волос у него на груди.
Джонет ощутила странную тяжесть в низу живота и совершенно необъяснимое стеснение в груди.
Его красивые глаза взглянули на нее с удивлением.
— Что-то не так, милая?
Девушка даже не пыталась ничего скрывать.
— Ты же понимаешь, я никогда раньше ничего подобного не видела.
Он ухмыльнулся.
— Смотри себе на здоровье… Но учти, потом будет моя очередь.
Джонет улыбкой поблагодарила его за шутку. Как всегда, беспечный юмор Александра снял возникшую неловкость.
— Ладно, но, боюсь, мне нечем будет похвастать.
Улыбка не исчезла с губ Александра, но его глаза прищурились и потемнели, в них появилось то самое выражение, что уже и раньше будило у нее в груди странное, щемящее чувство, только теперь оно поселилось где-то ниже и стало еще острее.
— Кто-то сыграл с тобой злую шутку, Джонет, воспитав тебя в подобной простоте, — проговорил он негромко. — Я бы тебя просветил, но ты даже представить себе не можешь, насколько приятно общение с очаровательной женщиной, когда она лишена чопорности и кичливой заносчивости. Я не намерен разрушать такое совершенство. А теперь передай-ка мне эту рубашку. Нам пора убираться восвояси. Вдруг у этих джентльменов есть друзья, которые станут их искать?
Через несколько минут Александр привел лошадей. Можно было ехать. Джонет беспокойно оглянулась на тела, разбросанные на зеленом пригорке.
— Разве нам не следует их похоронить?
Александр покачал головой.
— Они были падалью при жизни, пусть остаются ею после смерти. Я не стану проливать пот и тратить драгоценное время на эти отбросы.
— Ах вот как.
Он бросил на нее проницательный взгляд.
— Тебя это тревожит, милая?
— Немного. Я думала, даже на поле боя враги хоронят убитых.
— На поле боя сражаются честно… более или менее. Поэтому павшие заслуживают погребения и даже краткой молитвы над могилой, если время есть. Но эти четверо… — Александр повернулся в седле и бросил взгляд на убитых. — Они были изгоями. Даже обычные бандиты, населяющие эти места, презирают им подобных. Эти подонки стали бы измываться над тобой. Они замучили бы тебя до полусмерти, а потом убили бы нас обоих просто смеха ради. При этом не важно, заплатили мы им за свою свободу или нет. Поверь мне, милая, я уже имел дело с подобными выродками и здесь, и в Англии. Нельзя вступать в торги со скотами.
Девушка, кивнув, глубоко вздохнула.
— Я понимаю. Просто мне… немного не по себе.
— Не забывай, ты уже далеко от Берила. Законы чести, которым тебя учили, здесь неприменимы.
Джонет вдруг задумалась. Роберт Максвелл неукоснительно следовал правилам чести при любых обстоятельствах и не изменил бы им до самой смерти.
— Наверное, ты прав.
Александр поравнялся с нею.
— За несколько коротких дней знакомый мир перевернулся. Я понимаю, милая, тебе тяжело. Но и ты должна кое-что понять: прежде чем все наладится, дела могут пойти еще хуже.
Он рассеянно улыбнулся.
— У тебя есть голова на плечах, Джонет. Так или иначе ты выберешься из этой заварухи. Настанет день, когда ты будешь рассказывать своим внукам, как однажды, отбросив приличия к чертям собачьим, отправилась в путь через всю Шотландию в обществе некого отъявленного негодяя, которому в конце концов спасла жизнь.
Его слова стали для Джонет ударом. Вскоре Александр ее покинет. Ей предстоит встреча с дядей, путешествие во Францию, а потом жизнь при французском дворе, пока они не смогут вернуться в Шотландию. Такое будущее должно было бы привлекать девушку, но Джонет почему-то не ощущала никакой радости.
Она с трудом улыбнулась.
— А ты будешь рассказывать своим о глупой девчонке, которая нечаянно забрела в твою жизнь однажды ночью и причинила тебе кучу хлопот. Если, конечно, вспомнишь.
— О, я тебя не забуду. Разве можно забыть самого очаровательного зеленоглазого парня из всех, с кем мне когда-либо доводилось встречаться?
Слова прозвучали шутливо, но глаза Александра оставались серьезными.
— Надо ехать, Джонет. Часа через два солнце зайдет, и Гранту придется перевернуть вверх дном все графство Нортумберленд, чтобы нас разыскать.
Они ехали, с трудом различая дорогу. Наконец Александр решил сделать остановку.
— Подождем, пока не взойдет луна, а заодно и лошадям дадим отдохнуть. Не хотелось бы мне сейчас опять пускаться в бега.
Он спрыгнул с коня и протянул руку Джонет.
— А Грант знает, где нас искать? — спросила она.
— В общих чертах. Есть одно место, где мы договорились встретиться. Мы были бы там уже через полчаса, если бы не стычка с нашими незадачливыми друзьями.
Держа Джонет под руку, Александр отвел ее на полянку и усадил на траву под сенью раскидистого дерева, а потом вернулся к лошадям, чтобы захватить пледы, еду и заветную фляжку.
— Алекс?
— Да, милая.
Джонет замялась.
— Тебе раньше… приходилось убивать?
Он расстелил плед и опустился на колени рядом с нею.
— Да.
Конечно, ему уже приходилось убивать. Он отлично с этим справлялся.
— В бою?
— Иногда.
Она вновь помедлила, боясь, что Александр будет смеяться над нею.
— Тебя это… никогда не мучает?
— Иногда, — тихо повторил он. — В тех случаях, когда это оказывалось напрасным. Когда этого можно было избежать. Но в остальных меня это ничуть не беспокоит. Как сегодня, например.
— Тебе это, наверное, покажется глупым, но я… не могу забыть, — торопливо стала объяснять Джонет. — Не могу забыть, как это выглядело и… как это было на ощупь, и звук, и… о Господи, запах.
Пережитый ужас вновь охватил ее. Джонет вдруг заметила, что задыхается и машинально сжимает и разжимает кулаки.
— Я все спрашиваю себя: как бы сложились обстоятельства, если бы они тебя убили? Если бы это
Она взглянула на темнеющее небо, окрашенное на западе последними розовыми отблесками. Перед нею возникло лицо Роберта, и она часто замигала, смахивая слезы, пока его образ не расплылся кроваво- красными пятнами у нее перед глазами.
— Ведь предателям отрубают голову, это так?
Александр обнял ее и притянул к своему плечу, откинувшись и опершись спиной о ствол дерева.
— Я подумал, что нам сейчас пригодится вот это, — сказал он спокойно, вложив ей в руку фляжку. — Глотни немного. Но только немного, а не то плакать будешь. Это не вино.
