и сами могут за тебя горы свернуть. А то, что грозный Хардар, признал в тебе не только соратника, но и своего ярла, тоже о многом говорит. Мне не нужно восполнять силы, но я хотела бы разделить с тобой сегодняшнюю ночь.
— Ты спрашиваешь позволения? — изумился Алексей. — Раньше ты не нуждалась в этом.
— Ты ведь наш господин, — хитро улыбнулась девушка. — Знаешь, что я услышала у костров гномов?
— Что? — насторожился Алексей, встревожившись. — Надеюсь, они не затосковали по своему дому и мирной жизни?
Эльви рассмеялась:
— Ничуть не бывало. Они ворчат по поводу того, что Герндол не принес тебе вассальную клятву раньше Хардара или хотя бы одновременно с ним.
— Даже так? — изумился Алексей. — Но для чего им это? Я и от Хардара этого шага не ожидал. Он же так почитает свою свободу. И не понимаю, что это ему дает. У меня нет владений, которые я мог бы даровать своему вассалу. Я себя-то не помню.
— Теперь я понимаю, что ты действительно не вспомнил себя. Я же говорила, что свобода — ценность не сама по себе, а для чего-то. Для того, чтобы исполнить свое Предназначение. И разве не ты дал им надежду на то, что они сумеют-таки его исполнить, а не просто умереть, сражаясь с теми, кто не дает им сделать это?
Алексей медленно кивнул. Похоже, до него действительно начало доходить, что именно составляет истинные ценности этого мира. Мира, в котором никто не сомневался в существовании и Создателя, и Князя лжи. Мира тех, кто жил не только среди людей, различающихся между собой лишь цветом кожи и обычаями, но и среди других рас, видов и пород разумных существ и даже нежити. И кто тем не менее тратил свои силы не на достижение максимального комфорта тела и усыпление вплоть до полной атрофии собственного разума, а на то, чтобы, рвя жилы и надрывая мышцы, рискуя жизнью и подвергая опасности саму свою Суть, стремиться вверх, еще на одну ступеньку лестницы, путь по которой открыл Создатель, дав неразумным разум и свободу воли. Ибо в чем, как не в этом, и состояло Предназначение человека…
— И разве не служа великому господину, он сможет в полной мере исполнить свое Предназначение? — продолжала между тем Эльви. — Ведь недаром слова «Господь» и «господин» имеют один корень. И разве он сделал выбор не по своей воле?
— Да, — кивнул Алексей. — Да, так оно и есть… Но, о господи, это какую же ношу я взваливаю на свои плечи?!
Эльви обвила его шею руками и тихо произнесла:
— Ты возвращаешься, мой любимый господин, я вижу это, ты возвращаешься.
Спалось Алексею этой ночью настолько спокойно и крепко, что он проснулся, только когда солнце поднялось уже высоко. Эльви заглянула к нему в шатер вечером, после пира, но, как всегда, ускользнула с поля боя, в которое превратилось их ложе, едва только он был повержен и обессилен. Зато, вволю выспавшись, Алексей опять ощутил в себе столько сил, что готов был голыми кулаками разрушить любую крепость. Он неторопливо умылся, оделся и вышел из шатра. Лагерь, в отличие от своего владыки, пробудился уже давно. Воины успели не только приготовить завтрак, но и беспощадно этот завтрак истребить. Теперь в лагере занимались тем священнодействием, которым любой воин может заниматься все свободное время, если, конечно, уже не в состоянии спать — все холили и ласкали свое оружие, чистя, точа, подгоняя. Увидев стоящих вместе всех своих друзей, Алексей направился к ним. Судя по жестам и взглядам, собравшиеся обсуждали озаренную яркими лучами солнца цитадель. Заметив приближающегося Алексея, все повернулись к нему, встречая владыку улыбками.
— Воины готовы, мой господин! — подал голос первым свирепый Хардар, по-новому назвав Алексея. — Нам стоит прямо сегодня предать эту крепость огню и мечу.
Алексей только улыбнулся, бросив взгляд на крепость. Похоже, вчерашняя победа над охотником и его свитой не прошла бесследно для бесхитростного и отважного орка. Хардар действительно уверовал в то, что вот сейчас его ярл взмахнет дланью, посылая свирепое воинство в бой, и враг падет вместе с неприступными стенами. Алексей задумался, подбирая слова подипломатичнее, чтобы объяснить орку и остальным, что это не так просто сделать, как им сейчас кажется. Он даже открыл рот, решившись, когда его опередил вскрик Зура:
— Смотрите! Там, у ворот цитадели! Они идут сюда!
