показали как раз обратное! Можно не верить бабушке, кстати, очень наблюдательной, но Горину Роману как не поверить? Ведь как раз он разнимал вашего мужа и Чернова однажды вечером? Кажется, недели две-три назад? Горин утверждает, что узнал Игоря Петровича с неожиданной стороны.
Я опустила голову. Это я виновата. Стала камнем преткновения в этой истории.
– На кухонном ноже Черновых, которым убит хозяин, обнаружены отпечатки вашего мужа.
– Да мы тысячу раз ужинали у Черновых! – вскричала я. – Мы дружили семьями!
– Мы ведем бесполезный разговор, – вздохнул следователь. – У меня много дел.
Я уставилась на него, не зная, что сказать. Я не верила ему. Мне хотелось крикнуть в его довольную физиономию, что он шьет дело невиновному, чтобы выгородить настоящего убийцу. Что это низко, подло, гадко…
Но в голове стучало: что делать? К кому бежать? Кто поможет?
Когда вышла на крыльцо, поняла, что не знаю, куда идти. Села в автобус и поняла, что еду на кладбище.
Процессия была уже там. Гроб с телом Вадика стоял у ямы, народ со скорбными лицами слушал речь о покойном. Конечно, здесь было много знакомых, но я никого не узнавала. Все эти люди слились для меня в единую черную массу без лиц. Я проходила сквозь эту массу, не реагируя на обращенные ко мне слова. Наконец увидела Горина.
– Свет, только не здесь, – предугадав мой порыв, остановил меня он. – Сейчас закопаем, сядем в машину и поговорим.
– Да, да, конечно.
Я, как чумная, смотрела на собравшихся. Будто пришла на спектакль самодеятельности, где играли плохо и слова читали по бумажке.
Мысли мои носились по кругу, а сердце стучало где-то в горле. Я очнулась, только когда на свежую могилу упала любовница Вадика Лариса Вольская и громко и надрывно зарыдала.
Горин вышел из толпы и сразу увидел меня.
– Садись в машину.
– Вы обещали найти адвоката, – напомнила я. – Где он?
– Свет, я вообще-то похоронами занимался все это время, – напомнил Горин. – Ты так говоришь, точно я на диване лежу, в потолок плюю.
– Простите, но я не могу ждать! Я должна что-то делать! – едва сдерживалась я. – Игорю нужно помочь!
– А ты думаешь, я этого не понимаю? – обозлился Горин. – Адвокат, между прочим, – дорогое удовольствие! Но я обещал его оплатить, и я это сделаю. Или ты в этом сомневаешься?
От черной массы отделилась Элла и направилась к нам.
– Мы все отдадим, – поспешила уверить я. – Игорь шубу брал в рассрочку, так я верну.
– Да перестань, Свет, ты с этой шубой… Носи на здоровье.
– Нет, я верну, – поспешно отказалась я. – Она не подошла мне, и вообще… Я принесу вечером.
– Не возьму я! – обиделся Горин. – Что ты мелочишься, Светка, как будто мы чужие. Сказал, помогу, значит, помогу. Не последний кусок доедаем.
Элла села в машину, и мы поехали.
– Бедная Ксения, – запричитала Элла, – на ней лица нет. А эта вульгарная девица устроила такой цирк…
Ни я, ни Горин не поддержали этих причитаний. Ехали молча до самого дома.
Адвокат появился в конце недели. Причем нашел он меня в школе, что было совсем уж ни к чему. Еще не хватало, чтобы об этой истории узнали на работе. Мы сели в его машину. В салоне хорошо пахло, я это с облегчением отметила. Терпеть не могу, когда в машине накурено. Я попросила заехать в детский сад. Адвокат сразу начал задавать вопросы.
– Светлана Николаевна, у вас не возникало ощущения, что… вы не всегда понимаете своего мужа?
Я подумала.
– По-моему, это естественно. Он мужчина, я женщина. Какое уж тут понимание?
