принялась деловито опылять горящие останки Азулая, а также искрящую проводку, торчащую из развороченной стены. Заметив, что все, кроме Сименса, оторопело смотрят на нее, она одарила их самой очаровательной улыбкой – не обращайте на меня внимания, милые мужчины, продолжайте свои разборки, – и повернулась к ним спиной, не прекращая действий по сохранению пожарной безопасности.
– Что это все означает? – с дрожью в голосе спросил принц. Он уже простился с жизнью и теперь не вполне понимал, находится все еще на этом свете или уже ступил на мост ас-Сират, разделяющий ад и рай.
– Ваше Величество, – торжественно проговорил Шариф, опуская оружие, – это означает, что король Абдельмаджид и генерал Азулай в суматохе были убиты собственными гвардейцами, а значит, гражданской войны не случится. Орбитальный дворец вскоре будет захвачен мятежными силами. Теперь вы – глава королевства Аль-Сауди. Царствуйте, как подобает великому владыке великой мусульманской державы, как завещал вам благородный отец. – Он склонился в почтительном поклоне. То же самое сделал Сименс.
Принц Рашад, без пяти минут король Рашад, закрыл лицо руками и замер.
– Я всего лишь кукла в ваших руках, – простонал он.
– Нет, вы – наш милосердный владыка, а мы – ваши покорные слуги.
Воцарилось молчание. Обессиленный переживаниями полковник Мухаммед медленно опустился прямо на устланный дорогими коврами пол. Он уже несколько минут ничего не понимал.
Сименс наклонился к Шарифу, холодно произнес вполголоса:
– Ну, вы удовлетворены тем, как я выполнил контракт?
Господин министр с чувством ответил:
– О Аллах, все, что я о вас слышал, оказалось лишь жалкой пародией на правду!..
– Хорошо! – Рашад убрал руки от лица и выпрямился. – Государству необходим руководитель. Я готов принять престол.
– Король умер! Да здравствует король Рашад, новый владыка Аль-Сауди! – восторженно воскликнул Абдунасер Шариф.
Вечером надо будет распорядиться подготовить клинику, чтобы начали работу по выращиванию нового глаза, мелькнуло в голове у одноглазого господина министра.
Глава 22
– Собственно, в этом и заключалась наша миссия. После того как наши действия на Талголе привели к уничтожению местной наркомафии и импичменту главы Соединенных Миров, новый американский президент, впечатленный осуществленной операцией, предложил нам и российскому императору совместно попытаться распутать клубок проблем, возникший на Панеконте и угрожающий всему галактическому сообществу. Как вы уже знаете, король Абдельмаджид под теневым руководством главы «Аламута» Адиля Азулая превратил Аль-Сауди в вотчину галактической мафии. Наркосиндикаты вольготно чувствовали себя здесь, выращивая сырье для наркотиков и занимаясь их изготовлением, а у Соединенных Миров не было официальных рычагов, чтобы повлиять на ситуацию. Необходимо было тайное свержение Абдельмаджида, и именно эту дерзкую операцию мы осуществили втроем при мощной поддержке спецслужб Российской Империи и Соединенных Миров. Это был первый случай за последние триста лет, когда американская и русская разведки действовали сообща. Нам создали безупречные легенды внедрения, искусно вставив наши новые данные в государственные банки данных и картотеку Космопола. В информационные системы спецслужб обеих держав была запущена дезинформация о существовании наемного суперубийцы мистера Сименса. Поскольку другие мафиозные кланы не хотели связываться с грозными наркоторговцами, все попытки местных элит Аль-Сауди нанять ликвидатора для Абдельмаджида заканчивались провалом. Однако за мистером Сименсом стояли самые мощные спецслужбы Галактики, поэтому он благополучно прибыл на Панеконт и сумел внедриться в ближайшее окружение монарха, а параллельно и два его подготовленных помощника. Дальнейшее вы знаете. Мы не только уничтожили Абдельмаджида, но и создали все предпосылки для замены его разумным монархом и разрушения гегемонии галактических кланов. – Родим Пестрецов по кличке Песец, также известный как мистер Джебедайя Сименс, замолчал и выжидающе посмотрел на короля Рашада.
