уголовных дел привлекаются невиновные. На фоне успехов в других регионах ваши показатели по раскрываемости смотрятся вполне достойно. Только за последний месяц по вашему личному распоряжению было сфальсифицировано девять уголовных дел, самое заметное из которых – обвинение преподавателя истории государственного университета Кулакова в растлении и убийстве малолетнего. Защитой было доказано, что растлителю не может быть семьдесят три года и на момент совершения преступления он находился в другом городе. Сообщники растлевали, не так ли, Эдуард Владимирович? Но что не сделаешь ради хорошей квартиры в Научном городке, когда подрастает дочь и пора выпускать ее на самостоятельную дорогу жизни? Эх, Эдуард Владимирович…
Диктор в маске сделал многозначительную паузу, и Эдуард Владимирович смог наконец оторваться от его глаз в экране. Он сглотнул и как-то конвульсивно вздрогнул.
– Что за пошлятина?.. – промямлил он.
– Обидели бедненького, – неуверенно хихикнул прокурор. – Ну да, вы же у нас такой кристальный, повышенной пушистости…
– Выключить немедленно, это провокация!!! – взревел турбинным ревом полковник и завертелся вокруг оси, отыскивая взглядом пульт. Затем шагнул к телевизору, чтобы ударом кулака выбить из него дух. И у полковника отлично бы это вышло. Но тут злоумышленник в маске, не меняя интонации, произнес:
– Головач Иннокентий Адамович, городской прокурор, 43 года, государственный советник юстиции 3-го класса! Великий плут, казуист и обманщик!
И кулак, уже готовый расколошматить плазменный экран, вдруг застыл. Говорящий снова сделал паузу, полковник повернулся, вперился взглядом в прокурора. А у того исказилось лицо – словно затвор передернули. Он посинел, как баклажан, воскликнул:
– Выключите эту гадость! – и кинулся к Волостному, который машинально нянчил пульт. Но полковник не дремал, он уже летел через гостиную, вырвал у растерявшегося Волостного пульт, оттолкнул прокурора и, сдерживая натиск противника, отступил к телевизору, встал грудью перед ним, сжав кулаки:
– Ну уж хренушки, Иннокентий Адамович, наслаждайтесь…
И прокурор откатился, не в состоянии пробить стальную стену. Остальные присутствующие потрясенно молчали. Возникало ощущение, что все до единого проглотили языки.
– Многим нравится манера господина Головача вершить вселенскую справедливость! – скрежетал человек в маске – от одной лишь интонации говорящего мурашки ползли по коже. – Он образован, ироничен, местами убедителен, может подать себя как воспитанный человек, обладает едким чувством юмора и даром к импровизациям. Нам тоже нравится манера господина Головача – она гораздо предпочтительнее манеры предыдущего обвиняемого. Но это не умаляет его сути: Иннокентий Адамович – матерый преступник, нанесший крупный вред системе правосудия и отправивший за решетку не один десяток невиновных. Особый интерес для следствия представляет тандем прокурора Головача и судьи Лужиной, пробить который не по зубам даже матерому адвокату. Вы талантливы, Иннокентий Адамович, – убедить присяжных, что невиновный виновен, когда вы сами прекрасно осознаете, что он невиновен. И хоть бы мускул дрогнул на вашем ироничном лице. Вы обличаете, обличали… вот только боимся, что уже никогда не будете обличать! Вы смените статус, и мы будем по вас скучать.
При этих словах прокурор съежился, а полковник, наблюдавший за его лицом, мстительно рассмеялся.
– Вы получили двадцать тысяч долларов за то, чтобы утопить на суде директора фирмы «Эдельвейс» Панчюшина, обвиняемого в банковских махинациях. Панчюшина подставил его партнер, желающий контролировать весь бизнес. Обвинение было шито белыми нитками. Следствию не удалось собрать убедительных улик. Вся надежда была на суд. И вы не обманули возложенных на вас надежд – ведь вас так убедительно просил присутствующий здесь депутат господин Аврамский – близкий родственник того самого партнера.
– Это ложь! – пискнул долговязый.
