Жуткий зверь, в которого превратился Зур, катался клубком, сцепившись с кем-то, судя по всему не уступающим ему в силе. Коротышка вяло размахивал секирой, отбиваясь от троих наседающих на него людей, вооруженных мечами. Нападающие подбирались все ближе и ближе, уже предвкушая скорую победу. А Оторок двигался будто вареный, едва шевеля своим грозным оружием. Он лишь кое-как успевал прикрываться широким лезвием, чудом отражая удары. В следующий миг Алексей догадался о причине этой медлительности. Чуть поодаль от места боя, всего в нескольких шагах от Алексея, стоял среднего роста худощавый человек в потрепанном грязно-белом громоздком балахоне. Одеяние с глубоким капюшоном скрывало его от макушки до пят. Даже кисти рук прятались в просторных рукавах. Этот человек не торопился присоединиться к сражающимся. Он стоял, повернувшись в сторону Оторока, и делал руками сложные пассы, словно плетя паутину. Колдун?!! Алексей на мгновение замер. Но в отличие от оторопи, обрушившейся на него вследствие осознания того, что он идет куда-то вместе с гномом, эта прошла гораздо быстрее. Тем более что в крови бурлил и пенился адреналин. А также от того, что, если дело обстояло именно так, как ему представлялось, именно этот колдун и был, похоже, самым опасным участником схватки. Поддавшись порыву, Алексей несколькими быстрыми, но бесшумными шагами преодолел разделяющее их расстояние и, привычным движением сжав пальцы, коротко ударил в капюшон, целя в то место, где должен был скрываться затылок. Ощущения в кулаке подтвердили точное попадание. Балахон будто подкошенный рухнул в траву. И тотчас, сбросив невидимые путы, коротышка буквально взорвался каскадом стремительных ударов. С троими нападавшими на него было покончено за несколько секунд…
Оторок стоял над трупами, опершись обеими руками на окровавленную рукоять секиры, достигающую его груди. А поодаль, возле поверженного врага, потягивался, расслабляя мускулы, Зур. С огромных клыков стекала кровавая пена.
— Ты успел вовремя, господин, — поблагодарил Оторок, с шумом переводя дыхание. — Еще бы чуть- чуть — и меня изрубили бы на мелкие куски. Колдун, похоже, видел нас давно и скрывался в зарослях.
— Что же это за колдун, если так легко достался? — спросил Алексей, осторожно сдвигая капюшон с головы распластавшегося у его ног колдуна. — Мне почти не пришлось ничего делать. Один удар — и все.
— Это сложно объяснить, господин, — пожал плечами Оторок. — Может, он совсем молодой и еще недавно был учеником. Недостаток опыта. А может, он тебя, так же как и Зур, просто не рассмотрел. В тебе ведь сейчас ни крупицы Силы. И потому для внутреннего зрения многих ты невидимка. А значит, чего тебя бояться… Неужели ты думаешь, что в нашем мире найдется много людей, готовых без оружия, защиты и навыков напасть на колдуна?
Капюшон сполз, открывая взору копну черных, как вороново крыло, волос, обрамляющих красивое, немного восточное лицо девушки.
— Святыни оборотней! — подал голос подошедший оборотень, который уже вернулся в свое человеческое обличье. — Да это же колдунья.
— Да уж, — нахмурился Алексей. — Не ожидал я, что придется так вот красивую девушку кулаком в голову…
— Вряд ли она испытала бы сожаление, прикончив всех нас, — возразил Оторок. — Колдуньи еще опаснее колдунов, господин. Им доступны некоторые заклинания, которые недоступны мужчинам.
Алексей метнул на Оторока неприязненный взгляд. По его правилам, женщин бить нельзя. Никогда.
— Она жива?
— К сожалению, да, — ответил коротышка, прослушав пульс. — Теперь надо что-то делать…
— Может, прикончить? — ощерился оборотень. — Одна только беда от нее нам будет. Помяните мое слово.
— Что думаешь, господин? — спросил Оторок, внимательно глядя на Алексея.
Алексей смотрел на спокойное и даже по-детски наивное в беспамятстве лицо красивой девушки и размышлял над тем, как такая юная и очаровательная женщина может быть злобной и страшной колдуньей, даже в бессознательном состоянии пугавшей его могучих и отважных спутников.
— Пусть живет, — решительно ответил он. — Мне кажется, что она не причинит нам больше зла.
— Дело твое, господин, — согласился Оторок, но по выражению его лица было совершенно ясно, что он сторонник варианта, предложенного Зуром. — Только с ней надо держать ухо востро. Мне кажется, что я ее раньше где-то видел.
