— Нет. Но белья не было на месте. Кто-то его переложил. Пришлось искать его довольно долго.

Ей явно было интересно, что это я так к ней пристала, и я сказала:

— Филипп вышел играть на балкон и промок, пришлось засовывать его в ванну, а теперь он будет ужинать в постели. Ты принесешь сюда наш ужин, если не трудно?

— Конечно, мисс. Извините, мисс, но понимаете, Бернар спешил, и…

Она замолчала, покраснела и выглядела взволнованной.

Я подумала, что она-то явно не спешила и не старалась уйти, но сказала:

— Все в порядке, Берта, это не важно. Господин Филипп не младенец, в конце концов. Сам виноват, а теперь получает удовольствия, а нам — лишняя работа. Такова жизнь. — Я подтолкнула Филиппа к кровати. — Залезай, хватит тут стоять в ночной рубашке.

Я поужинала с мальчиком, как и обещала, поиграла, почитала книжку. Он был в прекрасном настроении, происшедшее принимало в его воспоминаниях все более героическую окраску. Кошмары ему, похоже, не грозили. Но когда я отправилась варить ему шоколад, он вдруг попросил разрешения пойти со мной. Стоял и смотрел, как грелось молоко, как я отмеряла шоколад и глюкозу. Мы вместе вернулись в спальню, я сидела с ним, пока он пил. А когда я сказала спокойной ночи, он так прижался ко мне, что я решила пока не идти к Леону де Валми и провела остаток вечера в своей комнате с открытой дверью, чтобы ребенок видел свет.

Я сидела перед камином такая усталая, будто мясо присохло к костям. Закрыла глаза. В голове толкались и суетились бесформенные мысли, серьезные, полуосознанные и чисто инстинктивные, и не давали отдыхать. Очень поздно к дому подъехала машина, я вскочила и побежала в комнату Филиппа. Он спал. Я вернулась к себе и начала раздеваться, вдруг кто-то постучал в дверь.

— Кто это?

— Берта, мисс.

— А, входи.

Она внесла сверток, смотрела как-то чудно.

— Это вам, мисс. Я думала, что может вы уже в кровати, но мне сказали отнести сразу.

— Нет, я не в кровати. Спасибо. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Она удалилась. Я развернула сверток. Какое-то время я смотрела на сверкающие серебряно-белые складки итальянского материала, потом увидела записку. «Не могу сказать, что искренне сожалею о поцелуе, но об остальном — точно. Я был озабочен кое-чем, но это не причина, чтобы срывать это на тебе. Может посчитаешь доставку твоего пакета искуплением и простишь меня, пожалуйста? P.P.S. Дорогая, не надо так, в конце концов это был всего лишь поцелуй». В этот вечер я бы дорого заплатила, наркотики это или нет, за таблетки мадам де Валми.

10

На следующее утро все казалось фантазией. Рауль рано утром уехал на юг в Бельвинь, я его не видела. Говорил ли с ним отец о происшедшем я никогда не узнала, во всяком случае мне никаких намеков не делали. Когда я набралась смелости и нашла своего работодателя в библиотеке, чтобы рассказать об очередном спасении Филиппа, он принял меня очень доброжелательно и углубился в себя только в середине разговора, что явно не относилось к моим личным проблемам. Леон сидел у большого стола. Когда я закончила рассказ, он минуты две молчал, перебирая пальцами бумаги, казалось, он обо мне забыл.

В конце концов он сказал:

— Снова. Второй раз за несколько дней. У нас очень серьезные основания быть благодарными вам. Нам повезло, что мы заимели такую предусмотрительную женщину, чтобы присматривать за Филиппом. Когда вы поставили туда лестницу?

— Вчера.

— Что вас заставило это сделать?

