Потому-то я и носился по Небесной Переправе в поисках спонсора, вместо того чтобы, потратившись до последнего пенни, ринуться в неизвестность. Возможно, в глазах людей типа Соворова я действительно 'ловец удачи', но я не дурак. Я вовсе не собирался умерять свои аппетиты до тех пор, пока все, до последней инстанции, на Асгарде не дадут мне от ворот поворот.
В эту ночь я спал безмятежным сном, что удавалось далеко не всегда. Утром Соворов позвонил и сказал, что моя заявка на оборудование отклонена. Он даже не потрудился извиниться или посочувствовать. Это произошло еще до того, как я закончил завтрак, и тогда мне показалось, что хуже быть уже не может.
Я ошибался.
Едва я запустил тарелки в измельчитель, как зажужжал звонок. Открыв дверь, я увидел двух спиреллов. Сначала я хотел немедленно захлопнуть ее — не потому, что имел что-то против спиреллов, а из-за крикливого одеяния этой парочки, свидетельствующего о том, что они неженатые самцы, еще не получившие статуса в своей иерархии. Способы, которыми спирелл может добиться приличного места в иерархии клана, различны и многочисленны, но большинство из них основано на унижении кого-то другого. Существует полсотни разумных существ, которых тетраксы считают дремучими варварами. На первом месте стоят люди, на втором спиреллы. Лично я оценил бы спиреллов гораздо ниже, но меня не спрашивали.
В общем, я их впустил. Чтобы выжить в местечке типа Небесной Переправы, где сосуществуют несколько сотен различных гуманоидных рас, вам надо подавлять свои инстинкты.
— Меня зовут Хелеб, — произнес первый визитер после тщательного и терпеливого осмотра моей комнаты. — Полагаю, вы — мистер Майк Руссо.
Он даже не взглянул на меня. Я не возражал; это означало лишь, что он ведет себя вежливо. Когда один спирелл смотрит в упор на другого более нескольких секунд, это расценивается как вызов и угроза.
— Именно так, — подтвердил я.
Говорил он хорошо, но у него было одно неприятное преимущество. Спиреллы вовсе не похожи на тетраксов: у них мраморная с розовыми и голубыми прожилками кожа ч две выдающиеся челюсти, которые придают им вид гусениц в крылатых шлемах, в то время как тетраксы больше напоминают бледнолицых мартышек с темной, как отполированная кора черного дерева, кожей, хотя рот у тех и других устроен одинаково — с плоским небом и многофункциональным языком.
— Я слыхал, вы ищете работу, — произнес он.
— Не совсем так, — ответил я, с подозрением приглядываясь к его младшему партнеру, который начал проявлять повышенное внимание к книжным записям, хранившимся в моей компьютерной библиотеке. Их коды были написаны по-английски и по-французски в зависимости от языка дисплея, поэтому прочитать их он не мог, но это не уменьшало его любопытства.
— Я пытался найти денег, чтобы организовать самостоятельную экспедицию. Ни в какую команду я записываться не собираюсь.
Хелеб выдал мне спирелльский эквивалент улыбки, но взгляд его был прикован к какой-то точке за моей спиной.
— Я сам думаю организовать экспедицию, — сказал он- Нас будет пятеро, включая моего младшего брата Лему. Он коротко кивнул в сторону своего спутника.
— У нас есть деньги, чтобы как следует экипироваться, и мы ищем опытного помощника. Нет ничего глупее, чем ползать под землей без проводника. Со временем мы сами наберемся опыта, но сейчас нам нужна помощь. Нам порекомендовали обратиться к вам.
— Кто? — спросил я.
— Один офицер из Координационно-Исследовательского Центра. Он знал, что ваша заявка на оборудование была отвергнута, и хотел вам помочь.
— Должно быть, он знал об этом раньше меня, — пробормотал я себе под нос. Хелебу же сказал:
— Мне надо подумать.
Существуют некоторые расы — или по крайней мере отдельные категории в определенных расах, — которые не признают дипломатического способа отказа. Они принимают его за оскорбление.
