— Вот эти люди, которые хотят видеть тебя, пресветлый отец, и говорить с тобой.
— Это не люди, а убийцы и подлые мятежники, которые немедленно должны быть препровождены в пыточный подвал! — крикнул кто-то.
И тотчас же в зале Молчания стало так тихо, что слышно было, как где-то наверху терпеливо, неспешно, капля за каплей точится вода.
— Ну… — негромко произнес Третий, — еще неизвестно, кто из нас больший убийца. После того как на мирных переговорах мы были отравлены древним ядом, который какой-то демон заботливо сохранял в подвалах Храма многие сотни лет!.. Разве после этого вам, жрецы Благолепия, говорить о подлости и убийствах?
По огромному залу прокатился ропот. Многие даже привстали, чтобы лучше видеть того, кто произнес эти крамольные слова. Брат Алькасоол, который сидел по правую руку от трона Верховного предстоятеля, тоже вскочил, не веря своим ушам. Сам же глава Храма проявил выдержку, достойную сановника его высочайшего ранга. Он поднял руку, затянутую в голубую перчатку, и указал на Третьего:
— Ты от Леннара?
— Лучше скажи, что он и есть Леннар!
— Нет, я не Леннар, — отвечал Третий, — я действительно уроженец Дайлема, мое имя Бер-Кун-Дак, и я Обращенный.
— Да, он не Леннар, — сказал невысокий Ревнитель, тот, под чьей командой переодетые в дайлемитов воины были доставлены сюда, в зал Молчания. Стоявший за спиной Третьего дайлемит выступил вперед и, подняв руку в знак того, чтобы ему внимали, произнес негромко:
— Да, он не Леннар. Я — Леннар.
В самом деле, это было сказано негромко, даже глухо, но у зала Молчания, как и у всех нефов Храма, была превосходная акустика, и потому слова эти не затерялись, не припали к шершавым плитам, а взлетели вверх, к куполу, несколько раз отразившись от стен и сводов и обвившись вокруг гулких колонн: «Леннар… Лен-нар!»
— Я не хочу снова открывать лицо, — сказал глава Обращенных, — думаю, ни для кого из присутствующих не секрет, что каждый из побывавших в Круглом зале переговоров, инфицирован амиацином. Заражен ядом из Камня Примирения, если говорить так, как вы. Вот, к примеру, не вижу я тут главу вашего посольства, брата Эрриваана… Но не о нем разговор. У нас мало времени… Почему мы переоделись в одежду дайлемитов? По той причине, что она больше всего подходит для того, чтобы минимизировать последствия вашего преступления. Повязка закрывает лицо, а под повязкой незаметны фильтры, которые не пропускают заразу. Пресекают ее распространение воздушно-капельным путем, как говорят у нас на медицинском факультете Академии. — Леннар немного сдвинул дайлемитскую лицевую повязку, и под ней блеснул тонкий, полупрозрачный, матово отсвечивающий фильтр, — Второй способ заразиться — через кровь, и он гораздо опаснее. Так что не советую вам убивать нас прямо здесь. А лучше поскорее окажите помощь Бер-Кун-Даку, которого ранили миэллом в ногу, и Лайбо, которому отсекли кисть. И поторопитесь!..
Повторять было не нужно. Вся масса присутствующих, едва не наваливавшаяся на тех, кто был им столь ненавистен, мгновенно откачнулась назад. И даже когда по едва заметному знаку Алькасоола появился жрец-врачеватель с полосатой повязкой на массивном черепе и увел обоих названных Леннаром Обращенных, все члены Конклава все равно оттянулись максимально назад. Только Алькасоол и Сын Неба остались на месте.
— Зачем вы пришли? — спросил Первосвященник, когда суматоха слегка улеглась.
Голос Леннара из-под фильтра зазвучал все так же глухо:
— Да так… подумал, что если уж все равно суждено умереть, почему бы не захватить с собой тех, кто тебя отравил.
По залу пронесся испуганный вздох, в толпе закрутились водоворотики, образовавшиеся из-за того, что кое-кто бросился пробивать себе дорогу к аркам, ведущим вон из зала.
— Впрочем, — продолжил между тем глава Обращенных, — если у вас в Храме нашелся яд из таких давних эпох, то, быть может, найдется и столь же древнее противоядие?
