Громко гаркнул, аж эхо щёлкнуло.
Шантажистка взвизгнула, судорожно сунула камеру в сумку и ломанулась в дверь.
Состроив суровое и непреклонное лицо, писатель проводил её в лифт, а затем и до стойки ресепшн.
– Зачем вы к нам торговых агентов пропускаете? – строго спросил он знакомого администратора. – Эта дамочка показала вам визитку страхового агента? Фальшивая визитка! На самом деле она продает чебуреки с собачатиной! Можете проверить – у неё их полная сумка!!!
– Больше не пустим! – улыбнулся администратор и, кивнув охраннику, сделал отметку в своём журнале.
Остановившаяся было Застрахуй с опаской покосилась на двинувшегося в её сторону дюжего охранника и ретировалась, не комментируя ситуацию.
'Злой какой! – подумала она о писателе, спускаясь по ступенькам, и решила. – А всё потому, что не поел! Ну, ничего! Будет и на нашей улице праздник! Зря, что ли я за справку о беременности столько деньжищ отвалила?'
Вернувшегося в офис писателя встретила секретарша. В её глазах читались неподдельное уважение и нешуточный восторг.
– Как вы её! – отметила она и полюбопытствовала. – А что она хотела?
– Чебуреки продавала, – ответил писатель. – По тридцать тысяч за штуку.
Вернувшись на рабочее место, он задумался. И придумал. В этот раз сообразительность и фантазия его не подвели.
Первым делом он составил список своих друзей и знакомых, с которыми так или иначе могла пересекаться эта странная 'поклонница'. Список получился внушительным, но вразумительности и внутренней логики в нём не наблюдалось. Писатель обречённо вздохнул и вышел на кухню. Сделав там себе кофе покрепче, методично обзвонил всех значившихся в списке. Друзья и знакомые поделились более чем любопытной информацией. Почти у каждого из них энергичная дама пыталась занять крупную сумму, упирая на то, что она 'очень близкая подруга' писателя, а то и вовсе пытаясь сделать это от его имени. К настоящей же подруге писателя, помогавшей ему в проведении авторских вечеров, шантажистка ходила обедать. В те дни, когда Алины не оказывалось дома, она 'мстила' ей, совершая опустошительные набеги на книжный магазин, в ужасающих количествах уничтожая покупаемые его хозяйками 'к чаю' пирожные и печенье. Весь этот гастрономический беспредел подавался под соусом 'угощая меня, вы делаете приятное писателю'.
Кроме того, выяснилось, что часть мужской аудитории перестала посещать авторские вечера именно из-за назойливых финансовых домогательств этой настырной особы. Большинство же женщин было тривиально запугано. Шантажистка угрожала им физической расправой. Дело дошло до того, что наиболее упрямой и 'непонятливой' из поклонниц была продемонстрирована плоская стеклянная фляжка из-под коньяка. Во фляжке, по утверждению доморощенной террористки, находилась концентрированная азотная кислота. Так ли это было на самом деле, было непонятно, но похожая на ослиную мочу жидкость, фляжку с которой Застрахуй то и дело энергично встряхивала, перепугала упрямицу до полусмерти.
В ходе разбирательства вскрылось и вовсе интересное: почти в каждый свой визит в книжный магазин Застрахуй совершала мелкие кражи. Нет, не книг. Книги она не читала уже тридцать пять лет, завязав с этим бестолковым и неприбыльным занятием сразу же после окончания школы. А вот брошюрками с комиксами и примитивными сканвордами она не брезговала.
Вполне естественно, что женская часть аудитории, разъярённая наездами шантажистки, следила за ней более чем внимательно. Поэтому случаи, когда печатная продукция 'ненароком' отправлялась в сумку шантажистки мимо кассы, были зафиксированы с дотошностью, способной вызвать зависть у профессионального дознавателя.
