сообразить, что делать. В полумраке холла он выглядел непривычно сосредоточенным. Она еще немного поколебалась, потом отступила в сторону и позволила ему войти.
Джек тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он неловко присел на краешек плетеного стула, и странным образом его смущение приободрило Хелен, сделало увереннее в себе. Она села напротив и заставила себя подождать, когда он заговорит первым.
— Слушай, Хелен, — наконец сказал он, — я только что просмотрел отснятый материал и понял, что у нас проблема. Он никуда не годится.
Хелен отпрянула, будто он ее ударил, и опустила голову, чтобы не встречаться с его злым взглядом.
— Ты стала отвратительно играть. В чем дело?
Она чувствовала, как дрожат ее губы, и презирала себя за слабость. Стыд и срам — плакать перед Джеком Голденом! Но слезы уже выкатились из глаз и поползли по щекам.
— Бог ты мой. какого черта ты ревешь?! — заорал он. — Я же тебя ни в чем не обвиняю. Скажи мне, в чем дело, чтобы можно было закончить картину!
Хелен закрыла лицо руками, не в состоянии сдержать поток слез.
— Я… совсем не сплю… все время снятся кошмары.
И ты каждый вечер надираешься, а на следующий день выдаешь нам дерьмовую игру? Это должно прекратиться, Хелен. Я хочу, чтобы ты обратилась к врачу. Пусть он выпишет тебе таблетки.
Хелен покачала головой, вспомнив, как предупреждала ее Ретта насчет этих маленьких черных лепешечек.
— Нет, никаких таблеток.
— Тогда собирай свои вещички и убирайся! Ты уволена! Его голос прозвучал в ее голове так выстрел — резкий и точный, нацеленный прямо в сердце. Она встретилась с ним взглядом и вздрогнула — столько в его глазах было ярости.
— Джек, пожалуйста…
— Что ты от меня хочешь? Чтобы я позволил тебе загубить фильм? Не выйдет, детка! Шла бы ты лучше к врачу, поскольку, если мне придется тебя заменить, я через суд получу с тебя все до цента, можешь не сомневаться. И ты никогда больше не получишь работу в кино.
Хелен умоляюще смотрела на него, но по выражению его лица видела, что он абсолютно серьезен. Она представить себе не могла, что ее когда-нибудь выгонят из Голливуда, что она превратится в парию, которая настолько ненадежна, что не в состоянии закончить фильм. От одной этой мысли она пришла в ужас и решила, что должна спасти свою карьеру.
— Хорошо, Джек, я пойду к врачу.
Эта безоговорочная капитуляция смягчила Джека.
— Ладно. Я знал, что ты хорошая девочка. А теперь отдохни. Я пришлю врача завтра утром.
Хелен тупо кивнула, проводила его до двери и вся в слезах упала на кровать, как тряпичная кукла.
На следующий день пришел доктор-мексиканец и несколько минут осматривал ее. Стройный, в белом костюме, который очень шел к смуглому цвету его кожи, с добрыми карими глазами. Ей так хотелось довериться ему, но он начал расспрашивать о том, что могло вызвать ее ночные кошмары, и она сразу замкнулась. Уходя, доктор оставил ей пузырек с таблетками.
В ту ночь Хелен обнаружила, что маленькая белая таблетка каким-то чудесным образом избавила ее от ночных кошмаров. Она хорошо выспалась и на следующий день работала спокойно и сосредоточенно. Джек перестал орать, а съемочная группа, казалось, дружно вздохнула с облегчением, так как его внимание снова было направлено на съемку.
Через месяц Хелен вернулась в Лос-Анджелес. Она чувствовала себя усталой и вымотанной, но довольной, что ей удалось закончить картину без новых конфликтов. Ретта встретила ее в аэропорту. Когда они пробирались сквозь толпу к лимузину, Хелен сказала:
— Я это сделала, Ретт! Я смогла выжить на съемках еще одной картины Джека Голдена!
