она окажется тещей генерального прокурора, и босс тебя потом в асфальт закатает.
— Слушаю вас, мэм. Что вы хотели?
— Я просто хотела, чтобы вы знали, что Тоби мне дороже жизни, и если вы посмеете сделать ему больно…
— Я буду крайне осторожен, мэм. — Мысленно чертыхаясь, бодигард снова опустился на корточки.
Между тем Тоби не оставлял попыток вырваться. И понемногу это у него получалось. Синтетическая ткань клетчатой одежки пуделька была скользкой как шелк, поэтому с каждым рывком она еще на сантиметр проскальзывала вперед между миной и днищем. Понемногу мина приближалась к вырезу для хвоста. Терпеть осталось немного.
Старушка снова обратилась к телохранителю, но выпрямиться еще раз тот не успел — именно в этот момент край клетчатой пижамки выскользнул из-под мины, и ничем больше не удерживаемый Тоби, пулей вылетев из-под машины, с радостным лаем бросился на другую сторону улицы.
— Тоби! — заголосила старушка, угрожающе потрясая поводком. — Тоби, стой, разорвать мою задницу!..
Телохранители Мэннинга загоготали.
Хозяйка пуделька кинулась вслед за ним. Сам доблестный Тоби тем временем, игнорируя возмущенные вопли бородача, уже вовсю знакомился со своей новой подругой: они тыкались носами, нюхали под хвостами и всячески выражали друг другу свое расположение. Когда старушка настигла своего питомца, он уже нагло пытался вскарабкаться на пуделиху, и между склочной бабкой и хозяином сучки тут же вспыхнул шумный скандал. Охранники глидера босса, конечно, не забывали о своей ответственной миссии, но время от времени косили глазом в сторону комической парочки с собаками и фыркали в кулак. Наконец старушка высказала бородачу все, что она о нем думала, услышала в ответ много нового о своих родственниках, с которыми бородач, как выяснилось, неоднократно занимался самыми разными и извращенными способами сексуальной активности, после чего удовлетворенные конфликтующие стороны продолжили свой путь, волоча за собой на поводках упирающихся и оглядывающихся собачек.
— Вот ведь стерва, — одобрительно хмыкнул один из бодигардов, глядя вслед старушонке. — Настоящая ведьма!
— Вылитая моя теща, — заметил другой. — На нее где сядешь, там и слезешь. Молоток тетка!
Бодигарды снова погрузились в молчание, дожидаясь своего босса.
Под днищем глидера его же в полном безмолвии дожидалась мощная магнитная мина.
Глава 10
После трагической гибели Мэннинга в его клане тут же вспыхнул мятеж: старые мафиози, возмущенные разрушением клановых традиций, выступили против наследника Питера Мэннинга, который полагал, что должен продолжить реформы отца. Ни одна из сторон не сумела удержать контроля над ситуацией: через двое суток после того, как Питер был провозглашен благородным доном, его застрелил наемный убийца, а еще через четыре дня в подстроенной автомобильной катастрофе погиб его самокоронованный противник Дик Лопата. На территории Мэннингов заполыхала свирепая гражданская война, пожирая лучшие силы клана. Совет старых семейств сначала пытался выступать в роли посредника между сторонами, а потом, поняв, что ничем хорошим это не кончится и что на обескровленные территории бывшего союзника могут прийти совсем посторонние персонажи, махнул рукой на миротворчество и с плохо скрываемым восторгом приступил к дележу оставшегося без мощной охраны куска финансового пирога.
Впрочем, сам мафиозный союз ненадолго пережил клан Мэннинга. На очередном экстренном совете случился безобразный скандал. Старик Берковиц заявил, что в последнее время члены союза погибают непозволительно часто. Каперони поинтересовался, на что это он намекает. Дон Исайя уточнил, что кое- кому из совета все эти смерти очень даже на руку и он не желает быть следующим, а потому выходит из союза заранее, не дожидаясь, пока его выведет из состава благородных семейств наемный убийца. Дон Гвидо сорвался и наговорил Берковицу ненужностей. Тот хладнокрово порекомендовал оппоненту сдерживать свой южный темперамент, дабы не уписаться. Встреча закончилась поваленными креслами и полной денонсацией гангстерского союза. С этого момента каждый был сам за себя и все против всех, что старина Берковиц тут же подтвердил делом, серьезно потревожив зону влияния Каперони. Под шумок Бенуцци начал осуществлять ползучую аннексию территорий Вагнера. События сорвались с привязи и понеслись вскачь, как обезумевшие лошади. Мафиозная война начала переходить в совершенно неуправляемую стадию.
Рысь очнулась рывком, словно кто-то резко выплеснул ей в лицо стакан ледяной воды. Дернулась с рычанием, продолжая сражаться с людьми в черных масках, но не сумела даже пошевелиться. Висевшая под потолком одинокая мутная лампочка почти не освещала помещения, не позволяя как следует оглядеться, однако в ее тусклом желтом мерцании Рысь все же сумела разобрать, что плотно примотана к массивному деревянному стулу толстым полимерным шнуром. Ее заведенные назад, за спинку стула, руки были дополнительно стянуты узким ремешком пластиковых наручников, больно врезавшихся в кожу.
Зато рот Светланы был свободен, так что ей удалось досадливо, со свистом втянуть сквозь стиснутые зубы немного затхлого подвального воздуха.
Она слишком вжилась в образ Джулии, волевой и порой способной на неожиданный поступок, но капризной и глупенькой невесты босса. Однако у нее не было другого выхода. Никто из Горностаев не был профессионалом в области глубокого внедрения, хотя, будучи группой с городской специализацией, все они проходили курс агентурной подготовки. Но на тех навыках, что были выработаны у них за время этого краткого курса, продержаться долго было невозможно. Поэтому Светлане пришлось воспользоваться одной из психотехник, которую они освоили для других целей, и не просто вжиться в образ, а на самом деле
И, как она с трудом, но все же призналась самой себе, одной из главных причин этой перемены был Глам.
Этот мальчик сумел затронуть какую-то струнку в ее душе. Вначале она относилась к нему как к не очень удобному инструменту для выполнения боевой задачи или надоедливому, но полезному животному — ну, вроде той собачки, которую Лось задействовал в операции по уничтожению Мэннинга. Впрочем, спецназовцу не привыкать пользоваться в боевой обстановке подручными средствами, даже самыми неудобными и неприятными, так что тут все было терпимо. Но потом Глам понемногу начал меняться. И так же постепенно начало меняться отношение к нему Светланы Рыси.
Она сейчас даже не смогла бы точно сказать, когда это началось. Может быть, тогда, когда они торчали в «Крыльях черепахи» в Тунтауне, ожидая нападения врага. Может, тогда, когда они атаковали фабрику бромикана Колхейнов и Глам ошалело полез под огонь, решив, что Джулию убили. А может, чуть позже. Во всяком случае, это произошло, и теперь этот несмышленыш, пытавшийся изображать стойкого оловянного солдатика, занимал в ее жизни неожиданно большое и весьма значимое место. И, к великому удивлению Рыси, ей понравилось быть Джулией. Ее на самом деле начали радовать моменты, когда она, получив от Глама очередную совершенно ненужную для нее (и теперь уже не слишком важную даже для Джулии) золотую или бриллиантовую безделушку, флакончик жутко дорогих духов или еще какой-нибудь сюрприз, радостно бросалась ему на шею и чувствовала сквозь тонкую рубашку, как возбужденно бьется его