Мелких мошенников трудно прищучить. Оставляемые ими улики недолговечны и, чаще всего, классифицируются юридической наукой как «несущественные». Благодаря этому сия разновидность профессиональных проходимцев, несмотря на их всеобщее осуждение, де-факто остается неподсудной. В итоге эти мерзавцы наглеют и ведут себя подобно навозным мухам: они непрошибаемы, упрямы и неутомимы в своей назойливости.
Закончив опрос, пожевав губами и похмыкав, писатель взял листок с черновиком какой-то устаревшей схемы и, после некоторого размышления, записал на его обратной стороне выявленные им 'грехи' любительницы дармовщины. Получилось семь подпадающих под статьи Уголовного кодекса пунктов:
– рукоприкладство или действия на грани рукоприкладства;
– угрозы расправы с причинением увечий;
– угрозы физического уничтожения;
– распускание порочащих слухов;
– совершение действий от имени лица, не уполномочившего её на них – сиречь подлог, мошенничество и интриганство;
– вымогательство;
– шантаж;
– мелкие кражи.
За пределами списка уголовно наказуемых деяний осталось пять пунктов: попытки наведение порчи и физического истребления 'соперниц' с помощью шарлатанов, выдающих себя за магов, чародеев и прочих экстрасенсов; чревоугодие; жадность; беспросветная глупость и ослиное упрямство; непрошибаемая наглость.
Немного подумав, инженер вычеркнул последний пункт, как проистекающий из глупости шантажистки – а глупость уже была зафиксирована им пунктом ранее.
Процесс сбора информации, её систематизация и осмысление успокоили взвинченные нервы и настроили писателя на ироничное восприятие недавних событий. Получившееся описание противницы на 'злого демона' и 'исчадие ада' не тянуло. Нелепая и глупая фигура – не более.
'А ну её в жопу!' – привычно решил писатель и открыл почтовую программу. В списке входящей корреспонденции, помимо ответа из министерства и остатков неотфильтрованного почтовым сервером спама, обнаружилось письмо от главного редактора одного из московских журналов.
Неделю назад редактор обещал писателю прислать на его вечер свою живущую в Питере заместительницу – взять развёрнутое интервью, отобрать фотографии для его иллюстрирования и, на перспективу, несколько рассказов для публикации.
Заместительница на вечере не объявилась.
'Что-то не срослось, – вспомнил об этой истории писатель и предположил: – Сейчас извиняться будет'.
Извинений в письме не оказалось, зато оно изобиловало наполненными экспрессией эпитетами и язвительными комментариями. Экспрессия и язвительность редактора были выстроены вокруг инцидента, случившегося на авторском вечере. Точнее, перед его началом.
Накануне озадаченная редактором заместительница два вечера просидела в Интернете – изучала творчество писателя и готовила вопросы для интервью. Серьёзный журнал предполагает именно такой, серьёзный, подход. В книжном магазине заместительница появилась задолго до начала вечера, зная, что ни во время мероприятия, ни после него времени на спокойный и вдумчивый разговор у неё не будет. Предупреждённый редактором писатель уже ждал её, гоняя чаи на кухоньке магазина.
Остановившуюся в нерешительности на входе магазина заместительницу первой обнаружила шарахавшаяся по книжному залу Застрахуй. Обнаружила и насторожилась: 'молодая, красивая, да к тому же блондинка'. Как тут было не насторожиться?
– На вечер пришла? – спросила она, подойдя вплотную и загородив фюзеляжем дорогу.
– На вечер, – улыбнулась гостья.
– Знаешь его? – уточнила Застрахуй, кивнув в сторону висевшего на стене объявления с фотографией писателя.
– Знаю, – улыбнулась блондинка. – Я, собственно, не на вечер, а к нему пришла.
– К нему? – ощерилась Застрахуй. – А кто тебя сюда звал? – и, больно ухватив гостью за ухо, направила её к выходу. – Пошла вон отсюда! Проститутка!!!
