мужики с топорами, вилами, рогатинами встретят врага, сдержат первый удар, дадут дружине занять стены. А то и подготовить контратаку.
Ловко придумано, просто и надежно.
– Нет, застревать нам здесь нельзя, – продолжал Мохетог. – А то потери будут слишком велики.
Мохетог опустил свою трубу, задел рукавом нагрудный знак различия, тихонько прошипел проклятие. Поправил ромб, покосился на командира.
– От леса идет хорошая дорога. Отряд пойдет вдоль оврага, прикрытый кустарником и неровностью. Когда его заметят, он пройдет половину пути. Спросонья не сразу разберут, кто это и зачем прется. Примут за крестьянский обоз или за торговцев. А потом поздно будет. Как думаешь, майор, – посмотрел на помощника Нурамет, – хватит смелости у горожан встать на пути летящих повозок?
Мохетог растянул губы в хищной улыбке.
– Для этого надо быть воином! Хотя бы по духу. Но в этих местах мужчины давно утратили его. Ведь сюда уже столько зим не приходят враги. Никто не нападает, не бьет топором, не уводит жен и детей, не жжет дворов. Они умеют ковать, ткать, строить, пахать и сеять. Но разучились воевать! Против нас выйдут только воины гарнизона. Но и они не выдержат удара! И потом, их так мало!
– Скоро не будет совсем, майор. Совсем никого!
Нурамет специально называл Мохетога не по имени, а по званию. Знал, что его помощник очень гордится им. Хотя вроде и не так молод, скоро тридцать зим будет.
Специальные звания в армии хордингов ввели посланцы Трапара. Это хороший ход, дополнительный стимул для командного состава и знак отличия.
Званий было не так много. Десятками командовали капралы, ротами и эскадронами – капитаны. Помощники ротных – оруженосцы – были сержантами. Полком командовал полковник, а начальник штаба и заместитель получили звания майоров. Такие же звания были у командиров отдельных отрядов корпусного подчинения – подрыва и диверсионного.
У командиров тыловых подразделений и частей тоже были звания, соответствующие их должностям.
Корпусом командовал генерал. Армией маршал, им стал Бердин. Такой же титул носил князь Аллера, но это было скорее дополнением к его высокой должности.
Знаки различия были двух видов. Нагрудный знак, одеваемый поверх доспехов. Его сделали в виде ромба серого цвета. На ромбе – треугольник, квадрат или прямоугольник. Второй знак – такой же ромб, но на шлеме.
Знаки должны быть хорошо видны издалека, чтобы каждый воин знал, кто перед ним и каков его статус.
Как и ожидал Бердин, введение званий вызвало ажиотаж среди хордингов. Командиры всех рангов с гордостью носили ромбы и охотно отзывались на обращение по званию.
Мужчины до седых волос во многом остаются мальчишками. Иногда это совсем неплохо!..
Грохот копыт и колес разбудил тех горожан, кто еще спал. А те, кто уже вышел во двор, с изумлением смотрели на несущиеся повозки и торопливо отпрыгивали в стороны, поминая небеса и подземные норы темных духов.
Возницы нахлестывали лошадей, выбивая из них все, на что те были способны. Лошади, хрипя, неслись между домов и построек, понукаемые кнутами и окриками.
В каждой повозке лежало по шесть воинов, укрытых мешковиной и сеном. Примитивная маскировка все-таки позволила скрыть истинное количество людей и их оружие.
Паника, которая неминуемо поднялась бы при виде вооруженных до зубов воинов, не успела даже родиться. Да и возницы тоже нацепили тряпье, отнятое в поселениях.
Со стороны казалось, что какой-то спятивший обоз, влекомый испуганными лошадьми, летит прямо к крепости.
В одном месте передняя повозка встала на узеньком перекрестке, уткнувшись в препятствие – оставленный кем-то приворот. Возница натянул поводья, ругнулся и спрыгнул на землю. Пинком откинул в сторону приворот, взлетел на повозку и вновь погнал ее вперед.
