граница совсем недалеко. Музей рассказывает о Сардарапатской битве, среди героев которой мы неожиданно обнаружили сослуживца и соседа по даче моего покойного тестя, генерала Артака Арменаковича Вартаняна. Под Сардарапатом он сражался сержантом, а генералом стал после второй мировой войны, служа в военной разведке. В музее много экспонатов не только исторического свойства. Особенно хороша коллекция ковров и карпетов, равно как и других изделий народного творчества. Нам понравилось, и мы туда ездили потом не раз. Ужинали мы у маленького озерца с великолепным крестьянским красным вином, а вернулись домой в Ереван, включили телевизор и включились, хоть и на расстоянии, в события, разворачивавшиеся в Москве, получая информацию и от своих детей по телефону: наш московский дом находился близко к месту основных событий 3-4 октября 1993 года и даже подвергался обстрелу со стороны мятежников.
Бывал у меня крупный ученый, историк и литературовед, профессор Ваче Смбатович Налбандян. Подарил книжку о Григоре Нарекаци, очень помогающую понять духовный мир автора «Книги скорбных песнопений», и не менее интересный сборник статей «Уроки армянской истории» – о жизни и деятельности Месропа Маштоца, создателя армянского алфавита, о традициях в становлении национальной литературы, о разных исторических событиях и их отражении в романах и поэмах армянских авторов и о многом другом. Он же подарил мне стихи Саят-Новы со своим предисловием и полный перевод «Книги скорбных песнопений». Знаток армянской литературы, Ваче Налбандян недвусмысленно осуждал антирусские элементы в Законе о языке как националистические выверты, способные лишь обеднить собственную культуру армянского народа.
Одним из первых среди ученых посетил меня по рекомендации тогдашнего премьер-министра Хосрова Арутюняна академик Григор Арамович Гурзадян, директор Института космической астрономии в Гарни, автор проекта «Хромос», который он предложил осуществлять в сотрудничестве с российскими учеными. На следующий день, ноября 1992 года, я направил телекс президенту РАН академику Осипову с просьбой принять Гурзадяна. Позднее он рассказал мне, что его визит в Москву прошел успешно, московские и питерские коллеги поддержали его, и работа над «Хромосом» уже началась.
Не раз бывал у меня живший no-соседству член- корреспондент Академии наук географ Григор Авакян, занимавшийся проблемами расселения армян в Закавказье и в мире.
Ну а чаще всего мы встречались с профессором-онкологом Левоном Никитичем Мкртчяном и в егвардской компании, и друг у друга дома. Общение с этим супер-интеллигентным врачом-ученым и его обаятельной супругой, литературоведом-русисткой Люзиной Айрумян было всегда интересно и приятно.
Однажды мы увлекли их с собою в Филармонию на концерт в честь Хачатуряна. На него пришло все руководство республики, и я познакомил Левона Тер-Петросяна с его тезкой Левоном Мкртчяном, которому сделал паблисити как крупнейшему онкологу, чтобы высокое начальство знало своих героев. Впрочем у Левона Никитича был и есть свой круг полезных научных и деловых связей не только среди медиков – в Армении и за ее пределами, в частности во Франции и на Украине, а также, естественно, в России. Во Франции он хорошо известен тем, кто занимается поиском средств от рака и вируса СПИДа, потому что Левон Никитич имеет свои важные открытия в этих областях. А его сын Армен, насколько я мог понять, увлекается эзотерическим направлением в медицине и может, например, посоветовать, как разместить кровать в спальне, чтобы сон приносил действительное отдохновение.
Рассказывая о моих встречах с людьми науки, никак нельзя не упомянуть о посещении Матенадарана, где его директор профессор Сен Суренович Аревшатян и научная сотрудница Сейрануш Манукян, автор комментариев в одном из лучших альбомов, посвященных армянской миниатюре, очень хорошо, подробно посвятили меня в дела своего научно-художественного учреждения. А потом мы смотрели рукописи и книжную живопись. В Матенадаране собрано более 13 тысяч фолиантов. Есть тексты на древнеармянском грабаре, на иврите, греческом, древнеславянском, санскрите, арабском. Есть такие переводы на армянский, из которых только и можно сейчас почерпнуть некоторые исторические сведения, изложенные в утерянных трудах греческих авторов. В Матенадаране есть переводы даже трудов Филона Александрийского (20 год до Р.Х. – 54 после Р.Х.). Много интересного хранится там и по истории славянства, в частности, сведения об основании Киева. Славянские извлечения вошли в научный оборот на русском языке.
Матенадаран – ярчайшее свидетельство богатейшей армянской цивилизации, которая в раннем Средневековье подошла к тому, что много позже стало европейским Ренессансом. И это не только в поэзии или исторической науке, но в медицине, астрономии, математике, других науках.
