боков. «Одиннадцатому» пока удавалось оставаться в бою благодаря мощной броне, хорошей маневренности танка и опыту механика–водителя. Следовало поспешить ему на помощь, и я приказал Ланге дать полный газ.
Шансов у трех «тридцатьчетверок» против двух «тигров» не было, но они не собирались оставлять поле боя и лезли вперед, словно их экипажи напичкали чокнутыми самоубийцами.
Не дожидаясь моей команды, Шварц загнал в ствол бронебойный снаряд, а наводчик Зигель уловил в прицел первую цель. Спустя секунду грохнул выстрел, и в танке остро запахло пороховыми газами. Ближайший Т–34 завертелся на месте, его гусеница медленно сползала, как чулок.
Второй выстрел попал русскому танку в корпус, и «тридцатьчетверку» затянуло клубами дыма. Все произошло за считанные секунды. Люк танка откинулся, один русский выбрался наружу и начал вытягивать изнутри раненого товарища. Херманн срезал обоих из пулемета, и я увидел, как их мертвые тела безвольно скатились с брони.
Пока Шварц вставлял следующий бронебойный, Херманн полоснул очередью по вражеской пехоте, которая уже выбралась из окопов и бежала на нас. Его пулемет отсекал ее, не давая приблизиться к нам и забросать гранатами.
Вторая «тридцатьчетверка» развернула башню в нашу сторону, облако дыма вырвалось из ее ствола. Попадание было точным, снаряд ударил нам в лобовую броню, но, не причинив вреда, отскочил в сторону. Ответом им был очередной наш выстрел. Топливные баки взорвались, объяв русскую машину всепоглощающим огнем. С ними было покончено.
С третьим вражеским танком расправился «С 11», выпустивший снаряд почти в упор.
Мы снова начали выравнивать строй, но в небе раздался рев советских самолетов. Они звеньями по пять штук пикировали на нас и сбрасывали бомбы. Самолеты пролетали низко и бомб не жалели. Казалось, им не будет конца. Каждая могла превратить нашу машину в могилу для пятерых отчаянных бойцов Вермахта. Взрывы поглотили округу черным дымом, атака захлебывалась. О продвижении вперед не могло быть и речи, так как спереди нас обстреливала русская артиллерия, а сверху сыпались бомбы.
Нам бы пришлось совсем плохо, если бы на советских летчиков не набросились эскадрильи Люфтваффе. Завязался жестокий воздушный бой. Силы оказались равны, то один, то другой самолет с воем рушился вниз, разбиваясь о землю. Нескольким летчикам удалось воспользоваться парашютами, но их убивали еще в воздухе, и они становились похожими на куклы–марионетки, которым внезапно обрезали невидимые зрителю нитки. Как бы там ни было, Люфтваффе удалось отвлечь русских от нас.
Из–за плотной завесы поднявшихся после многочисленных взрывов, дыма и пыли видимость стала нулевой.
— Какие указания, командир? — уточнил Карл Ланге.
— Движемся вперед на самой малой скорости.
— В таком дыму напоремся на что–нибудь, — засомневался Карл, — или своих парней подавим.
— Выполнять приказ! — заорал я. — Останемся на месте, нас точно подобьют. Жми!
— Мое дело маленькое, только я не вижу ни хрена, — пробурчал Ланге.
Он разозлил меня, но я не стал ему ничего говорить, не та ситуация. Главное, сейчас выжить в бою, а когда выберемся из этого безумия, обязательно устрою ему взбучку за несоблюдение субординации и слишком длинный язык.
Насчет видимости Ланге был, конечно, прав. Пришлось, рискуя получить в голову осколок или пулю, снова вылезти из люка и корректировать движение машины. Рот я прикрыл платком, но это слабо помогало — пыль проникала всюду.
Солнце стояло высоко, но казалось, что наступили сумерки. Впереди едва различались темные силуэты. Были это наши танки или вражеские, разобрать в таком бардаке с полной уверенностью не представлялось возможным. Нам ничего не оставалось делать, как медленно двигаться в этом аду среди взрывов, гари и копоти.
— Давай понемногу, не торопись! — уже спокойнее приказал я Ланге, но как мы ни старались с ним быть внимательными, все равно въехали в какую–то воронку и чуть было не воткнулись стволом в землю. Танк взревел, будто раненый зверь, и задним ходом вылез из ямы.
Я заглянул в люк проверить, как там ребята. Ефрейтор Зигель плотно прильнул к оптическому прицелу в поисках цели. Что он мог узреть в такой пыли?
— Сейчас, сейчас… — без остановки повторял он, — сейчас достану его!
Кого он пытался достать, мне понятно не было. Но если Зигель находил цель, то уж только держись. Глаз у него острый и наметанный.
Из сектора обстрела русских удалось выбраться, но впереди нас ждали заграждения, противотанковые рвы и минные поля. Последние были очень опасны, но как в этой свалке разобрать, где они? Русские за время подготовки напихали в землю столько смертоносного металла, что страшно представить.
Мы двигались медленно, гренадеры обогнали нас и уже сражались с иванами возле их окопов, пытаясь прорваться сквозь нагромождения мотков колючей проволоки. Поддержать их огнем мы не могли, опасаясь попасть в своих. Все перемешалось на этой проклятой земле. Ох, не так планировали мы провести сегодняшний день. Молниеносной атаки не получилось, мы увязли в этом дерьме, и что самое отвратительное, не имели понятия, как действовать дальше.
— Дитрих! — закричал я командиру соседнего «тигра», в горячке боя позабыв, что по связи следует использовать только кодовые имена, данные нам на время операции. — Дитрих, не стой! Иди за нами на заграждения!
«Тигр» Дитриха подтянулся к нашему танку, и мы одновременно наехали на колючую проволоку, подмяли ее, давая пехотинцам возможность пробраться вплотную к окопам.
Я обернулся. Несколько «пантер» последовали за моим танком. Их командиры направили машины в образовавшуюся брешь. Я невольно выругался. Из–за неналаженной связи «пантеры» выбрали тактику следовать за головной машиной и вели себя, как слепые котята.
Херманн нещадно поливал красноармейцев из пулемета, а Шварц затолкал осколочный снаряд, и Зигель нажал на спуск, разворотив пулеметное гнездо русских, создававшее проблемы нашей пехоте. Гренадеры ринулись вперед. Ураганный огонь нескольких танков вынудил Иванов отступать. Тех, кто не успел, гренадеры добили в окопах.
Первый рубеж мы взяли!
Дым понемногу рассеивался, вдалеке можно было различить вторую линию обороны русских и небольшое село. Не останавливаясь на достигнутом, я дал приказ Ланге двигаться дальше, развивая успех. Мы легко перевалили через окопы, но тут удача повернулась к нам спиной. Свежие батареи русских, усиленные «тридцатьчетверками», обрушили на нас такую лавину огня, что дальше продвигаться мы не могли, слишком плотно русские покрывали снарядами наш участок. Сначала одна машина вспыхнула пламенем, затем другая. Осмелившихся идти с нами гренадеров, не защищенных броней, осколки резали в куски. Теперь отступали мы. Атака вновь захлебнулась.
По рации прошло сообщение от командования закрепиться и ждать дальнейших распоряжений. Я огляделся. От искореженных машин в небо поднимались густые столбы черного дыма. Русские повредили много нашей техники, а мы уничтожили их машин еще больше. Столько подбитых танков мне еще видеть не доводилось.
— Ланге, — окликнул я водителя, — встань там за холмом и глуши двигатель. Отдыхать будем.
Что ж, мы прорвали первую линию обороны русских, и нам всем нужна была передышка. Пехотинцы заняли окопы иванов и устанавливали на бруствере пулеметы.
Наш «тигр» дернулся и замер.
ГЛАВА 2
Я с трудом вылез из танка. Руки дрожали, ноги подкашивались, голова раскалывалась от непрекращающегося, заунывного гула в ушах. Быстро окинув взглядом нашу позицию, пришел к выводу, что
