предложение Осинкин.
Вариант с ассенизаторской машиной обоих Серёг тоже не устроил. Был он весьма спорным, да и разделять ответственность в такой, во всех смыслах дурно пахнущей ситуации никто из них не захотел.
– Что же делать? – совсем скис зампотыл.
– Что делать, что делать… – раздражённо уставился на него лейтенант. – Лезть в яму и доставать пистоль руками!
– Я не полезу! – в ужасе отшатнулся Осинкин.
– Ага, – усмехнулся Ячменёв, – его тебе Пушкин достанет. Ему не привыкать к чёрной работе. Лезь в яму, Дантес херов, а мы, чтобы никто не увидал, подстрахуем.
– Там воняет, – заметил Осинкин и брезгливо наморщил нос.
– Вот и срал бы, как все нормальные дембеля, в кустах! – впал в нешуточное раздражение старлей. – А то, футы-нуты, часы бибикнули и Золушка хрустальный башмачок потеряла… Кстати, кто будет спасённую туфельку подмывать да надраивать?
– Заглохни, принц, – оборвал тёзку лейтенант. – Сначала надо трижды невод забросить, рыбку златую выловить, а уж потом пальцы гнуть и о своих желаниях и претензиях распинаться! Кстати, товарищ майор, а у вас деньги есть?
– Есть… Есть!!! – обрадовано возопил майор. – Сколько нужно? Я тут, у мадьяр… Сейчас…
И он достал из внутреннего кармана внушительную пачку пятисотфоринтовых купюр.
– Хватит и одной, – отрезал лейтенант и, улыбнувшись своему тезке, предложил: – Серёга! У тебя в телефонно-телеграфном центре вроде бы есть куча долговязых и вполне готовых к подвигу бойцов? Хрен ли тебе не свистнуть одного сюда? За валюту на амбразуру? – он старался не участвовать в сомнительных авантюрах и, тем более, не впрягать в них своих подчинённых.
– У тебя в радиоцентре тоже народа хватает, – насторожился Ячменёв. Будучи авантюристом чистейших кровей, он тоже предпочитал сам выбирать момент, когда ввязываться в так разнообразящие военную жизнь приключения, а когда оные игнорировать.
– Как знаешь, – пожал плечами лейтенант. – В конце концов, дежурный не я, а ты. Мы вообще можем не парить голову, а прямо сейчас обо всём доложить комбату. И по уставу получится, и отмучаешься мгновенно…
Ячменёв ничего в ответ не сказал. После короткой паузы он развернулся и взбежал по ступенькам штаба.
– Алё! – раздался его голос из-за витринного стекла дежурки. – Дневальный? Дежурный по части говорит! Богомолова ко мне! Срочно! По-тревоге!!!
– Товарищ майор! – картинно застыв на верхней ступени крыльца с прижатой к околышу фуражки ладонью, доложил он. – Металлоискатель по вашему приказанию вызван!
– Придурок! – с явным облегчением выругался Осинкин.
Минут через пять перед дежурным по части стоял, прижимая лопатообразную ладонь к виску, долговязый худой солдат. В своей зелёной цвета бутылочного стекла форме он и в самом деле был похож на меланхоличного поджарого богомола.
'Богомолов?' – лейтенант иронично хмыкнул и мысленно отметил, что фамилия у воина скорее не церковного, а вполне натуралистично-дарвинского происхождения.
Закончив доклад, солдат выжидательно замер.
Пауза затягивалась.
Инициативу на себя взял лейтенант.
– Вот что, воин… Заработать хочешь?
Опешивший солдат прикусил губу и окинул недоверчивым взглядом всех трёх офицеров. Офицеры в глаза не смотрели, но физиономии у них были на удивление серьёзными. Предположение о непонятном розыгрыше начало стремительно улетучиваться из тормозных отделов солдатского мозга. В глазах воина прытким бесом заплясал алчный огонёк.
– Что надо делать? – мгновенно осипшим голосом спросил он.
Валюта…
За валюту почти каждый служивший в группе войск солдат был готов продать душу дьяволу, мать и сестру – в публичный дом, а родину – первому встречному австрийскому туристу. Получали солдаты по сто пятнадцать форинтов в месяц, а дефицитные в Союзе джинсы стоили в местном Военторге не меньше пятисот. Накопить заветную сумму не получалось – крепнущий организм вчерашнего ребёнка требовал не только каши с тушёнкой, но и конфет с мороженым. Поэтому когда такой же высокий, как и солдат, Серёга Ячменёв жестом фокусника извлек из воздуха изъятую у зампотыла пятисосотфоринтовую радужную бумажку и помахал ею перед самым носом воина, тот, поймав её взглядом, сначала побледнел, затем пошёл красными пятнами и покрылся частой испариной.
– Хочешь цацу? – спросил старлей Ячменёв и иронично сощурился.
Солдат попробовал было ответить, но голосовые связки отказали, и он просто кивнул.
– Надо достать пистолет товарища майора, – продолжил старлей.
Богомолов мгновенно обернулся к Осинкину, но самоустранившийся из общего разговора зампотыл ничего пояснять не стал, он лишь молча рассматривал ближайший тополь, изредка ковыряя в асфальте носком хромового сапога одному ему видимые камешки. Никто не хотел озвучивать место потери 'Макарова', и окончательно запутавшийся солдат, за неимением других альтернатив, снова обернулся к лейтенантам. Те ситуации не прояснили: они лишь с рассеянным интересом рассматривали рассевшихся на верхушке тополя воробьёв.
'Оно!' – понял Богомолов, сорвался с места и закружил вокруг тополя. Он сделал один круг, затем второй, третий… На излёте каждого круга заходящее вечернее солнце било ему в глаза, и защитнику родины казалось, что в контрастном переплетении тёмных ветвей блеснул пистолет. Он замирал, слегка смещал голову, разочарованно вздыхал и продолжал своё кружение. Охваченного предвкушением скорого и лёгкого заработка солдата не смущала абсурдность сложившейся в его воображении картинки: ему привиделось, как офицеры по очереди подбрасывают в воздух свои пистолеты, ловят их, и, после неловкого броска, пистолет зампотыла повисает на ветке.
Первым вышел из общего транса лейтенант.
– Не туда смотришь, Богомолов! – начал он.
– Не бери выше, бери глыбже! – решительно продолжил Ячменёв.
– Тут такое дело… – подхватил лейтенант.
– Товарищ майор только что какали… – уже вовсю улыбался Ячменёв.
– И наступило всеобщее разоружение! – закончил повествование лейтенант Серёга.
В обстановке Богомолов сориентировался на удивление быстро. Он уныло повернул голову в сторону гарнизонного туалета, спустя пару секунд – в сторону вожделенной бумажки, и тяжело вздохнул:
– В очко не полезу!
– Хрен тебе тогда, а не денег! – подвел черту старлей. Он аккуратно обернул здоровенную красочную купюру вокруг большого пальца правой руки, свернул внушительную фигу, и сунул получившуюся конструкцию под нос солдату.
Вида приблизившейся бумажки Богомолов не вынес.
– Может палкой попробовать? – жалобно предложил он.
– Думаешь, ты здесь самый умный? – вступил в разговор в полном смысле просравший собственный пистолет зампотыл.
– А я чё? Я – ничё, – пожал плечами наёмный спаситель. – Просто, если кто узнает – задразнят. И вообще…
Сказанное вслух имеет свойство становиться материальной силой. Энтузиазм, словно воздух из плохо завязанного воздушного шарика, стал улетучиваться с физиономии солдата. Необходимо было срочно спасать положение, и в разговор снова вступил лейтенант.
– Короче так, – обращаясь сразу ко всем, решительно начал он. – Пистолет, товарищ майор, ваш. Вам и спускать воина в туалет. Поможете потом выбраться, отведёте на стоянку транспортных машин, за туалет, и помоете из шланга. А мы тут обеспечим отсутствие лишних глаз. Серёга отправит роты на ужин, кстати, уже
