побоится тронуть меня.
— Он убьет тебя, — ровным голосом произнесла Клер. — И мы обе прекрасно знаем это. Они не сказали мне, как именно собираются освобождать тебя. Просто будь готова ко всему.
— Они?
Но лицо Клер уже исчезло за деревьями, а рядом с Элис стояла Мадлен.
— С кем вы только что говорили здесь, миледи? — жестко спросила она, всматриваясь в лесные заросли.
— Со своим отражением в воде.
Мадлен недовольно поморщилась и сказала:
— Пойдемте, миледи. Впереди долгий день, и я хочу сегодня как следует повеселиться.
— Повеселиться?
— Здесь в городе ярмарка, и Жерве сказал, что мы будем проезжать через нее, прежде чем отправимся в Миддлхэм. Ах, как давно я не была на ярмарках!
— А не опасно пробираться через ярмарку с моей повозкой? — деловито спросила Элис. — Вдруг я закричу, что тогда?
— Кричите, не кричите, какая разница, — ответила Мадлен, и Элис была вынуждена согласиться. — А может, ваш колдун что-нибудь придумает. Скажет, например, какое-то заклинание, чтобы вы лишились языка.
«И так может быть, — снова согласилась про себя Элис. — Он вообще может творить со мной что угодно».
— Ладно, я буду вести себя тихо, сказала она.
— Я тоже надеюсь, что вы будете достаточно благоразумны, миледи, — сказала Мадлен, ведя Элис назад, на поляну, к ее тюрьме.
Только забравшись внутрь и закутавшись в меховое одеяло, Элис позволила себе вспомнить, что сказала Клер.
«Они не сказали мне…» Интересно, кто эти «они», о которых упомянула ее сестра?
Один из них, разумеется, сэр Томас, это ясно и так. Ну а второй… Вторым быть некому, кроме ее собственного загадочного и непредсказуемого в своих поступках мужа.
— Чему вы улыбаетесь, миледи? — удивленно спросила Мадлен, увидев сквозь прутья решетки сияющее лицо Элис.
— Сегодня прекрасный день, — ответила она. — И к тому же мы едем на ярмарку.
Мадлен хмуро посмотрела в серое низкое небо, затянутое облаками, и сказала, покачав головой:
— Но вам-то на ярмарке не веселиться, леди Элис.
— Неважно, я все увижу и из окна своей повозки, — беззаботно ответила Элис.
Мадлен еще раз посмотрела на небо, снова покачала головой и молча пошла прочь, уверенная в том, что ее хозяйка либо сошла с ума, либо превратилась от горя в ведьму.
Им необходимы были точный расчет и везение. Им необходимо было, наконец, чтобы Честный Ричард, сам того не желая, сыграл им на руку. Им были необходимы выдержка и доверие Элис и, наконец, божье благословение.
Без любой из этих составляющих все их предприятие грозило обернуться катастрофой.
Это было очень рискованное дело, что и говорить. В распоряжении заговорщиков остался всего один, самый последний день. Завтра караван Ричарда достигнет замка Миддлхэм, и тогда будет поздно. Юный король должен будет умереть, а вслед за ним — Элис и Саймон.
Саймон мог рассчитывать на все что угодно — на любовь Клер к своей сестре, на отвагу сэра Томаса де Реймера и преданность Элис. Не мог он с уверенностью рассчитывать лишь на то, что Ричард окажется достаточно тщеславным, чтобы привести в действие весь их план освобождения Элис.
В той его части, где план был связан с Ричардом, оставалось уповать лишь на милость божью.
Саймон, давно не веривший в бога, сейчас готов был упасть на колени и молиться о спасении своей ни в чем не повинной жены. Он был благодарен небесам за то, что у него появился надежный помощник — сильный, надежный рыцарь. Разумеется, Саймон стал бы бороться за жизнь и свободу Элис в одиночестве, но теперь, вместе с Томасом де Реймером, он чувствовал себя гораздо увереннее. Саймон мечтал о том, чтобы освободить Элис и своими руками расправиться с тем дьяволом во плоти, который, по иронии судьбы, оказался ее братом. За это ему не жалко было отдать свою жизнь. В конце концов, он за свои тридцать четыре года повидал и пережил столько, сколько иному не удастся и за семьдесят. Если ему доведется умереть, он примет смерть спокойно. Лишь бы знать, что Элис вне опасности, а там и умирать не страшно.
Ричард и Саймон сидели верхом на лошадях. Ричард, судя по всему, пребывал в прекрасном расположении духа.
— Ну что, проедем мимо или остановимся, чтобы поразвлечься, Грендель? — спросил он.
Разумеется, для себя он уже все решил и спрашивал Саймона только для того, чтобы покуражиться. Однако и Саймон не напрасно провел три года при дворе Ричарда. Он успел досконально изучить характер своего лендлорда и готов был вступить в игру, ставкой в которой была не только его собственная жизнь, но и жизнь Элис.
— Я полагаю, нам лучше обогнуть город, — сказал он.
— Клянусь, я сам думал так же, — откликнулся Ричард. — На ярмарке слишком многое будет отвлекать моих стражников, да и леди Элис может неожиданно устроить сцену, а мне этого не хочется.
— Разумеется. Хотя, как мне кажется, она будет молчать. Да и ваши славные рыцари не похожи на деревенских олухов, которые могут на ярмарке уши развесить.
— Похоже на правду. Но тогда почему ты против того, чтобы мы завернули на ярмарку?
— Потому, что город Уотлингтон известен по всей северной Англии как родина великого мага Тедора.
— Тедор? Никогда о таком не слышал.
Теперь Саймон подбирал слова тщательно и осторожно, потому что наступил тот решающий момент, который должен был стать поворотным в судьбе.
— Это был величайший волшебник из всех, когда-либо живших в Англии. В свое время он был известнее самого Мерлина. О Тедоре до сих пор слагают баллады, а сюда, в его родной Уотлингтон, стекаются чародеи со всего света, чтобы показать свое искусство местным жителям. Считается, что здешние горожане настолько тонко разбираются в магии и волшебстве, что их признания могут добиться только самые одаренные и могучие чародеи.
— А ты сам уже бывал здесь? — с любопытством спросил Ричард.
— Нет, милорд. Я никогда не считал необходимым показывать свое мастерство перед кучкой каких-то крестьян.
— Конечно, конечно, — согласился Ричард. — Однако…
— Сэр?
— Ты говоришь, что этот городок славится по всей Англии как родина магии и колдовства?
— Не только по всей Англии, по всему христианскому миру, милорд.
— В таком случае я приобрету дополнительный вес, если мой придворный маг проявит себя во всей красе перед здешними горожанами и добьется их признания.
«Вот ты и клюнул, словно карп на жирного червя», — подумал Саймон.
— Но, милорд, — сказал он вслух, — мне совсем не хочется выходить на ярмарочную площадь Уотлингтона и давать представление перед его разборчивыми жителями. Я не готов…
— Ты непременно выступишь здесь. Грендель, — приказал Ричард. — Выступишь, если тебе дорога жизнь леди Элис.
— Я уже говорил вам, милорд, что леди Элис меня нисколько не интересует. Я просто хотел, чтобы она избежала чрезмерных мук и пыток, — безразлично ответил Саймон. — И если уж вы так настаиваете, чтобы я выступил, то хотя бы примите меры к тому, чтобы леди Элис не сбежала, пока все будут глазеть на мои фокусы.
— Очень мудро, Грендель, — кивнул Ричард и крикнул замотанному в шарф слуге, крутившемуся неподалеку:
