Поврежденные молекулы ДНК обменивают свои пораженные части на соответствующие нормальные части введенных в организм неповрежденных молекул — клетка вновь получает нормальную ДНК и нормально размножается, образуя здоровую ткань. Вот это и есть космическая медицина на уровне молекулярной биологии. Кстати, лаборатория и кафедра молекулярной биологии изъявили готовность работать вместе с нами по этой тематике.
Штейн выдержал небольшую паузу, опять бросив быстрый взгляд на Юрия.
— План Всеволода Александровича предусматривает широкий фронт исследований в этом направлении, — продолжал он. — Мы будем изучать терапевтическое действие ДНК из тканей здоровых животных на все состояния, вызываемые космическим облучением.
— И рак? — спросила Зоя. Юрия поразило восторженное выражение ее глаз, устремленных на Штейна.
— Конечно, — уверенно ответил тот. — Любые состояния, обусловленные неустойчивым состоянием ДНК, могут быть нормализованы с помощью ДНК из тканей здоровых животных. Раковая ткань не представляет исключения. Нарушения обмена ДНК в раковых тканях общеизвестны. Есть все основания полагать, что при введении ДНК из тканей здоровых животных в раковой ткани будет происходить замещение извращенных участков кода ДНК нормальными.
Штейн достал портсигар, постучал папиросой об его стенку и закурил, показывая этим, что беседа носит совершенно неофициальный характер.
— Вы только подумайте, друзья, — снова заговорил он, выпустив струйку дыма, — какие откроются перспективы перед медициной, если нам с вами удастся овладеть этим методом. Сотни лет, начиная с эпохи Возрождения, медицина мечтала о замещении пораженных тканей здоровыми, взятыми из другого организма, и не сумела решить эту проблему, поскольку организм неизменно оказывает противодействие вводимым в него чужеродным белкам. И вот решение найдено. Заместительная терапия становится возможной. И это решение основано на том, что вместо специфических белков мы вводим в организм, так сказать, их небелковый аналог, шифр, код, записанный в формуле ДНК, против которой иммунитета нет или он настолько слаб, что молекула ДНК выдерживает его действие.
— Но пока это только рабочая гипотеза, а не уже найденное решение, — сказал Андрей.
— Что значит рабочая гипотеза? — снисходительно возразил Штейн. — Если она базируется на необозримом арсенале фактов, полученных на самых разнообразных организмах...
— Но все эти факты относятся, кажется, только к низшим организмам — вирусным и фаговым тельцам, бактериям, — негромко, в тоне вопроса, опять перебил его Андрей.
— Верно, — подтвердил Штейн, как будто даже довольный активностью Андрея. — Но разве бесчисленные факты влияния измельченных, гомогенизированных тканей на развитие органов, построенных из таких тканей, не свидетельствуют о наличии какого-то молекулярного фактора, составляющего активное начало гомогенизированных тканей? А действие вытяжек из костного мозга на облученных животных? Множеством работ в этих вытяжках обнаружена ДНК. А превращение пола с помощью ДНК, выделенной из мужских или женских растений? Нет, Цветков, Всеволод Александрович развивает не рабочую гипотезу, а план наступления на последние непобежденные болезни, по его выражению.
— Изумительно! — вырвалось с восхищением у Зои.
— Если только ДНК действительно играет ту роль, которую ей приписывают, — угрюмо сказал Юрий и пожалел о своих словах. Он смотрел себе под ноги, но чувствовал, как сейчас же с выражением вежливого интереса повернулся в его сторону Штейн и взгляды студентов с любопытством перебегают с долговязой фигуры Юрия на спокойное лицо Штейна.
— Вам первому, Юрий Николаевич, предоставлена честь, — сказал Штейн мягко, — показать влияние. ДНК на кроветворную ткань после лучевого поражения.
— К сожалению, никакого влияния я не обнаружил, — ответил Юрий и опять пожалел о сказанном.
— В течение одного месяца? С первого августа по первое сентября? — с ироническим удивлением спросил Штейн. — Быстро же вы управляетесь с решением научных задач.
Студенты сдержанно засмеялись. Юрий посмотрел на Зою. На ее лице выражалось глубокое недоумение. «Зачем ты так себя ведешь?» — сказали ее глаза.
— Да уж так, — пробормотал Юрий сквозь зубы. — Извините меня, пожалуйста, Герман Романович, мне пора. Я подожду тебя внизу, в вестибюле, — обратился он к Андрею.
— Да, собственно, рабочий день кончился, — сказал Штейн. — Студенты могут идти отдыхать...
Юрий вышел, не дожидаясь, когда Штейн кончит разговаривать со студентами. На душе у него было тяжело. Вот и увиделись. Зоя даже и не посмотрела на него. Только под конец он удостоился ее негодующего взгляда. Юрий заметил и номер «Огонька» с портретом Зои, лежавший на столе, около места, где сидел Штейн. Заметил и взгляд, которым Штейн смотрел на Зою. И ее сияющие глаза, обращенные на Штейна.
Студенты спускались по широкой лестнице в вестибюль. Штейн и Зоя шли рядом, оживленно беседуя.
— Пошли, Юра! — сказала Зоя небрежно, через плечо, продолжая слушать своего собеседника.
— Я за вами, с Андреем, — ответил Юрий каким-то чужим голосом.
Штейн шел впереди, мягко ступая светло-серыми полуботинками по плотно укатанному битому кирпичу дорожки. Его окружали студенты.
— Ну, как дела, старик? — спросил Андрей, толкнув Юрия плечом. — Все бунтуешь?
— Нет, ты мне скажи, как ты выкарабкался, — перебил его Юрий. — Признаться, мы все струхнули, когда было ухудшение. А сейчас у тебя вид хоть куда!
— А ты думаешь, что я выкарабкался? — возразил Андрей, как-то странно посмотрев на Юрия. Они вышли на центральный проезд территории биофака и направились к воротам, постепенно отставая от идущих впереди.
— А разве нет? — с недоумением спросил Юрий.
— А что такое ремиссия, ты знаешь?
— При чем тут ремиссия? — возмутился Юрий. — Ремиссия никакого отношения к лучевой болезни не имеет, это состояние временного улучшения при лейкозах.
— Да, да, вот именно, при лейкозах. С такой ремиссией, мой друг, меня и выписали из больницы.
— Что ты несешь? — перебил его Юрий. — Понимаешь ты, что говоришь? Разве лейкоз может начаться сразу после лучевого поражения? Это же отдаленное последствие, которое раньше чем через пять-десять лет не отмечается.
— А кто может гарантировать, что у меня первичное поражение не произошло раньше? Тогда лучевое поражение в Калифорнии не вызвало, а только спровоцировало развитие лейкоза. Э, да разве в этом дело! В санатории все стало ясно. Как только число лейкоцитов повысилось до двадцати тысяч, я прекратил анализы крови. А перед отъездом проверил сам. Сто двадцать тысяч лейкоцитов на один кубический миллиметр. Какие же могут быть сомнения? Самый настоящий лейкоз. Говорю об этом только тебе, потому что доверяю тебе, как себе самому.
Юрий слушал, холодея от ужаса. Штейн со студентами уже вышли за ворота и скрылись среди зеленых ограждений. Но Юрию было не до них.
— Так что же ты делаешь? — заговорил он, наконец, с возмущением. — Надо немедленно ложиться в больницу.
— А зачем? — пожал плечами Андрей. — При ремиссиях всякие лечебные воздействия на кроветворную ткань противопоказаны. А будет хуже, положат и помимо моего желания...
Так печально закончилась встреча Юрия с друзьями.
Глава седьмая
Гипотезы и факты
