— Капитан Переннис, — сухо произнес Сципион, — после того как мы причалим, ты и центурион Капито будете сопровождать меня. Останетесь в городе до тех пор, пока я лично не отпущу вас.
— Слушаюсь, консул, — ответил Аттик, удивляясь, зачем понадобилось их присутствие, но в то же время сознавая, что не посмеет спросить об этом.
Сципион резко повернулся и направился к главной палубе, где его ждали телохранители и раб.
С другой стороны на кормовую палубу поднялся Септимий и подошел к Аттику.
— Слышал уже? — кивнул центурион в сторону удаляющегося консула.
— Слышал, — ответил Аттик, продолжая размышлять над причиной. — Как думаешь, Септимий, зачем мы ему нужны в городе?
— Понятия не имею. Ясно одно: теперь мы у него в руках. Ты слышал приказ: оставаться здесь до его личного распоряжения.
— Слышал, — кивнул Аттик, понимая, что простой на первый взгляд приказ сопровождать консула на самом деле не так прост.
Капитан впервые увидел консула лишь три дня назад, но уже не сомневался, что Сципион не пошевелит и пальцем, не просчитав последствия на три шага вперед.
— Ерунда, — вдруг улыбнулся Септимий, не разделявший озабоченности друга. — Зато теперь у меня точно будет возможность показать тебе чудеса Рима.
Отбросив тревожные мысли, Аттик улыбнулся и хлопнул Септимия по плечу.
— Надеюсь, ты прав насчет Рима, — сказал он. — Я так давно мечтал увидеть город, что было бы жалко разочароваться.
— Разочароваться? — с притворным удивлением переспросил Септимий. — Аттик, друг мой, к тому времени как мы закончим, ты будешь благословлять день, когда встретил консула.
Аттик рассмеялся: воодушевление центуриона оказалось заразительным. Похоже, сложившийся у него в голове образ Рима с грандиозными храмами и величественными площадями сильно отличается от города, который собирался показать ему Септимий.
Каструм находился в самом дальнем, северном конце оживленной бухты. Здесь базировалось единственное крупное соединение боевых галер Рима — шесть судов из двенадцати, принадлежавших Республике. Эти шесть галер постоянно патрулировали морские пути в окрестностях столицы, стоя на страже торговли, жизненно необходимой для развития города. И главная задача состояла в сопровождении многотонных грузовых судов, которые доставляли в Рим зерно из Кампаньи, находившейся в двух днях пути к юго-западу от столицы Республики.
Когда «Аквила» подошла к причалу, Аттик увидел, что у пирса стоят только две галеры, приписанные к Ости и, — «Либертас» и «Тигрис». Направляемая опытной рукой Гая, «Аквила» замедлила ход, и с носа и кормы галеры на причал полетели канаты, тут же подхваченные рабами, которые быстро привязали их к швартовочным столбам. Прозвучала команда убрать весла по правому и левому борту, и матросы на палубе принялись выбирать канаты, пока «Аквила» не повернулась параллельно причалу. Спустили трап, и Сципион в сопровождении охраны тут же сошел на берег; за ним последовали Аттик и Септимий. При виде преторианцев все, кто был на причале, замерли, а затем очистили проход от галеры к казармам лагеря, удивленные необычным визитом одного из руководителей сената на невиданной римской триреме, не принадлежавшей флоту Остии.
Когда вновь прибывшие приблизились к двухэтажному зданию казарм, из ведущей во внутренний двор арки вышел начальник порта в сопровождении контуберниума[6] из десяти солдат. Его вид был таким же решительным, как у Сципиона. Он намеревался выяснить, что за галера неожиданно причалила в подчиненном ему порту. Расстояние между ними быстро сокращалось. Сципион заметил, что начальник порта слегка замедлил шаг, силясь узнать приближавшегося к нему человека, чье высокое положение подчеркивала личная охрана в черных плащах. В десяти шагах от консула начальник порта приказал контуберниуму остановиться и подал команду «смирно», понимая, что тот, кого сопровождают преторианцы, явно выше его по рангу. Когда расстояние между ними сократилось до двух шагов, Сципион вскинул руку, и его телохранители тоже остановились.
— Я старший консул Гней Корнелий Сципион. Мне нужно восемь самых лучших лошадей, которые доставят нас в Рим. Мой раб и багаж будут доставлены позже.