– Вы разнесли Панчюшина в пух и прах, ловко используя лживые показания его супруги, якобы банковскую отчетность и ваш непревзойденный дар манипулировать фактами. Дали девять лет колонии общего режима – все присяжные дружно вынесли вердикт «Виновен». Двадцать тысяч на счет, какие, право, пустяки, всегда готов помочь хорошему человеку, ведь это моя работа… Сложнейшая прокурорская проверка управляющих компаний, и те руководители ТСЖ, что отказались платить, с удивлением обнаружили, что на них заведены уголовные дела по факту мошенничества и нецелевого использования средств. На многих, кстати, справедливо. Но, увы, не на всех. Вы лично пригрозили уголовным преследованием директору ПАТП-4 – якобы за сокрытие реальных доходов и уклонение от уплаты налогов – вам же надо было завершать строительство коттеджа в Сосновом бору, застывшего в период рецессии. Директор, виновный по всем статьям, гуляет на свободе, а строительство, слава богу, завершено. Это фактически ВЫ приговорили к девяти годам представителей оппозиции за хранение наркотиков. Хотя доподлинно известно, кто из оперативников, проводящих обыск, спрятал под ванну пакетик с героином, на самом деле пакетик с мукой и толченым сахаром, а в героин эта безобидная смесь превратилась уже после проведения химической экспертизы. Это вы обвинили невиновного парня в изнасиловании одноклассницы, отправив его на «малолетку», предъявив суду неопровержимый анализ спермы, хотя прекрасно знали, что изнасиловал девчонку другой человек – племянник руководителя департамента мэрии по социальной политике, которого впоследствии избили (в смысле, руководителя), и правильно сделали. Но пацану придется сидеть. Вы сломали ему жизнь, у матери инфаркт, отец покончил с собой – пустяки, дело житейское. Это вы, Иннокентий Адамович, в тесном содружестве с судьей Лужиной, вершили правосудие над группой оборотней в погонах – опять же уникальнейший случай, все обвинения были сфальсифицированы, подсудимые оказались просто неугодными, но никак не виновными! Как же так вышло, нашли последних честных полицейских в городе и смастерили из них банду? Меньше десяти лет никто не получил. Зато когда судили реального преступника – майора МЧС, зарубившего топором в состоянии аффекта родную тетушку, – вы отстранились от дела, взвалив непосильную ношу на плечи начинающего работника прокуратуры. В итоге адвокат, а это, кстати, был присутствующий здесь Чичерин Генрих Павлович, сделал из обвинителя отбивную, из зарубленной тетушки злобную ведьму, а новоявленный Раскольников отправился в колонию-поселение на полтора года, реально отбыв там семь месяцев в комфортных условиях. Эх, Иннокентий Адамович… – Глаза злоумышленника в маске буквально царапали тех, кто на него смотрел. Он снова сделал выразительную паузу.
– Нет, ну, я не знаю… – только и смог беспомощно развести руками прокурор. – Я многое в этой жизни выслушивал, но чтобы вот такое… У меня просто нет слов! Это глупые, ничем не обоснованные обвинения. Что за выскочка там, в экране?
– Ничего, – злобно ухмыльнулся полковник, – мы еще заставим его оттуда вылезти.
– А вы телевизор переверните, – предложила из дальнего угла Ольга Дмитриевна. – Глядишь, сам вывалится.
– Лужина Валентина Максимовна, 37 лет, председатель городского Федерального суда общей юрисдикции! – размеренно продолжал вещать «обвинитель». – Я думаю, аудитории уже понятно, с кем мы имеем дело…
– Не-ет!!! – истошно взвыла Валентина Максимовна и, сбросив с плеч одеяло, устремилась в атаку, надеясь грудью обрушить телевизор. Но на пути уже стояли двое – неодолимые, как линия Маннергейма. Она ударилась о полковника, отлетела, как мячик от стены, бросилась на любовника, но тот схватил ее за плечи, приподнял, и она забила в воздухе ногами, продолжая верещать полицейской сиреной.
– Боже, какой позор… – еле слышно пробормотала Екатерина Семеновна.
Слабеющие крики протеста не могли заглушить обличительную речь.
– Самый неподкупный, профессиональный и независимый суд в мире! Именно это мы и наблюдаем на примере городского Федерального суда и его председателя. Прекрасен ваш союз, Валентина Максимовна и Иннокентий Адамович. Кто бы сомневался, Валентина Максимовна, в постели вы хороши со всех сторон. По вас не скажешь, что вы такая одиозная. На работе принципиальная, в свободное время – женственная и общительная. К сожалению, вы давно перестали руководствоваться такими устаревшими понятиями, как честность и порядочность. Время требует иных понятий, верно? К сожалению, уголовных. Вы – послушная исполнительница воли председателя городской партийной ячейки, нашего дорогого мэра и председателя городской Думы. И даже если эти «воли» противоречат одна другой, вы всегда найдете устраивающий всех
