Путь к Порогу

болотника вспыхнули ослепительным, режущим глаза светом, он свел ладони над головой, и из них полыхнул кверху ярко-алый заостренный луч, напоминающий меч.

Не медля ни секунды, Герб вонзил луч в землю.

Он попал, потому что промахнуться не мог.

Земля всколыхнулась так, что половина патрульных повалились с ног. Отчаянный, полный ужасной боли вопль вырвался из-под земли. Зазубренные лезвия судорожно вытянулись к черному небу, мелко забились в агонии… и снова втянулись в землю. Несколькими ударами сердца позже из ям, куда ушли лезвия, ударили фонтаны черной крови.

Остаток ночи рыцарям пришлось досыпать в липкой зловонной грязи, в которую превратилась разрыхленная, обильно политая черной кровью твари земля поляны.

Следующий день выдался труднее предыдущего. Болотники двинулись заданным маршрутом по северному краю Черных Протоков — узких, соединенных между собой озер, образованных бившими из глубины топей ручьями. Под ногами рыцарей скрипел черный, мутно-прозрачный лед, под толщей которого неслись, сталкиваясь, упругие струи быстрого течения, многократно меняющегося в течение дня.

Утром на патруль дважды налетала большая стая Крылатых Гадюк — около полусотни особей. Осмелевшие от своей многочисленности твари, не обращая внимания на свистящие в туманном болотном воздухе болты Раха, обрушивались сверху на болотников, пытаясь достать их ядовитыми когтями и длинными, точно у волков, пастями, утыканными острыми зубами, также выделявшими ядовитую слюну. Результатом первой схватки стало пять тварей, убитых из арбалета Рахом, и еще четыре — мечами и магией остальных болотников. Когда Гадюки атаковали во второй раз, Кай изловчился особым свистом сбить трех тварей на землю, где и добил их мечом. Использование свиста повлекло за собой и другие последствия. Стая Крылатых Гадюк на какое-то время потеряла способность ориентироваться. Монстры заметались в воздухе, натыкаясь друг на друга. Несколько упали и были тут же уничтожены. Pax выпустил в цель остававшийся у него запас зарядов и убил более десятка Гадюк. Остальные с пронзительными воплями скрылись в клубах тумана.

— Трури хорошо тебя выучил, — сказал на это Герб, подойдя к Каю после боя, пока другие осматривали оружие и доспехи в поисках повреждений, а Pax выдирал болты из неподвижных туш Гадюк.

— Был бы он жив, мы бы успели больше, — ответил Кай. И присел на землю, завернувшись в широкий плащ из волчьей шерсти (плащи полагались болотникам на холодное время года и выдавались в арсенале). От использования особого свиста голова его кружилась, а руки ощутимо дрожали. И очень хотелось есть. По опыту Кай знал, что должно пройти не менее двух часов, прежде чем он полностью придет в себя.

— Когда противников много, а у тебя лишь нож, — проговорил, глядя на парня, Герб, — неразумно было бы метать нож в одного из врагов. Останешься безоружным. Понимаешь, о чем я?

Кай понимал. Его навыки особого свиста были еще слишком слабы, чтобы применять их в дозорах. Если бы схватка продолжалась еще несколько минут и он не был прикрыт патрульными, он бы погиб.

Рыцари продолжили путь. На краю Гнилой Топи они были атакованы стаей тварей, подобных которым еще не видели на Болотах. Жуткие создания, похожие на чудовищную помесь собак и рыб: лупоглазые, покрытые тусклой чешуей и с огромными мелкозубыми пастями, извергающими вонючую слизь, они передвигались абсолютно бесшумно, точно перебирали тонкими мохнатыми лапами не по болотной грязи, а по воздуху, и, нападая, не издавали никаких звуков.

Должно быть, магия тварей заключалась в том, что их невозможно было увидеть, пока они не подбирались вплотную. Чудовища словно соткались из тумана позади цепи. Здоровяк Лис, первым заметивший врага, мгновенно оценил ситуацию: вместо того чтобы принять оборонительную позицию, он предпочел с громким криком ринуться в битву, прикрывая товарищей. Рыцарь успел поразить лишь одну тварь — разрубил ее своим громадным двуручным мечом надвое и тут же был растерзан в клочья.

