края.
Если только можно сказать, что глупость заслуживает столь сурового наказания, как смерть, тогда вроде бы Александрос на что напрашивался, то и получил. Стратос и Тони, вполне понятно, встретили его весьма настороженно, но вскоре дело каким-то образом было улажено и последовала сцена примирения с взаимными извинениями — присутствие Софьи и Джозефа придало ей еще более благообразный вид. Решено было, что в свое время Стратос разделит добычу, и трое мужчин пойдут каждый своей дорогой, но пока что разумно им всем троим «залечь на дно» — до тех пор, пока не станет возможным каким-то образом постепенно сбыть драгоценности. Согласие было достигнуто, и семейная вечеринка (по обычаям Сохо, щедро сдобренная вином и кушаньями, при активном участии Тони) завершилась эскортированием Александроса в родную деревню, но по дороге возник какой-то спор по поводу дележа драгоценностей, почти мгновенно переросший в ссору. И тут Александрос потянулся за пистолетом…
Вполне вероятно, что Александрос не был столь глуп и доверчив, каким его рисовал Стратос. Последний же поклялся и продолжал клясться, что сам он и не помышлял об убийстве. Это все Джозеф — он убил Александроса, он стрелял в Марка и он же по собственной инициативе, безо всяких указаний Стратоса отправился в горы, чтобы убедиться в гибели Марка. Что же касается Колина, которого они потащили с собой, пребывая в панике и смятении, то Стратос божился, что лично отдал распоряжение освободить мальчика, и уж это, сказал он — и никто не усомнился в его словах, — его сестра наверняка подтвердит.
И наконец, нападение на меня… Ну а чего, собственно, можно было ожидать? Он отправился, по обыкновению, проверить свои тайники и обнаружил там девушку, имевшую, как он подозревал, отношение к таинственному исчезновению Джозефа, которая ныряла за его садками. Он поступил так, как любой поступил бы на его месте, и здесь, совершенно очевидно, собрание с ним в общем-то согласилось; к тому же он пытался лишь испугать меня, но ни в коем случае не убить.
Но это все было уже утром. Сейчас же, когда выслушаны были первые объяснения, рассказы наши сложены воедино, взвешены и в конце концов приняты, кто-то принес из гостиницы кофе для всех и стаканы с родниковой водой. К тому времени, когда забрезжил рассвет, Агиос-Георгиос благополучно свыклась с великой сенсацией.
Я сидела, обессиленная, осоловелая, и дремала, привалившись к плечу Марка, он обнимал меня здоровой рукой. Воздух в каюте сделался синевато-серым от дыма, а стены вибрировали от шума голосов и звона стаканов, когда кто-нибудь в сердцах стучал кулаками по столу. Я уже давно оставила всякие попытки уследить за быстрой и неразборчивой греческой речью. Пусть этим займется Марк, сквозь дрему думала я, пусть теперь всем занимается Марк. Моя роль в этой истории исчерпана: пусть он разбирается со всем остальным, и тогда, уже скоро, мы все сможем уплыть отсюда, наконец-то вырваться на свободу и догуливать то, что осталось от наших так называемых отпусков…
Вдруг смутное воспоминание прорвалось откуда-то издалека, словно струя холодного воздуха, пронзившая задымленную атмосферу каюты. Я резко села, высвободившись из объятий Марка.
— Марк! Марк, проснись! Там же Франсис!
Он заморгал.
— Ты хочешь сказать… о господи, конечно, я совсем забыл! Она, наверное, так и сидит там, в бухте!
— Ну конечно! Сидит на скале с вывихнутой щиколоткой! Боже мой, да как же мы могли? Я же все время помнила…
— Успокойся, — ласково сказал Марк, — Послушай, малышка, не впадай снова в панику. С ней все будет в порядке. Хочешь верь, хочешь — нет, но с тех пор, как мы тебя подобрали, прошло всего полтора часа. Если мы отправимся туда прямо сейчас…
— Да не в этом дело! Она же не знает, что произошло! Наверное, сходит с ума…
— Ну уж нет, — весело возразил он. — Она видела, как мы тебя втащили на борт. Она отчаянно вопила, призывая на помощь, пока ты барахталась в воде, а Стратос за тобой гонялся. Собственно, ее крики и привлекли наше внимание, да еще странные метания его огней так близко к месту нашего свидания. А потом, когда мы подошли ближе, тут уж столько всякого произошло, что я начисто о ней позабыл. Ах да, она еще бросила в Стратоса булыжник.