— Мы ведь не знаем, кто они и что тут делают. Совершенно необязательно, что они охотились за нами, — уточнил Алексей. — А я так не знаю, какого черта сам тут делаю.
— Не поминай, господин… — начал опять Оторок, но Алексей бесцеремонно прервал его:
— А то что? Придет и утащит нас в свою преисподнюю? А мы где сейчас? Я большего бреда не видел. Я бесцельно иду куда-то по лесу с двумя спутниками, один из которых, как выяснилось, оборотень, а второй гном. Ты делаешь многозначительное лицо и при этом не объясняешь мне ничего, кроме какой-то ереси о вампирах и оборотнях. Похоже, ты и сам не знаешь, куда нам идти. А теперь мы еще и людей поубивали. И только потому опять, что тебе вдруг показалось, что они за нами охотятся. Да тебе, братец, в Кащенко надо. Там таких, с манией преследования, целая колонна. Дать тебе в руки барабан — возглавишь…
Алексей шумно выдохнул и замолчал, раздраженно смотря на стоящих перед ним спутников, готовый, если потребуется, отбиваться. После только что завершившейся схватки он был почти уверен, что с коротышкой справится. Вот только второй, превращение которого оказалось совершенно реальным… Это тебе не пастушьи псы, которых как-то на Алексея, когда он служил в армии, натравили дикие азербайджанские чабаны. Тогда Алексей убил одного, а остальные не решились разделить его судьбу. Зур, превратившись, пожалуй, сможет славно поужинать Алексеем…
Но, к его удивлению (которое он, правда, постарался не показать), столь суровая отповедь подействовала на его спутников совершенно противоположным образом. Глаза гнома обрадованно — сверкнули, а оборотень, наоборот, втянул голову в плечи и даже инстинктивно попытался отшатнуться, но, преодолев усилием воли этот порыв (Алексею показалось, что он даже услышал, как заскрипели мышцы), все-таки остался на месте.
— Прости, господин, — все так же обрадованно сверкая глазами и отчего-то изо всех сил стараясь казаться при этом виноватым, развел руками гном. — Я смиренно прошу у тебя снисхождения. Ты прав, мы не знаем наверняка, кто это такие. Но рисковать до поры, когда ты обретешь утраченную связь с Сутью, было бы большей виной, чем напасть на невиновных. Я не знаю, куда идти, и знаю в то же время. Я иду, ведомый чутьем. Но куда приду и каковы будут двери, не ведаю. Знаю только одно: этот лес лишь малая прихожая в анфиладе залов, что нам дано пройти. И если мы не поторопимся, то тонкие нити, что потянутся к тебе от твоей Сути, станут слишком ярким следом для охотников. А воинство твое, хоть и осталось преданным своему господину, все же вряд ли ждет тебя так скоро. К тому же оно рассеяно по бескрайности миров. Поэтому у тебя, господин, нет сейчас иного пути, как довериться мне.
— Выбор есть всегда, — отрезал Алексей и замолчал, обведя строгим взглядом умолкнувшего гнома, отступившего в сторону оборотня и лежащую возле его ног молодую девушку в бесформенном балахоне.
Ему срочно надо было хоть немного упорядочить тот хаос в голове, в который превратился окружающий мир, с тех пор как он сделал шаг в сторону от цитадели, коей представлялся ему сейчас «ауди». От цитадели, олицетворяющей всю его прошлую спокойную и понятную жизнь (каковую он когда-то считал, наоборот, крайне напряженной и беспокойной — о святая наивность…). И хотелось Алексею сейчас только одного — найти путь назад, в свой привычным мир, прочь из этого, где что-то может быть «большей виной, чем напасть на невиновных».
— Выбор есть всегда, — согласился Оторок. — Но иногда это выбор между тупиком и единственно верным путем. Путей всегда множество. И почти все они твои. И почти все они правильные. Но какой из них ты выберешь? Стоит сделать шаг — и выбранный путь станет твоей правдой. Но покуда этот шаг не сделан, ты в силах выбрать иной путь и иную правду. Мы в лабиринте, все коридоры которого ведут куда-то к истине…
— Блин, вот только проповеди мне не хватало! — не выдержав напряжения всего этого длинного и с ума сводящего дня, выругался Алексей. Но тут же взял себя в руки и, сделав глубокий вдох, покосился на лежащее у его ног тело. — Все, закончили дискуссию. Я уже нашел путь, немного отличный от того, которым