Они находились в королевской библиотеке в старом дворце Аль-Сауди. Песец не был уверен, что за весь срок своего безумного правления Абдельмаджид открыл хотя бы один из древних фолиантов, которые теснились на стеллажах выше человеческого роста. А вот Рашад в продолжение их беседы все время бродил вдоль полок, поглаживая кожаные корешки, словно не веря, что ему достались такие несметные сокровища.
На диване рядом с Пестрецовым расположились Дженнифер О’Хара, также известная как Светлана Рысь, и швед Улоф Йоханссон, он же поляк Казимир «Лось» Витковский, Круль Казимеж. Перед ними стоял низкий столик с закусками и кофе. У дверей замер в ожидании полковник Мухаммед – новый глава королевской службы безопасности, организованной взамен дискредитировавшего себя «Аламута».
– И теперь вы мне так просто все это рассказываете, – задумчиво проговорил монарх.
– Да, Ваше Величество. Потому что вам необходимо знать, с какими вызовами вам придется столкнуться в период своего царствования. Между нами не должно остаться недоговоренностей, чтобы вы не подумали, что наблюдали какую-нибудь мафиозную разборку. Будущее Аль-Сауди в ваших руках, и это будущее – без галактических кланов.
– Что ж… – Король снова двинулся между стеллажами. – Я все понял. Полковник Мухаммед!
– Слушаю вас, мой король, – отозвался тот.
– Полковник Мухаммед, – ледяным тоном отчеканил Рашад, – арестуйте этих людей.
Сохраняя полнейшее хладнокровие, Мухаммед тут же дал знак рослым гвардейцам, и трое Горностаев мигом оказались на коленях с заломленными за спины руками – по-видимому, все было договорено заранее. Чашечка кофе, который смаковал Лось, полетела со столика, разбрызгивая коричневую жидкость по белоснежному ковру.
– Я могу раскидать их в два счета, – негромко проговорила Рысь по-русски.
– Держи себя в руках, боец, – отозвался Родим. Подняв взгляд, он пристально посмотрел в глаза Рашаду. – Это королевская благодарность за престол, если я правильно понимаю?
– О какой благодарности идет речь? – надменно вопросил монарх. – Вы на моих глазах убили моего родного брата, господа, и будете отвечать за убийство монарха по всей строгости закона королевства Аль- Сауди. Полковник, уведите этих людей.
В старом дворце на поверхности Панеконта, который новый король избрал в качестве своей резиденции, и за его пределами бушевало ликование по поводу восхождения на престол нового короля: выкрутасы предыдущего непутевого монарха успели основательно надоесть и народу, и правящей верхушке. Празднества длились целую неделю и завершились выступлением Рашада в королевском совете с новой экономической программой, включавшей выделение солидных сумм на восстановление экономики, пошатнувшейся во время правления Абдельмаджида, а также беспрецедентные меры по борьбе с наркотрафиком и торговлей людьми.
Все это время Родим Пестрецов, он же Песец, он же неуловимый наемный убийца мистер Сименс, провел в каменном мешке секретной тюрьмы «Аламута», расположенном глубоко в дворцовых подземельях. Тут поддерживалась постоянная температура плюс двенадцать градусов по Цельсию – видимо, для того, чтобы заключенные могли лишний раз прочувствовать неудобство своего заточения. Сырая одиночная камера с каменными стенами насчитывала пять шагов в длину и три в ширину. На этом пятачке пространства каким-то образом умещались: удерживаемая стальными цепями откидная койка-полка, которую насупленные надсмотрщики опускали поздно вечером и снова складывали, пристегивая к стене, рано утром; рваная дыра в полу с грязными коричневыми краями, в которую, видимо, полагалось справлять естественные надобности; привинченная к полу табуретка перед крошечным, сорок на сорок сантиметров, столом; ржавый умывальник в углу, плюющийся бурой жижей с неприятным запахом и химическим привкусом; бывший лейтенант диверсионного спецназа российского императорского флота Родим Пестрецов, одна штука.
Делать здесь было абсолютно нечего. Одежду у него отобрали, выдав взамен бесформенную тюремную робу, личные вещи тоже, лишив его тем самым возможности читать с коммуникатора или хотя бы просто играть в дурацкие компьютерные игры (на большее коммуникатор все равно не годился – камеру экранировали наглухо). Стены узилища были покрыты посаженной на раствор крупной бетонной крошкой, и ни писать, ни рисовать на них было невозможно, даже если бы у Родима нашлось чем. Можно было только
