Но не спеши, обуглившись до пня,который на холме, как гриб, чернеет,а вспомни, постигая знаки дня,как долгий век твой тихо стекленеет,как плавно усмиряется струятвоих страстей и воплей дикой воли.О Господи, не вижу в чистом поле —вон та межа — Твоя она иль чья?Отклокотав, потухший пруд продрог.А посему не расставляй бемолина палый лист, на ветви в голой боли,на мёртвый час, на шаг и на поток.
Автопортрет со свечою
Держи свечу над головою,пока не затекла рука,но и затёкшею рукоюсвети свечою свысока.Мышей летучих свищут пули!От эха — в холоде щека.Зову ушастых: гули-гули.Как вам, крылатым, без небес?Отверзли очи, кто уснули.О нет, ты не один воскрес!Как в полночь — филиновы вскрики.То бродит землячок-Дантес.О, ловелас косноязыкий,а ну стреляй в меня сплеча.тебе ли подмигнёт свеча?
Памяти Аллы Горской
Гори, душа. Гори, а не ропщи!Чернеет в стуже солнце Украины.Его ещё согреет кровь калины,на чёрных водах след её ищи.Пусть горстка нас. Щемящая щепоть.Лишь для молитв она, для упований.Остерегает доля нас заране:густа, крута калиновая плоть.Но эту кровь и стужа не осушит,и в белом голошении виныгроздь боли на пределе глубинына нас своё бессмертие обрушит.Там тишина. В тиши сухой и чёрнойкругами ходят стаи голубей.И как тут не прибегнуть к ворожбе,коль ночь увязла в сутеми по горло?И кажется: летучие проворносмекают мыши: с чьей начать судьбы?В квадратах жертв — как живопись журьбы —смирение — в тиши сухой и чёрной.Зерцало спит. В зерцале спит свеча,распластанная бабочкой-акантом,в ней боль твоя сияет диамантом.Кровавый зрак отчаянья, отчаль!Стой! Не стирай с зерцала пыльный прах —то страх твой, страх твой, страх твой, страх твой, страх.* * *На колымском морозе калинабагровеет слезами зимы.Дымным солнцем объята равнина,и собором звенит Украина,намерзая на сводах тюрьмы.Безголосье, безлюдье, безбрежье,только солнце, пространство и снег,колесом покатилось тележьиммоё сердце в медвежий ночлег.Где иголками ёлка кричала,и олёнь разрастался во мгле,
