— Ну а теперь, раз уж ты меня разоблачила, крошка, давай-ка признавайся сама. Что ты помнишь о прошедшей ночи?
Она встретила его взгляд. До чего же нелепо себя чувствуешь, сидя полуголой в чужой постели и беседуя с человеком, который вполне может оказаться убийцей! Хотя… Разве убийцы пользуются душистым мылом?
— Только то, что вы собирались перерезать мне горло, — спокойно ответила Джонет. — Больше ничего.
— Ну что ж, значит, ничего особо важного.
— Возможно, с вашей точки зрения это не так уж и важно.
Он снял у нее с головы мокрое полотенце, окунул его в воду, отжал и вновь положил ей на лоб.
— Успокойся, девочка моя, я не собираюсь тебя убивать. Прошлой ночью я так сказал, просто чтобы ты не поднимала шума. Я кое-кого поджидал. Приятель назначил мне встречу как раз в том самом месте. Вот я и подумал, что, если ты закричишь, это может его отпугнуть.
Джонет и сама не смогла бы объяснить почему, но во встречу с приятелем она решительно не поверила.
— И что же этот… этот ваш приятель? Он пришел?
Выражение его лица не изменилось.
— Тебя это совершенно не касается, не так ли?
Незнакомец резко поднялся и подошел к сундуку, на котором стоял графин с вином, и налил до краев кубок тонкого венецианского стекла.
— На вот, выпей, — сказал он властно, протягивая кубок Джонет. — Голова у тебя, наверное, раскалывается. От вина тебе станет легче.
Голова у нее и в самом деле болела, ушибленные ребра ныли при каждом вздохе. Джонет сделала большой глоток вина и с удивлением обнаружила, что оно сдобрено сахаром и душистыми специями.
Он улыбнулся, заметив выражение ее лица.
— Вкусно?
— Да, — она отпила еще глоток, а потом бросила на него недоверчивый взгляд поверх края кубка. — А мое платье и… драгоценности? Где они?
— Вон там, в сундуке, — он кивком указал на противоположную стену комнаты, где стоял украшенный богатой резьбой сундук. — Только не пытайся их забрать. Сомневаюсь, что тебе удастся сделать хоть шаг даже ради спасения собственной жизни. Ушиб головы — вещь коварная. С моим отцом однажды такое было.
Джонет вновь глотнула сладкого напитка, твердо решив задать незнакомцу еще один вопрос, но не смея при этом поднять на него глаза.
— Кто уложил меня в постель?
— Моя старая кормилица. Я ей полностью доверяю, — в его певучем голосе опять послышались шутливые нотки. — Ты мне, конечно, не поверишь, но приличия были соблюдены почти полностью.
Она подняла на него взгляд. В его глазах читалось неподдельное восхищение, от его улыбки у нее перехватило дух. Нет, невозможно поверить, что он убийца, когда он вот так ей улыбается.
— Кто вы? — вновь спросила Джонет.
— Я не делаю из этого тайны, но если рассказать тебе все сразу и сейчас, милая, боюсь, ты решишь, что попала в лапы к самому дьяволу. После переговорим. Тебе надо отдохнуть.
У Джонет тем временем появились какие-то странные ощущения. Комната как будто накренилась, а фигура мужчины стала растворяться у нее перед глазами. Ее лицо горело жаром, в ушах начался звон. Девушка посмотрела на кубок с вином, и страшная догадка мелькнула у нее в сознании.
— В-вы меня опоили к-каким-то зельем?
Он наклонился и высвободил кубок из ее онемевших пальцев.
— Да. Ко мне нагрянули нежданные гости, и я не хочу, чтобы ты при них разгуливала по дому, шатаясь из стороны в сторону. А кроме того, тебе действительно нужен отдых.
Джонет вновь взглянула на него. Язык у нее стал заплетаться от выпитого вина и от страха.
— В-вы… хотите меня убить? Я… Я бы хотела з-знать…
— Нет. — Он опять присел на постель, слегка наклонившись к девушке. — Клянусь тебе, милая, я не собираюсь тебя убивать. Мне очень жаль, что я тебя так напугал. Это моя спальня, и никто тебя здесь не тронет. Моя старая служанка посидит тут с тобой, пока ты спишь. Ну а когда проснешься, мы все спокойно выясним.
Он взял ее руку и поднес к губам.
— За тобой присмотрят. Спи спокойно. Ни о чем не тревожься.
Это прозвучало как доброе напутствие. И, как ни удивительно, Джонет в самом деле погрузилась в глубокую дрему без сновидений.
Несколько минут Александр Хэпберн сидел, неподвижно уставившись на женщину, лежавшую в его постели. Когда ее умыли, она оказалась настоящей красавицей. Природа наделила ее той неподдельной и обворожительной неискушенностью, что сводит мужчин с ума. Золотисто-каштановые волосы тяжелой волной спускались ей на плечи, густые ресницы темными веерами неподвижно лежали на щеках. Вид ее цветущего рта на целую минуту заставил его задуматься о том, как сладко было бы целовать эти полные, сочные губы. К тому же он всегда был неравнодушен к зеленым глазам. Но поверить, что она
Его рот искривился в усмешке: у матери безусловно не было горничных с такой кожей, белой и нежной, как лепестки лилии, с такими руками, никогда не знавшими более тяжелой работы, чем вышивание гладью. А в складках одежды у этой девушки было спрятано сокровище, которому позавидовал бы принц крови. Вряд ли это жалованье горничной.
На лбу у нее остался страшный кровоподтек, однако опухоль, так встревожившая его прошедшей ночью, заметно опала. Он наклонился и, сняв с ее лба мокрое полотенце, осторожно ощупал оставшуюся шишку. Да, она поправится, и это можно смело считать чудом после всего того, что ей пришлось перенести.
Раздался тихий, словно скребущийся стук в дверь. Александр не двинулся с места.
— Входи, Грант, — негромко сказал он.
Мужчина средних лет с ничем не примечательными чертами лица и неопределенного цвета темными волосами просунул голову в дверь.
— Я пришел тебя поторопить. Его милость теряет терпение.
— В самом деле? Какая жалость!
Перешагнув через порог, вновь прибывший двинулся к постели.
— Все еще спит?
Александр поднял полупустой кубок.
— Не все еще, а
— Слез было много?
— Нет. Но из-за моей неосторожности она знает, что это я повстречался ей прошлой ночью.
— Черт побери, Алекс, что ты наделал! Я же говорил, не надо было тащить ее сюда! Ведь англичанин так и не появился. А если его поймают? Что тогда с нами будет? Если она донесет, что ты был там, нам обоим не сносить головы!
— Хантли меня не выдаст, даже если его поймают, — хладнокровно возразил Александр. — Генрих Тюдор дураков на службе не держит, по крайней мере с тех пор, как Вулзи [Томас Вулзи (1475–1530) — английский кардинал и государственный деятель, занял пост лорда-канцлера в 1515 г.] стал канцлером.
Гранта его слова не убедили.
— Ну что ж, сумел ты хоть что-нибудь о ней разузнать? Для начала, кто она такая и зачем бродит вдоль границы с королевским выкупом в кармане?
— Пока мне удалось выяснить лишь одно: она совершенно не умеет врать.
— Может, она в сговоре с французами? Они в эти дни так и кишат по всей Шотландии.
Александр вскинул голову. — Не думаю, что она представляет для нас какую-то опасность. Она сущий