— Недавно я вышла на балкон, вспомнила, что перила расшатались, и потрогала камень. Он качался, но не опасно. Я решила, что надо об этом сказать, но, честно говоря, он не выглядел так уж плохо. Потом появилась машина, и я про это забыла. — Я не сказала, что это был вторник, а в машине сидел Рауль. — Вчера я собиралась ехать в Тонон и вышла посмотреть, будет дождь или нет. Тогда я вспомнила про перила, но так торопилась на автобус, что не стала их проверять, а просто положила поперек лестницу на всякий случай для безопасности. Честное слово, я собиралась вам сказать, как только вернусь. Извините.

Я покраснела.

— Не за что извиняться. Вы не каменщик. Балкон недавно осматривали, но не докладывали, что он требует срочного ремонта. У кого-то будут неприятности, увидите. Но тем временем давайте просто возблагодарим то, что вдохновило вас поставить туда лестницу.

— Может, это ангел-хранитель Филиппа.

— Возможно. Похоже такой ему необходим. Ну и что скажете, мисс Мартин?

— Ничего, — сказала я смущенно. — А почему вы такой спокойный? Я думала, вы рассердитесь.

— А я и рассердился. Но, как разумный человек, попридержу свой гнев для виноватых. Было бы некрасиво изливать его на вас. А тратить на стенания… Не в моем стиле.

Он развернулся в кресле и стал смотреть в окно, а я задумалась, почему, когда я с ним общаюсь, мне кажется, что я играю в пьесе. Все реплики расписаны заранее и точно известно, что прозвучит дальше. Оно и прозвучало, причем абсолютно неестественно.

— Когда ты калека, приучаешься к определенной… экономии усилий. Зачем приходить в ярость сейчас и по вашему поводу. Вы не виноваты. Как Филипп?

Вопрос перебил мои мысли о том, что он бы мне больше понравился, придя в бесцельную ярость, и прозвучал так неожиданно, что я подпрыгнула.

— Филипп? С ним все в порядке, спасибо. Испугался и расстроился, но вряд ли будут последствия. Думаю, он скоро все забудет, хотя сейчас весьма горд.

Леон де Валми продолжал смотреть в сад.

— Да? Дети — непредсказуемые создания. Le pauvre petit, будем надеяться, что на этом его приключения прекратятся.

— Не беспокойтесь, у него плохой период, но он скоро закончится. А когда вернется месье Ипполит?

Он быстро повернул голову. Кресло резко и неожиданно дернулось и прижало его руку к краю стола. Я заглушила его восклицание криком:

— Вы стукнулись!

— Ерунда.

— Кровь на суставе. Можно я вам…

— Говорю, ерунда. Что вы сказали?

— Забыла. А, вспомнила. Я спросила, когда дядя Филиппа Ипполит вернется домой.

— Понятия не имею. Почему?

Я не могла отвернуться от его руки. Теперь я подняла глаза и увидела, что он на меня очень странно смотрит. Он отвел взгляд, подвинул нож для разрезания бумаги дюйма на два и повторил:

— Почему вы спрашиваете?

— Просто Филипп все время задает вопросы. Я подумала, вдруг вы ответите.

— Боюсь, что точно не знаю. Брат всегда был слегка непредсказуемым. Но он будет отсутствовать как минимум три месяца, Филиппу это должно быть известно. Ипполит дочитает запланированный курс лекций перед пасхой, но собирается пробыть какое-то время на раскопках, насколько я помню, в Дельфах. Брат на редкость плохой корреспондент, думаю, Филипп знает не меньше меня. — Он поднял нож, положил его точно на старое место, посмотрел на меня и очаровательно улыбнулся. — Хорошо, мисс Мартин, я вас не задерживаю. Мне еще предстоит направить свой гнев по должным каналам.

Когда я сбежала, он протягивал руку к внутреннему телефону.

Сбежала — очень даже правильное слово для обозначения моего ухода из библиотеки. Почему? Тигр играл со мной бархатными лапами, разве нет? Но, хоть это и не логично, я не могла избавиться от

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату