– Мы честное слово не знаем, – дружно замотали головами парень с девушкой. А парень добавил: – Пару раз мы делали вылазки – тогда еще не было этих холодов, собака была живая, ружье имелось… Бродили по лесу, искали дорогу ради спортивного интереса. Здесь в округе ничего, даже заброшенных деревень нет.
– Куда же тянутся электрические провода? – задал каверзный вопрос адвокат.
– Да шут их знает, – простодушно развел руками Тимофей. – Нам с Дуней тоже стало интересно, побрели по столбам, добрались до оврага – а он глубокий, зараза… в общем, назад вернулись.
– Ладно… – полковник помотал зачумленной головой и побрел обратно в свое кресло. – Не знаю, что и думать, господа.
– А с этим пополнением что делать? – уставился на парочку Волостной.
– А что хотите, – вздохнул Эдуард Владимирович. – Хотите – бритвой по горлу, не хотите – пусть валят к себе в комнату. Куда они денутся?
– Почему же у вас так пыльно и грязно, работнички? – брезгливо поджала губы Екатерина Семеновна. – Посмотрите, какой бардак в гостиной! Вы хоть раз тут пыль вытирали?
– А мы не прислуга, – отрезала Евдокия. – Мы здесь другими делами занимаемся.
– Ужин приготовьте, – проворчал долговязый Аврамский. – Хоть какой-то с вас будет прок, а то совсем тут обленились.
– Сами готовьте! – возмутился Тимофей. – Ясно сказано, не прислуга! И не повара! Какого черта вам тут надо? Вас сюда звали? Если хотите, можем камин растопить, – смягчился молодой человек. – Но вы вроде и сами уже растопили. Уголь, кстати, в кладовке за туалетом. Картошка и капуста – в ящике в холле, питьевая вода – в «полторашках» и маленьких бутылках – в углу за комодом.
– Вставайте, Эдуард Владимирович, чего вы там расселись? – недовольно воскликнул Волостной. – Не знаю, что будет дальше, но мы обязаны совершить еще одну прогулку по дому – на этот раз в компании наших новых друзей. Есть желающие прогуляться?
Желающих остаться в гостиной оказалось больше. На экскурсию по дому, помимо Волостного и полковника, решились только Буревич и прокурор. Фонарь, имеющийся у Тимофея, перекочевал к Волостному. Люди гуськом передвигались по сумрачным коридорам, старались не отставать. Тимофей срывающимся шепотом повествовал, что на первом этаже все очень запутано – это здание проектировал какой-то юморист. Не пропускали ни одной комнаты – вторгались во все помещения, осматривали ниши, кладовки, где практически не было бытовых вещей. Криминальный лидер в этом доме не жил. Завезли какую-то мебель и этим ограничились. Возможно, до его ареста здесь обреталась прислуга или родственники. На первом этаже насчитали не менее пятнадцати калориферов – многие из них обросли толстым слоем пыли.
– Мы обязаны попеременно прогревать помещения, – гулким шепотом повествовал Тимофей. – Заказчик боится, что дом промерзнет и стены полопаются.
– Не опасно давать такую нагрузку? – засомневался Буревич. – Вылетят пробки к едреней фене. Или коротнет когда-нибудь. А пожарные хрен сюда приедут.
– Да вроде не должно, – возражал Тимофей. – Все рассчитано, проводка сделана на совесть. Правда, старенькое уже все. Этому дому, наверное, лет пятнадцать, неизвестно, как долго он еще без ремонта простоит. Если хотите, забирайте одеяла из комнат, их здесь до чертовой матери – даже не знаем почему.
– Сами заберут, если замерзнут, – ворчал полковник. – Прислуживай им тут еще…
Подвальные помещения под лестницей, как ни странно, оказались скромными – пара бетонных залов, где не было ничего, кроме груды замшелых досок, поросшей слоем пыли, и цементного крошева на полу. В отличие от чердака – огромного неэлектрифицированного двухъярусного помещения, где основным строительным материалом было дерево, обмазанное противопожарным составом. Продуктивного осмотра не получилось, на чердаке было холодно. Рассеянный свет от фонаря добирался до балочных перекрытий, но до стропил не доставал. Вряд ли под самой кровлей происходило что-то интересное. Они покинули чердак и поспешили спуститься по скрипящей лестнице на второй этаж. Шли по коридору, невольно отмечая, что половицы не скрипят, заглядывали в комнаты. Эти помещения когда-то предназначались для гостевых спален. В большинстве из них имелось электричество, старые кровати, остатки какой-то мебели, валялись свернутые одеяла. Возникало ощущение, что много лет назад в этом доме все же останавливались люди – даже жили.
