приподнявшись, схватился за грудь.
— Не надо… — с трудом проговорил министр. — Не надо… Зачем это?..
Мертвенный холод стиснул его сердце. Злобное существо, снова проснувшееся в груди Гавэна, зашевелилось, причиняя невыносимую боль. И тем страшна была эта боль, что явственно ощущалось: она не обычный предвестник раны или болезни. Эта боль могла означать только одно — скорую и неминуемую смерть. Абсолютный конец, после которого нет и не может быть ничего.
— Я сделал все, как вы хотели, досточтимый Лилатирий, — захрипел министр, — я сделал все, что от меня зависело… Клянусь, большего не смог бы никто! Почему же?..
«Это еще не все, — зазвучал в его голове певучий голос, — далеко не все… Мало убедить короля взять под стражу и судить Королевским судом тех, кого называют болотниками. Я хочу, чтобы их приговорили к смерти. Чтобы они были казнены при большом стечении людей, казнью жестокой и позорной. Я хочу, чтобы о святотатстве, свершенном этими гнусными преступниками перед Высоким Народом, знал весь Дарбион… Я хочу, чтобы жители великого города сами жаждали смерти для болотников. Ты понял меня?»
— Да… — заскулил Гавэн, корчась на постели, — я понял, понял… Я сделаю, как вы велите… Народ Гаэлона возненавидит болотников, посмевших оскорбить вас… Я… я… Не надо меня мучить больше, досточтимый Лилатирий!.. Я же и так верно служу вам!.. Какая польза от того, что я сдохну от боли?.. Я все сделаю, все! Король верит мне, как никому другому! Вы же и сами знаете уже — он таки открыл мне поразившую его напасть! Он дал мне свободу действий, чтобы я помог ему излечиться! Видите, я не подвел вас! И дальше не подведу!
«Вот то, что понадобится тебе», — прозвенело еще в голове первого министра. И смолкло.
Ледяной комок в груди Гавэна стал медленно оттаивать. Боль отступала. Он, тяжело дыша, откинулся на перину. Слезы бежали по его морщинистым щекам. Вытянув ноги, он почувствовал, как ступни уперлись во что-то тяжелое. Приподнявшись, министр увидел в изножье своей кровати большой кожаный мешок. Толкнув его, услышал приглушенное металлическое звяканье. От толчка мешок неуклюже накренился — и из неплотно стянутого горла сияющим потоком посыпались на пол золотые монеты.
Ни одно из заклинаний, провешивающих телепорт, здесь не работало. Маклак попробовал их все, и не по одному разу. И портал Трех Сердец, и Пронизывающую Нить, и даже могущий мгновенно перенести за тысячи шагов отряд из десятка человек Звездный Путь… И — ничего. Когда до завершения заклинания оставалось лишь несколько слов, когда тело уже крупно тряслось от избытка магической энергии, требующей выхода, безжалостные стрелы неумолимого ледяного холода вонзались в мозг, парализуя мысли. И над головой заклинателя разверзалась невидимая, но остро ощущаемая дыра в пространстве, всасывающая в себя энергию.
Вот уже более семи дней Маклак метался в этих стенах. Подумать только — раньше он сам мечтал попасть сюда! Более того, ему пришлось доказывать, что он достоин того, чтобы оказаться здесь. А теперь он полжизни готов был отдать за то, чтобы выбраться…
Страшная это штука — предопределенность…
Комната, отведенная Маклаку, оказалась не мала и не велика. Пожалуй, скорее, велика, но из-за обилия стеллажей, полки которых были забиты свитками и книгами, из-за двух больших столов, уставленных ретортами, колбами и прочими разнообразными склянками, из-за совсем уж невообразимого количества травяных пучков и засушенных тушек змей, жаб, червей и мелких животных, висящих под потолком на веревках и крючках, — комната эта казалось тесноватой.
Но здесь было все, что могло понадобиться магу для работы. И, наверное, даже больше. Маклак до сих пор не познакомился и с десятой частью книг и свитков.
Впрочем, времени для этого у него теперь имелось достаточно. Более чем достаточно.
За дверью комнаты, в коридоре, было тихо.
Отдышавшись, Маклак разжег огонь в камине под небольшим котлом. Пока нагревалась вода, вытер потное лицо, пятерней постарался распутать клоки свалявшейся бороды… Присел у камина, вытянув ноги и машинально расправляя складки длинного балахона теплого светло-серого цвета. Хороший это был балахон, удобный. Совсем не стеснял движений, отлично впитывал пот, но не держал запаха. Насколько Маклак мог судить, ткань не обрабатывали магией, а изготовили каким-то необычным способом.