Омм-Алькасоолу, внимательно наблюдавшему за знаменитым гостем, упорно казалось, что под этим фильтром и под лицевой повязкой, употребительной среди уроженцев Дайлема, прячется саркастическая, желчная усмешка.
— И я хотел бы задать вам этот вопрос: есть ли?.. Конечно, ты, Верховный предстоятель, волен не отвечать на этот неприятный вопрос, тем более в родных стенах Первого Храма. Но я предпочел поднести тебе этот вопрос в такой форме и при таких обстоятельствах, что тебе, право, лучше дать ответ, и как можно скорее. Быстрее!.. Сардонары скоро будут здесь. И вам их не остановить.
Сын Неба чуть подался вперед, а потом медленно повернулся к Алькасоолу. Тот сказал:
— Удивительным образом ваше появление в Горне совпало с началом мятежа. Хотя тебе наверняка известно, Леннар, что главная цель их учения — убить тебя.
— Ну что ж. Откровенность за откровенность. Тем более ТЕПЕРЬ среди вас не найдется никого, кто, вероятно, не сожалеет о том, что мы НЕ ЗАКЛЮЧИЛИ мира. Поэтому я открываю вам все, что знаю об истоках этого мятежа, а вы немедленно отдаете мне противоядие и подробно рассказываете о нем. И, быть может,
— Если оно вообще есть, это противоядие… — тихо сказал Кван О, стоявший за спиной своего предводителя.
Леннар, отлично расслышавший эти негромкие слова, полуприкрыл глаза и никак не откликнулся на зловещую реплику своего главного телохранителя.
— А отчего мы должны верить самому страшному врагу Храма за всю историю? — подал голос брат Галидааль, кстати, сам происходящий из Кринну и едва ли не из Дайлема. — Ты рядишься в чужие одежды, врываешься в Храм с окровавленным клинком в руке и имеешь наглость задавать… н-наглые вопросы?
— Ты повторяешься, жрец, — прервал его вождь Обращенных. — Я скажу, как все было, а дальше высокому Конклаву самому судить, что делать дальше. Иначе будет поздно. У Акила — гареггины на гравиплатформах и плазмоизлучатели, и против них вы бессильны. И, я слышал, среди самих Ревнителей немало тех, кто не устоял в вашей вере и хочет перекинуться к сардонарам! Тем более что воинам Акила и Грендама удалось главное — прорваться в Первый Храм!
— Довольно! — вскинул руку Сын Неба. — Брат Алькасоол! Распорядись принести ларец с противоядием! Говори, Леннар. Я тебя не обману. Ты получишь противоядие. О чем ты хотел рассказать мне и Конклаву?
— О том, что война Обращенных против Храма будет прекращена тем или иным путем. Неизвестно, кто и каким способом в ней победит, но я точно знаю, что победителю достанется смерть! Да, — продолжал он, — давно я не был так откровенен с главным своим врагом. Давно… Без малого полторы тысячи лет.
«А ведь ты, братец, все-таки любишь позу и рисовку, — мелькнуло в голове омм-Алькасоола, — полторы тысячи лет, и красивые фразы, вдохновенный взгляд… Хотя, быть может, так и положено тому, кого полмира чтит как бога? Нельзя иметь такую власть и не пропитаться ее вредоносными пасынками?..»
— Конечно, нам известно, кто такие сардонары. Они… — Тут Леннар сделал драматическую паузу, а затем закончил громко и четко: — Это ВЫ…
На несколько мгновений в зале Молчания повисла напряженная тишина. Члены Конклава недоуменно переглядывались. Что хотел сказать этот еретик и враг Храма? А Леннар начал говорить…
Его голос по-прежнему был глухим и усталым, а сам он совершенно не пытался подбавить в повествование ни драматизма, ни патетики. Он говорил сухо и медленно. Но перед мысленным взором тех, кто толпился в этом зале, разворачивались картины гибнущей Леобеи, миллиарды граждан которой были смыты вышедшими из берегов океанами, заживо погребены в разверзшихся пропастях, еще живыми сгорели в потоках лавы, вырвавшихся из сотен тысяч новообразованных вулканов или задохнувшихся под
