— Если у вас осталась хоть капля порядочности, сэр, вы должны немедленно удалиться, — проговорила Джонет. — Я собиралась… — она судорожно перевела дух, — собиралась одеться.
— Если у меня осталась хоть капля здравого смысла, я не стану слушать весь этот вздор и уложу тебя в постель, — возразил он, внезапно шагнув вперед и подхватывая ее на руки.
Александр посмотрел ей в лицо, и Джонет встретила его взгляд. Его руки крепче обхватили девушку. Несколько долгих мгновений он стоял неподвижно.
Джонет с мучительным стыдом ощущала крепкие объятия сильных мужских рук, их теплое прикосновение к голой коже у себя на ногах. На сей раз от него пахло не сандаловым деревом, а чем-то другим, и она была уверена, что этот свежий, чистый, мужской запах, напоминавший о вереске и дымке торфяника, принадлежит ему одному. Его запах обволакивал Джонет, вызывая у нее незнакомое чувство тепла и доверия.
— Ты могла бы упасть и снова удариться, — тихонько сказал Александр. — Похоже, мне придется забрать и рубашку, чтобы удержать тебя в постели.
Смысл его слов не сразу дошел до Джонет. Она широко раскрыла глаза.
— Вы не посмеете!
— Ты думаешь? — Взгляд его серебристых глаз завораживал. — Милая, да тебе фантазии не хватит, чтобы вообразить, на что я способен.
Почему-то его слова показались девушке на редкость убедительными. Она с трудом перевела дух, отчаянно стараясь сохранить остатки максвелловской гордости.
— Если вы уже досыта поиздевались надо мной, то прошу меня отпустить, — сказала она тихо. — Я лягу в постель.
— Вот и умница, — Александр повернулся и уложил ее в кровать, натянув покрывало ей на ноги с самым невозмутимым видом.
Джонет решительно отвернулась к стене. Как она дошла до жизни такой? Полуголая, наедине с мужчиной, которого явно нельзя было назвать настоящим джентльменом. Она собиралась присоединиться к дяде, пустив Дугласов по ложному следу. Пусть ищут ее по всей округе, пока они с Робертом плывут на всех парусах во Францию. Под надежной крышей Берила все представлялось таким простым, но Дункан, похоже, оказался прав: ей не следовало покидать замок.
— Не надо так убиваться, — раздался у нее над головой насмешливый голос Александра. — Никто не посягал на твою добродетель. И не собирается посягать.
Джонет бросила на него взгляд, полный негодования.
— Мне следует вас за это поблагодарить?
Его губы задергались от еле сдерживаемого смеха.
— А почему бы и нет? Хотя… Может, это идет вразрез с твоим желанием? Если я что-то сделал не так, готов немедленно и охотно исправить ошибку.
Девушка откинулась на подушку и опять повернулась к нему спиной. Как ни мало Джонет было известно о мужчинах, даже она при всей своей неопытности поняла, что Александр пытается с нею заигрывать. Она не испугалась, но была сильно смущена и раздосадована.
— Пожалуйста, уходите. Оставьте меня в покое.
С решительностью, которую ей следовало бы предугадать, он сел на край кровати.
— Я думаю, настало время нам поговорить. Насколько мне известно, не далее как сегодня утром, ты сгорала от желания узнать мое имя.
Уловка сработала. Девушка выжидательно обернулась.
— Я — Александр, барон Хэпберн из Дэрнэма.
Джонет так и ахнула. Имя Хэпберна из Дэрнэма было известно по всей Шотландии. Это имя, имя предателя, вызывало всеобщее презрение.
— Вижу, ты обо мне наслышана, — сухо заметил Александр.
Джонет уставилась на него широко раскрытыми глазами. Да, она слышала эту историю, как, должно быть, и все в Шотландии. Гэвин Хэпберн из Дэрнэма был обвинен в измене. Накануне сражения при Флоддене он продал стратегически важные военные сведения англичанам. Увы, обвиняемый умер до начала суда. Одни говорили, что он был отравлен, другие намекали на самоубийство. Его семья бежала в Англию и прожила там несколько лет, продолжая — если верить слухам — прислуживать ненавистным англичанам. Однако два года назад провозгласивший себя канцлером Арчибальд Дуглас, граф Ангус, неожиданно и необъяснимо для всех вернул Хэпбернам их земли.