Все, как один, развернулись к крепости и действительно увидели приближающийся быстрым шагом отряд из двух десятков воинов. Вскоре этот отряд оказался так близко, что Алексей рассмотрел, что воины окружают троих торопливо семенящих старцев в длинных балахонах. Краем глаза он заметил, как, подчиняясь неслышной команде, вокруг появились стрелки из Лиирса. Их длинные луки были опущены, но тяжелые стрелы уже наложены — столь опытные стрелки спустить стрелу могут быстрее, чем враг успеет глазом моргнуть. Чолон и сам держал в руке свой черный лук, без тени эмоций рассматривая врага. Эйра своих воинов не сзывала, но сама мгновенно очутилась рядом с Чолоном, готовая, если потребуется, проделать те же чудеса стрельбы, которые они показали на пиру в доме Хардара. Откуда-то возникли несколько оборотней, а Зур сместился к самому плечу Алексея и замер в напряженном ожидании на полшага позади. Из такого положения он мог опередить любую стрелу, любое заклинание, закрыв своего господина своим могучим телом, смяв, разорвав любого, кто попытается приблизиться к владыке. С другой стороны встала Эльви, уже ощупывающая приближающихся своим магическим взглядом, высматривающая быстрые боевые заклятия или другие подвохи. С удивлением Алексей заметил позади девушки обоих оркских колдунов, готовых вступить в бой по любому жесту колдуньи. Щелкнул двуручный меч Хардара, освобождаясь от замка ножен. Сам Хардар неприступной скалой возвышался в шаге по правую руку от Алексея, но его лучшие воины, которые не раз служили личной охраной командиру орков, уже окружали подходящих врагов. С момента обнаружения идущего от крепости отряда минуло всего несколько минут, но Алексей неожиданно ощутил себя окруженным такой стеной верных воинов, о которую разбилась бы и иная армия.
— Мир тебе, великий! — закричал издали один из старцев. — Мы спешим к тебе с миром и просим отнестись как к посланникам доброй воли!
— Великовато охранение для парламентера, — заметил Алексей. — Но слишком мало для боя с моими воинами. Чего ты хочешь, пришедший с миром? Тебя не тронут, покуда ты или твои сопровождающие не проявите агрессию или неуважение. Говори!
— Помилуй, великий, как можно мне проявить неуважение! Совет гноров просит тебя удостоить чести своим посещением. Мы хотели бы обсудить многие вопросы…
— Что ты говоришь? — остановил его жестом Алексей, хмурясь. — Я не понимаю течения твоей мысли.
— Он говорит, что они надеются поторговаться, мой возлюбленный господин, — пояснила Эльви.
— Мне неинтересен торг, — решительно отмел предложения Алексей. — Сегодня я уничтожу ваше осиное гнездо.
— Смилуйся, великий! — взмолился старец, и Алексею показалось, что он готов упасть на колени. — Мы не ведали, на кого поднимаем руку. Гордыня застила нам глаза. Но теперь мы увидели твое истинное обличье, когда ты покарал заблудшего охотника. И молим тебя со всем смирением сохранить нам наш мир.
— Со всем смирением? — переспросил Алексей, внимательно глядя в глаза старца. — Я подумаю над твоими словами. А теперь возвращайся в крепость. Мы снимемся с лагеря и к тому моменту, когда мое войско подойдет к стенам крепости, ворота должны быть открыты. А совет ваш пусть ждет. Я не намерен оставаться здесь надолго и хочу быстро решить нашу проблему.
Старец не стал больше ничего говорить. Он низко склонился и, пятясь, отступил, все так же сопровождаемый своей свитой.
— Я просто потрясен, Лексар! — прорычал Хардар с таким видом, словно ему неожиданно перепало палицей по крепкому черепу. — Ты только что взял цитадель гноров, мой господин!
Он, все так же изумленно тараща глаза, повернулся в сторону стоящего в тревожном ожидании войска, и вдруг заревел так, что вздрогнули ближайшие скалы, а с деревьев полетели листья.