Хелеб смотрел мне прямо в глаза достаточно долго, чтобы дать понять: мой ответ ему не нравится.
— Я пригласил вас присоединиться ко мне, — хладнокровно произнес он. Ваше колебание можно расценить как оскорбление.
— Я не хотел вас оскорбить, — заверил я его, стараясь не смотреть слишком долго в его сторону.
— Я думал, вы обязательно примете мое предложение, — произнес он — У меня есть еще несколько других вариантов, — лживо начал уверять его я. — Мне нужно рассмотреть все.
— Тогда рассмотрите их внимательно, — сказал он. Затем внезапно подал знак своему брату, который продолжал проявлять интерес к кругу моего чтения, и они ушли, аккуратно закрыв за собой дверь.
Я сел на кровать и задумался: что за судьба у меня такая. Только этого не хватало — поцапаться со спиреллом лишь потому, что какой-то идиот из КИЦ заверил их, будто я именно тот человек, который поможет им успешно провести первый поход в холод. Если Хелеб задумал это всерьез, то он будет продолжать давить, — ради успеха спиреллы не жалеют ничего.
Я ощутил потребность вложить все мои злоключения в какое-нибудь дружественное ухо и получить моральную поддержку, поэтому решил сходить в гости к Саулу Линдраку, а заодно посмотреть на таинственного Мирлина.
К несчастью, Линдрака дома не оказалось. Он, как и я, жил в однокомнатной ячейке сотового одноопорного дома, из тех нескольких сотен, которые тетраксы построили для первой своей базы, впоследствии разросшейся до Небесной Переправы. Домоправитель не видел, как тот выходил, да и вообще не видел его со вчерашнего полудня, когда он пришел в компании какого-то великана. Этот великан (как он меня заверил) был на целую голову выше Линдрака, который на ту же целую голову выше меня. Это звучало невесело. Рост Линдрака составлял почти два метра, и это было много по стандартам девяноста восьми процентов гуманоидных рас, собравшихся на Асгарде. Если гигант Мирлин, — тогда он редкий экземпляр землянина, подумал я.
Я спустился к соседнему кабачку, зная привычку своего приятеля убивать здесь кучу времени. Скорее всего он сидит там, высказывая гостю свои странные идеи относительно Асгарда, его центра и пропавших туземцев, а вовсе не знакомит пришельца с пейзажами Небесной.
Бармен сказал, что Саула не было весь день и что никаких великанов он никогда с собой не приводил. С этим бы я и ушел, но внезапно решил, что стоит ненадолго задержаться — пропустить рюмочку. Пока я тихо ее потягивал, в голову пришла другая мысль.
— Эй, — спросил я бармена (забаранца, как мне казалось), — не знаешь ли ты спирелла по имени Хелеб? У него еще есть брат Лема.
Этот невинней, на мой взгляд, вопрос заставил бармена отпрянуть на несколько шагов. — Ну и что, если да? — задал он контрвопрос. Я нахмурился, совершенно не ожидая подобной оборонительной реакции.
— А что здесь такого? — подозрительно спросил я его.
— Это не мое дело, — ответил забаранец.
— А чье тогда? — поинтересовался я, начиная уже беспокоиться.
Поворачиваясь, чтобы обслужить другого клиента бармен тихо произнес:
— Гююра.
Для непосвященных это бессмысленное воркование, но для меня — имя. Амара Гююр — вормиран. Не скажу, что хороший субъект, — как раз наоборот.
Хелеб сильно беспокоил меня и сам по себе. Если же он действительно работает на Амару Гююра, тогда мотивы его визита могли быть куда хуже, чем я себе представлял. Я понятия не имел, что могло заинтересовать Амару Гююра в моей персоне, но если такая причина имелась, она явно служила мне не на пользу. Совсем не на пользу.
Потягивая из рюмки, я начал подумывать, не сорваться ли с Небесной Переправы, пока все не выплыло наружу. У меня возникло ощущение опасности, какого до сих пор испытывать не приходилось.