Ретта как-то странно улыбнулась, но промолчала. Только когда они уже сидели в белом лимузине, она устремила на Хелен пронзительный взгляд и спросила:
— Что там случилось? Ты выглядишь ужасно.
— Просто устала. Ты же знаешь Джека, он ни на минуту не оставляет в покое. И еще я скучала по Сету. Мы так долго не виделись…
Ретта продолжала пристально смотреть на нее.
— До меня кое-что дошло. Ты снова пьешь?
Хелен почувствовала себя маленькой девочкой, которую застали за подглядыванием в дверную щелку. Она забилась в угол, стараясь не встречаться взглядом с Реттой.
— Я несколько раз выпила, чтобы уснуть, но это было недели три назад. Сейчас все в порядке. — Тут она вспомнила про флакон с таблетками, лежащий в сумочке, и совсем смутилась. Ретта могла простить ей выпивку, но таблетки были табу. — Теперь я дома. Обещаю, все будет хорошо, Ретт.
Ретта обняла ее:
— Господи, я так о тебе волновалась!
Хелен тоже обняла Ретту и дала себе слово спустить таблетки в унитаз. Теперь она в безопасности. Сет и Ретта рядом. Ей больше не нужны наркотики, чтобы прогнать страшные сновидения. Но тут Ретта разбила все ее надежды:
— «Обещания» запускаются в производство через две недели. Они требуют, чтобы ты завтра утром появилась на студии для последних примерок.
— Завтра? — как эхо повторила Хелен. — Но я так устала! И мне надо хоть немного побыть с Сетом наедине…
Она сжала руки, представив себе следующие несколько месяцев: снова мчаться на»студию на заре и возвращаться в конце дня такой усталой, что ноги не держат. Она внезапно почувствовала себя крысой, загнанной в лабиринт, которая доводит себя до безумия, пытаясь найти выход.
А ведь Ретта предупреждала ее насчет перегрузок. Но шанс сыграть главную роль в «Обещаниях» — женщину, одержимую своим женатым любовником, — был слишком соблазнительным, и она не устояла. Только сейчас, когда она осознала, чем придется пожертвовать, эта роль не казалась такой уж привлекательной.
— В чем дело? — спросила Ретта.
— Мне следовало послушать тебя насчет «Обещаний». Я не готова. Мне нужен перерыв.
Ретта явно расстроилась:
— Уже слишком поздно, поезд ушел. Тебе не выбраться без длинной судебной канители.
— Я знаю, — вздохнула Хелен и вымученно улыбнулась. — Не обращай на меня внимания. Устала, сил нет. Завтра я буду готова к новой гонке.
Ретта кивнула, а Хелен прислонила голову к стеклу и закрыла глаза, стараясь ни о чем не думать.
Лунный свет окрасил спальню в светлые серебристые тона. Хелен прижалась к Сету, щекой почувствовала, как он улыбается, и дотронулась пальцем до его губ.
— Мне так тебя не хватало! — прошептала она. — Господи, как же я по тебе скучала…
Он вздохнул и крепче прижат ее к себе.
— Знаю. Для меня самого каждый день был адом.
Его слова согрели все ее существо. А ведь вначале Сет не подпускал ее к себе близко — боялся влюбиться по-настоящему, но ей удалось проникнуть сквозь его броню и обнаружить целое море любви. Хелен лежала в его объятиях, и ей хотелось остаться там навсегда. Но им грозила новая разлука, она нависала над ними, как туча.
— Тебе обязательно ехать в Рим на следующей неделе? — тихо спросила она.
— Ты же знаешь, что обязательно. Но я скоро вернусь, самое позднее — через месяц.
Пережить еще месяц без него казалось ей невозможным. Хелен страшно хотелось попросить его не уезжать, но она сдержалась. Сет наконец начал получать заслуженное признание, и она не имела права ему мешать. Разве могла она потребовать от него такой жертвы?
— Ты справишься одна, Хелен?
Она знала, что Сет искренне беспокоится за нее, и снова ей пришлось перебороть свой эгоизм. Хелен