Следовавшие за ней еще три едва-едва успели притормозить. А теперь нагоняли лидера, теряя скорость с каждой секундой. Лошади уже устали.
Еще в одном месте вышла заминка, уже на подступах к крепости. Колесо угодило в вымоину и повозка едва не опрокинулась. Из нее попадали воины, скинули покрывала и в два счета вытащили повозку из ямы. Однако время потеряли и, что главное, засветили себя перед стражниками на стене.
Охрана крепости не то чтобы дремала (на такой службе особо не забалуешь, да и Ос- Менга не спускал оплошности), но все же спокойная жизнь давала о себе знать.
Несколько верениц повозок, пробирающихся по улочкам города к стенам, конечно, заметили. Пусть не все и не сразу. Но тревоги это не вызвало. Сегодня шестой день октана, из соседних поселений и из дальних дворов должны свозить припасы для гарнизона, а также изрядный запас продовольствия и фуража. Может, припоздавшие обозники и спешат?
Во всяком случае, стражники смотрели на повозки без тревоги. А вид одной, что едва не опрокинулась, вызвал смех. Когда из повозки выскочили одетые в рванину мужики и ловко вытащили колесо из ямы, один из стражников приметил черную форму под тряпьем и ножны на боку. И другой заметил шлем на голове, когда ветер сорвал капюшон.
Последовало небольшое замешательство и только потом донесся крик:
– Эй! Они же в доспехах!
И еще через несколько бесконечно долгих секунд раздался окрик старшего воина:
– К воротам! Живо!
Даже сейчас тревогу поднять не посмели, думали, свои приехали, только вырядились как дураки. Однако несколько воинов поспешили вниз.
Одна из верениц повозок ближе других подобралась к воротам. До тех оставалось полсотни шагов. Благо под стенами не было ни насыпи, ни рва. Только ряды заостренных кольев, вкопанных в землю под углом.
Когда наверху заорали, возница первой повозки еще раз наддал вожжами по окровавленному крупу мерина и тот сделал последний в жизни рывок на три десятка аршин.
Мерин издох, подтолкнув повозку почти под ворота. И скинувшие лохмотья воины с арбалетами в руках рванули вперед. А следом напирали другие. Почти три десятка воинов за несколько секунд преодолели небольшое расстояние и влетели в открытые ворота раньше, чем со стены спустились стражники.
Двое молодых стражников почти добежали до ворот. Вид влетающих внутрь крепости чужих воинов поверг их в шок, но только на мгновение. Сказалась выучка, стражники разом достали топоры, а один набрал воздуха в грудь, чтобы засвистеть.
Но сперва свистнули болты, пробили доспехи и тела под ними. Стражники отлетели к ступенькам, ударились о них и замерли навсегда.
А к воротам спешили другие воины. Кое-где повозки оставляли и бежали сами, развивая на коротких дистанциях максимальную скорость, чтобы успеть поддержать своих, отстоять ворота и войти в крепость.
Уловка удалась на все сто, и две с лишним сотни воинов втекли в крепость, готовые убивать направо и налево каждого, кто станет на пути. Не делая разницы между безоружными и вооруженными. Сейчас не до сортировки. Счет идет на доли мгновений, на половину вдоха.
Нурамет дал отмашку, когда увидел, как к воротам бегут бойцы капитана Кэрмута. Тот сам спешил на повозке по другой улице. Капитан успел заметить на стене нескольких стражников и подал знак своим бойцам. Те вскинули арбалеты и сделали залп. Двое стражников упали вниз, один улетел назад. Все, теперь пошел открытый бой. Пора начинать и полку.
Каждый десяток пехотной роты имел две повозки. В основном их использовали для перевозки припасов, доспехов и оружия, а также палаток и остальной поклажи. Но сейчас всю поклажу с них сняли, а ее место заняли бойцы. И повозки рванули к городу, охватывая его со всех сторон, замыкая кольцо окружения и отрезая все пути отступления.
А навстречу цепочкам бойцов потянулся набирающий силу гвалт. Город протер глаза и начал