Вода закипела. Маклак отщипнул по одному стебельку от разных пучков трав, каждый стебелек взвесил на крохотных настольных весах. Он изучал магию Сферы Огня, поэтому нечасто работал с травами — и, когда ему приходилось делать это, всегда соблюдал крайнюю, зачастую даже ненужную осторожность. Он вообще был осторожен: прежде чем принять какое-нибудь мало-мальски значительное решение, взвешивал в уме все аргументы «за» и «против» — вот как эти травяные стебельки сейчас. И — надо же — в конце концов на пятидесятом году жизни умудрился угодить в такую западню…
Стебельки полетели в котелок. Туда же отправились кончик хвоста белой саламандры и три высушенных крысиных усика. На полке у камина рядком лежали несколько десятков палочек: вырезанных из ветвей деревьев разных видов, выкованных из различных металлов и сплавов, изготовленных из костей животных и человека. Маклак поискал и нашел ясеневую палочку. Ею он помешивал варево, считая вслух до тридцати пяти. Произнеся: «тридцать пять», вернул палочку на полку и снял котелок с огня. Варево полагалось пить сразу же, не дожидаясь, пока оно остынет. Привычно морщась и шумно дыша через нос, Маклак выпил весь котелок, не отрываясь. Длинно отрыгнул зеленоватым дымным облачком.
Эффект от выпитого отвара не заставил себя долго ждать. Мага бросило в пот, потом в дрожь. А потом он на малую долю мгновения потерял сознание. Очнувшись, пошатнулся, но на ногах устоял. Радостно выдохнул. Тело вновь наполнилось силой, разум встрепенулся, ожил — будто Маклак и не истязал себя долгое время магическими упражнениями.
— Хорошо же, — пробормотал он. — Это место защищено от заклинаний перемещения. А что, если попробовать попросту прорыть себе лаз на поверхность?
Подумав немного, прочтением стандартной формулы открыл для себя энергетические потоки и, черпнув нужное количество энергии, произнес заклинание Пламенеющего Клинка.
В его руках появился тонкий и длинный светящийся стержень. Маклак взмахнул им, стержень, вспыхнув, обвился языками пламени — и превратился в подобие пылающего меча. Подойдя к одной из стен, маг рубанул Клинком стеллаж с книгами. Сердце его запело, когда на пол полетели чадящие обрывки бумаги и древесины. Маклак ударил еще раз — по обнажившимся каменным плитам.
Пламенеющий Клинок взорвался огненным цветком, коснувшись плит. Мага отбросило на несколько шагов.
Придя в себя, он обнаружил, что в руках у него ничего уже нет, голова кружится, а ладони покрыты толстым слоем жирной копоти. Полосы черного дыма плавали под потолком.
Снова неудача.
— Ничего… — тяжело дыша, прохрипел Маклак, поднимаясь на ноги, — ничего… Должен быть способ бежать отсюда. Неужто я — маг Сферы Огня — не найду решения?!
За дверью послышались шаги. Он заметался по комнате в лихорадочном стремлении уничтожить следы своей преступной деятельности… Но вовремя сообразил, что ведет себя глупо. Это место набито опытными магами, которые наверняка давно уже поняли, чем он здесь занимается. Другое дело, что почему-то никто не пытался его остановить.
С тихим всхлипом открылась эта диковинная дверь. В комнату шагнул седобородый старец с совершенно голой, как костяной шар, головой. Одет он был в точно такой же светло-серый балахон, как и у Маклака. А в руках держал глиняный кувшин и ковригу кукурузного хлеба.
Маг глянул на старца исподлобья, шагнул в сторону и устало опустился на единственный табурет.
— Приветствую тебя, Хранитель Маклак, — тихо сказал старец, словно и не замечая кавардака в комнате. — Ты который день не выходишь к нам, поэтому я взял на себя смелость побеспокоить тебя и принести еды. Ты слишком увлечен, Хранитель Маклак, и забываешь поесть. Так нельзя. Следует хорошо питать тело, ибо оно — обиталище разума.
Маг молчал. Этот старик заходил к нему не первый раз. Маклак даже запомнил его имя — Разис. То бишь — Хранитель Разис.