На применение магии времени не осталось. Молниеносно перестроившись в клещи, рыцари вступили в бой. Ожесточенно работая мечами, они медленно затянули стаю в кольцо и уничтожили до последней твари.

Победа досталась дорогой ценой. Кроме Лиса погиб Старх. Рыбы-псы словно не чувствовали боли от ран, клинки рассекали их тела, но твари, волоча за собой сизые внутренности, с неиссякаемой энергией бросались на рыцарей и, только рассеченные на куски, замирали, да и то не сразу. Какое-то время отрубленные конечности еще дергались, судорожно хватая болотников за ноги, мощные челюсти на отсеченных головах злобно клацали…

После схватки рыцари не говорили — не стоило тратить силы на пустые разговоры. Им оставалось еще преодолеть Гнилые Топи, чтобы к вечеру вернуться в Крепость. Кая пошатывало, он уже несколько раз проклял себя за то, что решил использовать особый свист. Pax сумрачно молчал, помогая Греву перевязывать тряпицей изрядно порванную ногу. Герб (несмотря на возраст, он, кажется, вымотался меньше других) взвалил на плечи тело Старха, и патруль, почтив общим поклоном память павшего товарища, двинулся дальше.

От Лиса остались одни кровавые клочья, поэтому Pax захватил с собой лишь его меч — не для того, чтобы вместо тела предать его черной озерной воде, а для того, чтобы оружие послужило кому-нибудь еще.

Четверо шли по кочкам, поросшим мхом, между кривыми деревцами, огибая лужи со смрадной стоячей водой. Патруль возвращался в Крепость. Белесый туман окутывал мрачные Болота, скрывая от рыцарей окружающий мир, и мир этот изменялся все больше и больше, по мере того как гас солнечный свет.

Позади все чаще вспыхивал многоголосый шум, в котором опытное ухо легко различало визг и нечеловеческий хохот Пылающих Прыгунов, низкий, стелющийся по земле рык Дробящего Увальня, яростный клекот Крылатых Гадюк, шипение Гадкого Дикобраза и вопли других тварей, уже вышедших на охоту, но до поры до времени прячущихся в тумане.

Этот туман искажал звуки, но Кай ясно различал расстояние, которое отделяло поредевший патруль от тварей. Ближе всех был Дробящий Увалень, но и он находился, по меньшей мере, часах в двух ходьбы по направлению к Порогу.

Болотники шли к Крепости, ни на йоту не отклоняясь от заданного маршрута, но Кай не мог отделаться от ощущения, что они бегут с поля сражения, а сзади их настигают торжествующие полчища врагов.

— Скверно, — проговорил Герб, идущий рядом с парнем. — Не припомню, чтобы на Болотах было так скверно. И что хуже всего: с каждым часом становится все сквернее. Сдается мне, что не пройдет и пары дней, как мы уже не будем выходить в дозоры. Твари осадят Крепость. На моей памяти такого не бывало, но история нашего Ордена знает два подобных случая…

— Позволь мне понести Старха, — обратился к нему Кай.

— Моих сил хватит еще на три четверти часа, — мгновенно подсчитал старик. — К этому времени ты отдохнешь от своего свиста, а я почувствую усталость.

Кай шел левым фланговым. Правым фланговым после гибели Лиса стал Рах. Грев двигался между ним и Гербом. Видно, челюсти рыбо-псов, не получивших еще имени, серьезно повредили ногу рыцаря. Он отстегнул от пояса меч в ножнах и опирался на него при ходьбе, как на трость. Лицо Грева белело под поднятым забралом болезненной бледностью, над бровями поблескивали мелкие капли пота.

Прошло около получаса, но Герб вдруг остановился. Подумав, что силы уже оставили старика, Кай шагнул к нему, но Герб не спешил спускать с плеч бездыханное тело Старха. Глядя прямо перед собой, он прошел немного вперед. Кай догнал его, остановился рядом… и стиснул зубы.

Среди полуоплывших комьев мягкой илистой земли, пучков вырванного с корнем мха лежали четыре человеческих тела, жутко искромсанных. Вокруг них валялись обломки доспехов, какие могли носить только рыцари Ордена Болотной Крепости. Чуть поодаль громоздились две громадные туши, почти наполовину погрузившиеся в топкую грязь.