– Ну да, ну да. Но вот в последнее время вы не замечали за мужем каких-нибудь странностей?
Я уставилась на адвоката. Это был крупный, с одышкой, мужчина. Его лысина упруго поблескивала. На вид – умный и опытный адвокат. Но вопросы его меня сразу стали раздражать. Я догадалась, что он изначально взял неправильное направление. Он уверен, что Чернова действительно убил Игорь!
– Вы считаете моего мужа странным? – спросила я. – Да он в ситуацию попал странную! Вам не кажется?
– Понимаете, дорогая Светлана Николаевна, какое дело… Чтобы правильно построить защиту, адвокат должен знать о своем подзащитном всю правду. Все как есть. А мне показалось, Игорь Петрович что-то не договаривает. Он не хочет рассказать мне правду.
– Но почему вы так решили? – насторожилась я.
– Да уж поверьте, я старый вояка и за версту чую, когда человек виляет. Игорь Петрович или не доверяет мне, или он в чем-то виноват.
Мне стало неуютно. Мы стояли напротив детсада. Прямо перед нами светились окна второго этажа. Я видела крупную фигуру логопеда и кукольную – Иришки. Обе они размахивали руками, как две глухонемые.
– Мой муж не мог убить человека, – сказала я. – И вы должны это доказать.
Адвокат вздохнул.
– Что я и пытаюсь сделать, – продолжал он. – Для этого я хотел бы узнать телефоны всех знакомых вашего мужа. Игорь Петрович сказал, что они в синем блокноте в его рабочем пиджаке.
– Да, да… Заедем домой, я отдам вам блокнот.
– Самое плохое, что нет алиби. Никто из тех, с кем я побеседовал, не мог сказать, где был ваш муж вечером седьмого марта. А сам Игорь Петрович, кроме «гулял по городу», ничего существенного не придумал. И мне это не нравится.
Знакомство с адвокатом ничего не изменило. Я поняла, что должна сама распутать этот клубок и во что бы то ни стало выяснить, где именно был Игорь в тот злополучный вечер. Для этого мне нужны были деньги.
Я упаковала шубу и отправилась в магазин «Меха». У меня не было пока никакого плана, но я чувствовала, что должна избавиться от этой шубы, как от обузы. Никогда не думала, что такое возможно, – что захочу избавиться от дорогой шубы, которая у меня появилась впервые в жизни.
В магазине было пусто, несмотря на субботний день: зима подходила к своему завершению, никто не рвался за шубами.
Я вообще не сразу нашла продавцов. Только когда увидела носок чьей-то туфли из-за ширмы, поняла, что продавцы пьют чай и сплетничают.
Мне всегда неудобно отрывать людей во время чаепития. Я села со своей шубой на диванчик и стала дожидаться, когда кто-нибудь освободится и подойдет к стойке.
– Я, когда своему передачки туда носила, кого только не повидала там, девочки… – услышала я. – И воров в законе, и шпану всякую, и настоящих убийц. Вот, думаю, блин, общество…
– Конечно, – сказал кто-то. – Если бы ты в консерваторию на свидания ходила, а то в тюрьму! И долго он сидел?
– Год в тюрьме, потом на зоне три. Туда тоже ездила… Всего повидала.
Чья-то туфелька покачивалась в такт разговору. Звякала ложечка в чашке.
Я вдруг испугалась, что разговор сейчас коснется моего мужа. Я прямо-таки ощутила это. Но, как приклеенная, продолжала сидеть на диване, прижимая к себе сумку и шубу.
– Он у меня по глупости попал.
– «По глупости»! Можно подумать, теперь он у тебя умнее стал.
– Нет, ну мой-то дурак, я согласна. Но Игорь-то! Умный вроде мужик… Образованный. Хлебнет теперь.
Звук разбитой чашки заставил меня вскочить. Одновременно со мной кто-то вскочил за ширмой. Сумка моя упала с колен и звякнула замками. Из-за ширмы как-то боком выскочила Марина. У нее была мокрая