— Слушаюсь, консул, — ответил начальник порта, силясь понять причину внезапного появления самого влиятельного человека Рима в военном лагере Остии.
— Живо! — прикрикнул Сципион, нетерпение которого еще больше усилилось из-за секундного промедления начальника порта.
Реакция не заставила себя ждать. Начальник порта обернулся и приказал своим людям бежать в конюшню и приготовить лошадей. Затем снова повернулся к консулу, но тот уже прошел мимо него к входу во внутренний двор, где находились конюшни. Начальник порта застыл в недоумении, потом опомнился и поспешил за сенатором.
Казармы в Остии почти не отличались от казарм в Бролиуме на северо-востоке Сицилии. Стандартная постройка, такая же, как и в любом другом месте Республики: двухэтажное здание квадратной формы с арками в центре каждой стороны, которые вели во внутренний двор. Конюшня находилась у восточной арки, и именно через этот выход солдаты контуберниума вывели восемь лошадей из отряда легкой кавалерии. Все животные принадлежали к породе мареммано, выведенной на равнинах Тосканы. По сравнению с другими породами они не очень красивы и не особенно резвы, но отличаются силой и выносливостью — качествами, которые как нельзя лучше подходят для суровой воинской службы.
Сципион, четыре его телохранителя, начальник личной охраны и два офицера «Аквилы» вскочили на лошадей, выехали со двора через южную арку и свернули налево, чтобы по запруженной портовой дороге направиться в город. Поначалу дорога шла вдоль берега, и на Аттика вновь нахлынули запахи и звуки оживленного порта. Торговые суда, недавно прибывшие со всех концов света, выгружали товары на причал, а городские торговцы уже ждали рядом, готовые заключить сделку со знакомым клиентом или с неопытным моряком. Золото быстро переходило из рук в руки, и товары поспешно уносились целой армией рабов, стоявших позади каждого торговца.
Аттику еще не приходилось видеть такого количества товаров и таких аппетитов — ненасытные городские негоцианты жадно «проглатывали» каждое новое судно с грузом. На протяжении всего лишь четверти мили причала Аттик увидел рулоны шелка — такого количества хватит, чтобы одеть целый легион, — экзотических животных, которые рычали и бросались на рабов, ловко переносивших их клетки, птиц всевозможных размеров и расцветок, оглашавших воздух своими песнями, а также бесчисленные амфоры с вином и корзины с продуктами. Казалось невероятным, что один город способен поглотить все это, но у Аттика сложилось впечатление, что такая картина наблюдается здесь ежедневно. Рим переварит содержимое этого рога изобилия, а завтра вернется за новой порцией.
Почувствовав, как кто-то тянет его за руку, Аттик оторвал взгляд от кажущейся хаотичной картины и повернулся. Кивком головы Септимий указывал влево, куда уже свернул конный отряд, и Аттик сжал пятками бока лошади, чтобы догнать остальных. Дорога вела от причала в портовый город. Здесь улицы тоже были запружены всевозможными товарами, но теперь они направлялись в Рим, находившийся в двенадцати милях от порта. Всадники прокладывали себе дорогу среди многочисленных рабов и носильщиков, продвигаясь вперед довольно медленно, пока не выехали за пределы города на открытую местность. Преодолев около шести миль, они добрались до недавно построенной Аврелиевой дороги, которая протянулась от Рима на север, вдоль побережья. Здесь повернули на юг и уже через четверть часа пересекали Тибр по мосту Эмилия, внушительному, шириной сто ярдов, каменному сооружению с надстройкой из пяти деревянных арок, изящно паривших над водой. Аттик не мог не восхищаться этим чудом инженерной мысли; свесившись с седла, он с высоты тридцати футов посмотрел на стремительный поток внизу.
— Ты еще не такое увидишь.
Септимий улыбнулся, заметив, как жадно рассматривает конструкцию моста его друг. Аттик поднял голову, и центурион кивнул на открывшийся перед ними вид: впереди был Рим.
Конный отряд въехал в город через Порта Флументана, одни из двенадцати ворот Сервиевой стены, протянувшейся почти на семь миль вокруг города. Толщина этой стены, построенной шестым царем Рима, доходила до двенадцати футов, а высота — до двадцати. Грандиозное оборонительное сооружение было