Мысль Джонет яростно заработала. Значит, этот человек — сын предателя, молодой хозяин Дэрнэма. Она изо всех сил пыталась припомнить все, что слышала раньше. Роберт старался не обсуждать неприятные вопросы в ее присутствии, однако один разговор ей вспомнился: ее дядя как-то раз заметил, что Хэпберн сидит глубоко в кармане у Генриха Тюдора. А теперь, Боже милостивый, он получил назад свое поместье! Стало быть, он состоит на службе Ангуса.
— Вот видишь, разве ты не рада, что хорошенько выспалась, прежде чем узнать такую страшную новость? — язвительно спросил Александр. — Похоже, ты близка к обмороку! Боишься меня как заразы?
Его беспечная веселость испарилась без следа, глаза наполнились непередаваемой тоской, и Джонет вдруг почувствовала необъяснимое сострадание к этому человеку. Ему нелегко жилось все эти годы.
— У меня не бывает обмороков, — спокойно возразила она. — Разве что от боли, но не от того, что рядом со мной сидит человек с сомнительной репутацией. Да, я забыла, еще от отравленного вина.
— «Сомнительная репутация». Как мило сказано. Это Мьюр научил тебя так изысканно выражаться?
Джонет принялась разглядывать крошечный узелок на ткани покрывала.
— Не знаю, о чем вы говорите.
— А я думаю, знаешь.
— Нет. Я же вам сказала, я служанка. Конечно, я слышала о графе Мьюре. Кто же его не знает? Но я не…
— Ну хватит! — перебил ее Александр. — Во имя всего святого, прибереги свои сказки для тех, кто чуть меньше повидал в жизни, чем я. Ты совершенно не умеешь врать — тут он нарочно назвал ее по имени, —
Она смотрела на него в панике, больше не испытывая ни малейшего сочувствия. Александр Хэпберн был человеком, лишенным чести и даже простейших понятий о приличии. И он, конечно же, выдаст ее Мэрдоку Дугласу, в этом Джонет не сомневалась.
— Очевидно, вы все знали с самого начала.
— Нет. Если ты помнишь, у меня поутру были гости, пока ты тут отдыхала. Один из них — твой горячий поклонник. Он просто умирает от желания воротить тебя назад.
Джонет почувствовала приступ тошноты. Нетрудно было догадаться, что за этим последует.
— Наш дорогой лорд-губернатор поставил на ноги всю округу в поисках Мьюра и его племянницы. Ей- Богу, милая, он в такой горячке, что я уж было решил, будто он тоже видел твои бесподобные стройные ножки. А может, так оно и есть? — осведомился Александр, насмешливо поднимая бровь.
Джонет стало совсем скверно. Его коварные слова обрушивались на нее подобно ударам. Она совершенно растерялась и не знала, что ему отвечать. Но, слава Богу, она еще не утратила фамильной гордости и решила, что, несмотря на свою злосчастную судьбу, не уронит чести Максвеллов. Роберт говорил ей, что честь дороже жизни, и Джонет хорошо запомнила урок.
Она подняла глаза на обидчика.
— Не каждому из нас доводится жить в сточной канаве, милорд. Вы пребывали там так долго, что, наверное, об этом позабыли. Однако это не дает вам права забрасывать грязью всех, кому, на свою беду, пришлось с вами соприкоснуться.
Прошло несколько томительных секунд. Его глаза сузились, щека непроизвольно задергалась.
— Ты права, детка, — проговорил он тихо. — Я прошу прощения.
Наступившее вслед за этим молчание было тягостным для обоих. Джонет ощутила, как ее охватывает некое странное чувство: как ни поразительно, оно больше всего походило на жалость.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошла Мэдж, неся поднос с едой и вином. Александр поднялся, а
