заговорил:
– Здравствуйте, люди! Мое имя Относящийся.
Его речь была настолько мягка, мелодична и дружелюбна, что у Касьяна невольно защемило сердце. Но он тут же опомнился и только сильнее стиснул клинок. И... с удивлением обнаружил, что не испытывает никакого восторга или желания броситься перед НИМ на колени или перерезать себе глотку всего лишь за один только взгляд...
Он покосился на Лив и Дика. Те тоже были настроены весьма агрессивно. Это было что-то новенькое... Полубой опустил клинок.
– Касьян, ты что, – зашипел Сандерс, – бей, а то...
– Что? – хмуро отозвался Касьян. – Сам себе глотку перережу? Да я как-то не испытываю такого желания. А ты?
– Не-ет, – удивленно протянул Сандерс.
ОН стоял, молча наблюдая за ними.
Касьян сделал шаг вперед и остановился, понимая, что лезть сразу в драку как-то глупо, а о чем говорить – не представлял. ОН пришел ему на помощь.
– Вы удивлены, что эти существа, – ОН грациозным движением руки указал на риталусов, – не бросились на меня?
– Ну... да, – кивнул Касьян, чувствуя себя очень глупо.
– Дело в том, что они реагируют на те чувства восторга, восхищения и обожания, которые мы способны внушать любому живому существу во Вселенной. На них это действует противоположным образом.
– Это почему? – удивился Касьян.
– Потому что их так создали.
– Кто?
– Мы.
Полубой непонимающе повел головой:
– А зачем?
ОН сложил губы в самую изумительную улыбку, которую все трое только видели в своей жизни.
– Специально. Дело в том, что, несмотря на то, что наш мыслительный аппарат гораздо совершеннее вашего, о некоторых вещах даже нам нужно размышлять гораздо дольше, труднее и основательней, чем о большинстве вещей в этом мире. Но если у тебя есть миллионы слуг, которые готовы с восторгом положить свою жизнь, чтобы выполнить то, что ты запланировал, возникает опасность отвыкнуть думать столь долго и тяжело. И чтобы не разучиться делать это, чтобы наши приказы исполнялись бы не только оттого, что наша природа заставляет всех исполнять их со страстью и восторгом, но и оттого, что они не просто разумны и справедливы, но и единственно верны, и были созданы эти существа. Они должны были помогать нам держать себя в узде. Ибо бремя властвующего требует этого.
– И как, получилось? – хмуро спросил Полубой.
– Нет... – теперь в ЕГО голосе слышалась глубокая печаль, – наверное, мы опоздали. Большинство уже разучилось держать себя в узде... Даже тогда, когда эти существа были созданы. А уж теперь...
– Что теперь? – не удержалась Лив.
– Теперь моя миссия закончилась неудачей, – печально пояснил ОН, как-то очень просто и естественно переходя на другую тему.
– To есть? – насторожился Сандерс.
– Ввести вас, людей, в лоно нашей цивилизации пытались две касты. У нас – не получилось. Теперь настало время воинов... – все так же печально пояснил ОН. Потом вскинул голову и вновь улыбнулся.
– Вы пришли меня убить? Что ж, попытайтесь. Если у вас получится – это будет достойным венцом моей неудачи.
Касьян поднял клинок и... внезапно понял, что ему жутко не хочется убивать это удивительное существо. Рядом в таком же сомнении замерла Лив.
– А если... мы вас отпустим, что вы будете делать? – внезапно произнесла она.
– Я?.. – ОН, казалось, был удивлен такой постановкой вопроса. – Люди... вы опять меня удивили.
– Опять, – хмыкнул Полубой, – а в первый раз чем?
– Тем, что эти существа, – ОН вновь указал рукой на риталусов, – признали в ком-то из вас своего хозяина. Они были созданы так, что никто, кроме нас, не мог бы ими управлять.
– Ну не очень-то они и слушались, – буркнул Полубой, – всегда были себе на уме.
– Так и должно было быть, – согласно кивнул ОН, – они обладают большой свободой воли.
– И все же... – настойчиво повторила Лив.
ОН задумался.
– Не знаю... наверное, попытаюсь предотвратить войну Но, скажу честно, мне это вряд ли удастся. Эта неудача отбросила меня на такой уровень «статуса доверия», что ко мне вряд ли прислушается даже моя каста, а уж воины... Буду изучать вас и дальше, стараясь понять, что же в вас такого... – ОН сделал изящный жест рукой.
Касьян и Лив переглянулись, а затем оба уставились на Сандерса. Лицо у того уже покрылось синюшной желтизной, но он все же сумел проговорить:
– Пусть... идет.
ОН качнул головой в жесте, в котором все трое безошибочно опознали удивление, и, повернувшись к риталусам, несколько мгновений смотрел им в глаза, а затем повернулся и все так же грациозно двинулся прочь от них, напоследок бросив:
– Я прикажу своим кораблям остановить бой.
Касьян проводил его взглядом и, посмотрев на Сандерса, поспешно включил гарнитуру связи:
– Одинцов, связь с «Псковитянкой», быстро! А сам – шементом сюда. Сандерса надо срочно в реанимацию.
– Куда – сюда? – удивленно отозвался Сашка.
– Лив сейчас высунется из окна – зависнешь у проема.
– Понял, – отозвался Одинцов, и тут же в наушнике послышался голос Небогатова:
– Здесь «Псковитянка».
– Ну как вы там?
– Чехвостят нас в хвост и в гриву, – зло отозвался Небогатов, – долго мы не продержимся. У «Садко» уже выбили весь главный калибр, да и «Псковитянка» на последнем издыхании.
– Кирюх... они сейчас это... выйдут из боя, – объяснил Полубой, – так что вы оттянитесь поближе к нам и приготовьте реанимокамеру. Дику совсем худо.
– Принято, – тут же откликнулся Небогатов с явным облегчением в голосе, – а вы там как, управились?
– Здесь – да, – задумчиво ответил Касьян, – а вообще...
– Ничего, Касьян, – ободряюще произнес Кирилл, – бог не выдаст – свинья не съест. Мы же – русские.