– Ну и громадина… – приглушенно бормотал полковник. – Нам бы так жить, как этим чертовым ворам в законе.
– Да ладно прибедняться, полковник, – хихикал ему в спину Буревич. – У вас таких домин, полагаю…
– А вы их видели, Федор Михайлович? – злобно шипел полковник. – А если не видели, то какого черта пургу несете? Сами ведь не бедствуете, нет? Что там у вас насчет пятнадцатикомнатного особняка на Хорошиловском шоссе?
– Кончайте лаяться, господа, – процедил сквозь зубы Волостной. – Не надоело еще? А ну-ка, Тимофей, или как там тебя, веди нас в свою обитель, полюбуемся еще разок…
Помещение в конце коридора не отличалось ни кубатурой, ни убранством. Лепнина на потолке поблекла. Со стен осыпалась штукатурка. Окно было плотно задернуто серыми шторами, рамы заклеены бумагой в несколько слоев. Полка для обуви, ковровая дорожка на полу, несколько шкафов, в которые мгновенно забрались Буревич и прокурор, пара тумбочек, кровать, ковер над кроватью, украшающий стену. К помещению примыкал отдельный санузел, где имелся унитаз и бак, наполненный водой, а также примитивное подобие душа. В комнате было тепло, хотя обогреватели работали не в полную силу. Подозрительных «резидентов» поставили к стене и за несколько минут обследовали помещение, заглянули под половик, прохлопали ковер на стене.
– Послушайте, а вы… – замялся Тимофей, подыскивая нужные слова. – Вы тоже… жертвы преступления?
Прозвучало смешно, но никто не засмеялся. Евдокия побледнела еще сильнее.
– Еще какие жертвы, – уверил полковник и лично обшарил Тимофея, заставив его поднять руки. Задумчиво уставился на побелевшую Евдокию.
– Я не позволю вам обыскивать Дуню! – храбро крикнул Тимофей, заслоняя девушку.
– Расслабьтесь, полковник, – усмехнулся Волостной. – Я это сделал значительно раньше вас. И вякал он то же самое. Нет у них ничего, чистые.
– Чем обусловлен выбор данного помещения для проживания? – поинтересовался прокурор Головач.
– Тем и обусловлен, – кивнул Тимофей на трубу, тянущуюся под потолком. – Здесь дымоходы запутанные – их можно использовать для прогрева отдельных помещений. Если в гостиной затопить камин, то здесь становится тепло. И эта комната значительно меньше других – быстрее отапливается. Зачем нам хоромы? – вздохнул он.
– Послушайте, полковник, – задумчиво промолвил прокурор. – Мне кажется, в предложении Ольги Дмитриевны имеется здравое зерно. Если несколько человек укутаются во все эти многочисленные одеяла, завернут в них обувь, соорудят себе шапки, то они вполне способны добраться до ближайшего жилья и вызвать помощь. Можно попробовать перебраться через овраг, пойти вдоль электрических проводов…
– Только не ночью, – поморщился Эдуард Владимирович. – Посмотрим, что нам преподнесет грядущий день. Все это очень зыбко. Мы с Игорем Константиновичем уже побывали на улице, и как-то не осталось приятных воспоминаний.
– Эх, Иннокентий Адамович, вашими бы устами… – тоскливо пробурчал Волостной. – Думаете, похитители этого не предусмотрели? Готов поспорить, что они контролируют дом.
– Но как? – воскликнул Буревич. – В такой собачий холод?
– Не знаю, – пожал плечами Волостной. – С того же вездехода, например.
– О чем вы говорите? – испугалась Евдокия. – Какие похитители? Какой вездеход?
И тут внезапно все замерли. Мурашки поползли по коже. Из леса доносился приглушенный протяжный вой. Однообразный, монотонный, немного вибрирующий. Вот он сменил тональность, вступил еще один «исполнитель». Два волка выли хором – немного в диссонанс, но в целом убедительно и очень зловеще.