Эту национальную жемчужину армяне свято оберегают, преодолевая все опасности физического ущерба, проистекающие из блокадной ситуации. Слава Богу, рукописи и миниатюры в Матенадаране хранятся в надлежащих условиях.
Общаясь со мной, армянские ученые, художники, политики, журналисты неизменно задавали один и тот же главный вопрос: что думает Россия о Закавказье, что она собирается делать в этом регионе? Уже в самом начале моей жизни в Ереване я был приглашен в Академию наук на семинар «Армения и Россия». Доклад сделал директор Армянской Энциклопедии профессор Карен Худабердян. Вспыхнувшая после доклада дискуссия сразу же приобрела пророссийский характер, но с оттенком озабоченности в отношении пантюркизма, опасности которого для наших общих с Арменией интересов в Москве, по мнению армянских ученых, явно не понимают, более того – с турками вовсю лобызаются и с их братьями-азерами тоже.
Я отвечал примерно следующее.
В Армении ясно всем – и президенту, и оппозиции, и ученым, и всем-всем, – что Россия – союзник Армении. А вот в России очень многим совсем не ясно, что Армения – стратегический союзник России на Кавказе.
У России нет политики, ориентированной на возбуждение конфликтов, как думает кое-кто из участников дискуссии. Но у нас, к сожалению, нет вообще законченной внешнеполитической концепции в целом и в отношении Закавказья в частности.
Концепция совпадающих интересов просто необходима. Ее надо разрабатывать, что мы и начали делать сами и надеемся на помощь со стороны армянских ученых и политиков. Должен сказать, что этот мой призыв, обращенный не только к думающей общественности, но и к государственным деятелям, практически остался не услышанным. Вернее, слышать-то слышали и даже обещали сотрудничать, но никаких аналитических материалов и целенаправленных предложений я так и не получил и всю доктрину формулировал сам.
А на семинаре я заметил, что отсутствие законченной концепции не означает бездействия. Работают госделегации, во всяком случае – российская. Готовятся и заключаются двусторонние межгосударственные соглашения. Идет борьба вокруг ратификации договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности. Важно не давать аргументов противникам сотрудничества с Арменией, чего не понимают некоторые армянские парламентарии, выдвигающие свои возражения против ключевых статей упомянутого договора.
Высказался я и по поводу распада СССР, который я рассматривал как результат не чьей-то субъективной злой воли, а ошибочной политики игнорирования принципов самоопределения народов и свободы выбора. Именно эти принципы лежат в основе европейской интеграции, которая является продуктом свободной воли суверенных национальных государств. Нам же еще предстоит до такого уровня дорасти, и путь к интеграции по-европейски (а другого такого процесса в мире пока еще нигде нет) лежит через укрепление СНГ, а главное – через устройство наших двусторонних отношений.
Эта тема постоянно звучала и в моих беседах с армянскими политиками и журналистами, государственными деятелями и чиновниками на протяжении всего моего пребывания на посту в Армении.
МЕЖПАРТИЙНЫЕ СТРАСТИ
В ноябре 1992 года я почти сразу же по приезде в Ереван отправился в Эчмиадзин к католикосу всех армян Вазгену Первому. Патриарх принял меня очень хорошо, показал вместе с епископом Ананией реликвии Эчмиадзина, подарил с благословением альбом об армянских старинных хачкарах, что в переводе звучит как крест-камень, и подтвердил благорасположение всех верующих армян к сотрудничеству с Россией. С католикосом мне посчастливилось встречаться и в Москве в январе 1993 года, когда он гостил у Святейшего Патриарха всея Руси Алексия Второго. Было это на приеме в их честь, устроенном московскими армянами в отеле «Метрополь». Запомнилась мне рождественская литургия в Эчмиадзинском соборе 6 января 1994 года с участием президента, других армянских руководителей и иностранных послов. После службы все мы собрались на аудиенции у Вазгена Первого. В начале апреля армяне праздновали Пасху вместе со всем христианским миром, кроме православных, у которых она была почти через месяц. В Эчмиадзин снова съехались руководители армянского государства и послы. День был сказочный. Погода чудная. Воздух чистый, прозрачный. Небо голубое. Солнце ясное. И с паперти церкви Святой Рипсиме, куда послы заглянули после службы в Эчмиадзинском соборе и аудиенции у католикоса, можно было любоваться белоснежными шапками Арарата, Арагаца, Ары и Котайка – всех главных вершин, возвышающихся над Араратской долиной. Вершины сияли, а на деревьях уже лопались почки. Дипломатам расставаться почему-то не захотелось, и они с удовольствием приняли приглашение германского