— Да что ты! Вот молодец! И попала в него?
— Ты когда-нибудь видела, чтобы женщина попала туда, куда метила? Она угодила в меня, — сказал Марк.
Он поднялся на ноги и обратился к собранию по-гречески. Дело в том, сообщил он, что необходимо вызволить еще одну английскую леди, которая в данный момент находится на некотором расстоянии к западу вдоль побережья, и им, мол, придется поверить ему и его компаньонам на слово, что они не сбегут, но нам надо немедленно отправиться за ней.
Тотчас же все присутствующие вскочили на ноги. Что было дальше, в точности не воспроизведу, знаю лишь, что последовала яростная перебранка на греческом, но всего через несколько минут, когда наша яхта отчалила от берега, ее сопровождал весьма внушительный эскорт. Ни один мужчина в Агиос-Георгиос не пожелал остаться в стороне, предпочитая умереть на месте. Те из рыбацких лодок, что были снабжены мотором, быстро догнали нас, их фонари ярко сияли. Остальные медленно, но гордо следовали в нашем кильватере. Позади нас маячили силуэты более крупной яхты под названием «Агиа-Барбара» и безвинного «Эроса». Поистине это была величественная процессия.
Для Франсис, которая сидела на одинокой скале, обхватив руками и баюкая свою больную щиколотку, мы, должно быть, представили достойное зрелище: вереница лодок с зажженными огнями огибала мыс, и лампы наши желтели на фоне пробуждающегося рассвета.
Наша яхта вырвалась вперед и заскользила вдоль скалистого хребта. Колин выбросил вперед багор и причалил. Марк весело окликнул ее.
— Э-ге-ге, Андромеда! Персей здесь, он просит прощения, но пришлось немного разобраться с драконом.
Я подбежала к борту.
— Франсис! С тобой все в порядке? Ради бога, прости, но…
— Что ж, — отозвалась Франсис. — Вижу, что ты в полном порядке, а значит, все остальное не имеет значения. Впрочем, я уже получила информацию подобного содержания. До чего же приятно, когда тебя освобождают так стильно! Рада видеть тебя, Персей. Ты слегка припозднился и не застал другого дракона, но, как видишь, он не причинил мне вреда.
Брови Марка взлетели вверх.
— Другого дракона?
Я невольно закрыла рукой рот.
— Тони? Ты имеешь в виду Тони? Он был здесь?!
— Ну да, только что.
— Что случилось?
— Он прибыл забрать остальные драгоценности. Как я поняла, это ограбление Кемфорд-хауса. — Франсис была абсолютно спокойна. — Прекрасно помню, какая вокруг него поднялась суматоха.
— Но Тони же не знал, где они, — озадаченно протянула я. — Я уверена, что не знал. Колин говорил…
— Знал он, — угрюмо перебил меня Марк. — Какой же я дурак! Я же слышал, как Стратос что-то ему сообщил. Он выкрикнул что-то насчет рыбных садков, когда мы дрались в гостиничном саду словно разъяренные бизоны. Я и не разобрал, меня он клянет или передает сообщение Тони, чтобы тот смог их забрать. Но Тони услышал и, похоже, не стал терять времени даром. — Марк посмотрел на Франсис. — Вы хотите сказать, что, пока мы сидели и трещали без умолку, как обезьяны, в Агиос-Георгиос, он отчалил, забрав оставшиеся драгоценности?
— Не все — только один садок. Не знаю, сколько их здесь всего, и он тоже не знал. Он не знал даже, где расставлены садки, и, само собой, отыскать их, даже со светом, было нелегко. Он вытащил по очереди четыре садка и лишь в одном из них нашел то, что искал. Остальные же оказались самыми обыкновенными садками для ловли рыбы. Он весьма… э-э… красочно высказался по их поводу. Затем мы услышали приближение флотилии, и он решил не искушать судьбу и смотаться. Сказал, что ему вполне хватит и того,
