взять нас живьём! — сорвалось с уст Ростислава.
— Стрелять без промаха! — скомандовал я. — Если меня ранят — пристрели…
Брат недоумевающе уставился на меня. Его лицо со впалыми щеками побледнело. Я понял: он не оставит меня ни живым, ни мёртвым.
Полицейские проникли во двор, потребовали у Саши ключ от замка. Мальчик плакал, но не признавался, где спрятан ключ.
Сильный удар потряс дом. Каратели выбили дверь и ворвались в комнату.
— Где же они спрятались? — со злостью крикнул шуцман. — Сам видел его в окне, о, крест божий, видел! Видел!
— Если видел — под землёй сыщем! Спустились в подвал.
— И здесь нет! — растерялись. :— Давай на чердак!
— Подожди, на чердак — я сам! — вызвался старший группы Кравчук.
Наступил роковой момент. Я стоял возле чердачного отверстия, сжимая в руках трёхлинейку. Напряжение нервов — предельное!
Из люка показалась фуражка, потом голова подымавшегося Кравчука. Наши взгляды встретились. От неожиданности предатель вздрогнул, наставил на меня пистолет.
— Опоздал, получай!
Я спустил курок. Тело Кравчука с грохотом полетело вниз.
Ростислав сквозь щель стрелял по метавшимся во дворе полицейским.
Затрещали оконные рамы, зазвенели стёкла. Увидев труп главаря, каратели бросились кто куда.
Молниеносно перезарядив винтовку, я выстрелил в полицейского, пробегавшего коридорчиком.
— За мной, Ростислав! — увлёк я брата.
Прыгнув вниз, я схватил наган Кравчука и открыл из него огонь. Полицейские залегли.
Я выпрыгнул в окно и тут же припал к земле. Вслед за мной прыгнул брат. Каратели наседали. Отстреливаясь от них, мы отползали к поросли. Вражеские пули свистели над головой.
— Кончаются патроны! — испугался Ростислав.
— Стреляй с расчётом! До кустов уже недалеко! — подбодрил я брата.
Разгадав наш замысел, полицейские стали отсекать нас от кустов. И кто знает, чем бы кончилась эта схватка, если бы Жорж не подоспел с пулемётом. Отец и Владимир били по врагу из винтовок!
По моей щеке сбежала слеза, и я не стыдился её, потому что испытывал священное чувство братства, убедился в великой силе преданности и самопожертвования наших спасителей.
Итак, мы снова вместе!
Каратели отступили и скрылись за кустарниками, оставив убитых.
— Ну что, дети, попались в ловушку? — посмеивался отец после боя. — А я ведь предупреждал: разведайте местность получше.
— Мы все предусмотрели, но они нас перехитрили, — наперебой оправдывались мы. — Вот наши трофеи: винтовка и пистолет.
— Молодцы! — похвалил отец. — Может, добьём подлецов? Устроим засаду на Жерновской дороге?
— Правильно! — согласились все.
— Тогда — бегом! — отец первым устремился к кустам.
На опушке залегли цепью. День угасал, а полицейские не показывались. Но вот по дороге протарахтела пароконная телега, покрытая одеялом. За ней следовал староста села и дочь кулака из Гачана, видимо, любовница убитого полицейского.
— Этих не трогать! — предостерёг отец. — Вслед за ними пойдут шуцманы, вот и ударим.
Но полицейские не появлялись. Позднее мы узнали: после того как пулемёт Жоржа рассеял их, они в панике разбежались и ночью поодиночке пробирались в Межиричи. Вот почему мы не дождались их.
Среди населения быстро распространился слух о стычке партизан с карателями. Называли большое
